Вторая попытка (СИ) - Романов Герман Иванович

— И прибытие подкреплений с Балтики ничего не решат — японцы разбили их по частям. Потому осторожную сдержанность плана военного министра назвать не иначе как преступной нельзя, это не иначе как поразительная недальновидность, в которой совершенно не учитывается активная роль действий армии и флота. Ни в коем случае нельзя выпускать японцев из занятого ими на южном берегу Кореи плацдарма, дабы они не распространили свое влияние на Маньчжурию и не использовали численное превосходство отмобилизованной армии. И теперь, с приходом в Дальний «Ростислава» и Учебно-артиллерийского отряда контр-адмирала Фелькерзама, этого можно добиться, пусть и с трудом, используя только имеющиеся там силы. С подходом эскадры вице-адмирала Чухнина, войну нам следует начинать немедленно, воспользовавшись любым удобным поводом, и вести ее исключительно силами флота. Армия же должна полностью занять Корею, истребив там немногочисленные японские войска, которые там успеют высадиться. У нас сейчас там два отряда броненосцев по пять вымпелов в каждом, и три «рюриковича» во Владивостоке. Через десять недель подойдут еще шесть броненосцев и броненосный крейсер — нападать следует сразу, пока эскадра противника не усилилась, и имеет всего двенадцать вымпелов!

Слова были произнесены с неистовой убежденностью в успехе. Рожественский пока промолчал, подошел к окну — на деревьях начала желтеть листва, горячее лето заканчивалось, подступила осень. Солнечный луч отразился на золоте погон, где чернели уже по два «орла» — чин получил вместе с лентой и звездой на правую половину мундира. И теперь уже вице-адмирал, он должен доказать, что «благосклонность» не зря проявлена. И повернувшись к Бэру, тихо произнес:

— Подготовьте план, и напишите депешу Степану Осиповичу…

Эскадренный броненосец «Ослябя» погиб первым в Цусимском бою, и его участь разделил командир — капитан 1 ранга В. И. Бэр…

Глава 26

— Роман Исидорович, ваши полки высаживаются в первой волне десанта, а как показали проведенные учения, высадка на берег идет крайне медленно. Один полк мы высадили за семь часов, что непозволительно долго. Но то не ваша вина — для меня самого это дело внове, не думал, что столько проблем окажется. Но раз ошибки мы выявили, то теперь их нужно устранить, и осуществить повторные учения.

— Мы же не моряки, Степан Осипович, от болтанки половина солдат слегла, облевали все вокруг…

— На флоте говорят «травили», как раз для таких случаев, — усмехнулся адмирал без всякого ехидства. — «Морская болезнь» не заразная, хотя суточный переход при волнении сухопутных служивых изрядно расстроит. Но теперь высадка пойдет без боя, на причалы сразу, это не шлюпках и баркасах к берегу идти, а там вброд, по грудь в ледяной воде несколько сотен шагов…

— Как так, идти в ледяной воде? Мои солдаты и так воды наглотались, все мокрые на берег выходили, а это в сентябре, вода еще теплая.

— А потому, Роман Исидорович, что воевать предстоит в декабре, а сейчас, как вы правильно заметили, сентябрь — вполне курортная погода стоит, водичка теплей, чем на Балтике. Вашей дивизии предназначение действовать в авангарде, чтобы сразу же, не теряя лишнего часа, занять корейский порт Чемульпо. Дальше стремительно продвигаться на Сеул, а там взять под охрану корейского короля Коджона, а всех японцев истребить. В любом случае они будут сопротивляться — там где-то два батальона пехоты при батарее и эскадроне конницы, да еще с полтысячи вооруженных чинов полиции. Но действия на суше не моя епархия, хотя порт будет занят высаженными моряками десантных рот, а до этого наши крейсера атакуют там и потопят вражеский крейсер, находящийся там стационером.

— Вон оно что, спасибо за откровенность, то мы гадали, что это за учения такие странные, думали, с китайцами война предстоит, и снова Таку занимать придется, — чуть нараспев произнес Кондратенко, внимательно смотря на командующего флотом.

— Пусть так дальше все и считают, а вы поддерживайте. Тут кругом японцев полно, а среди них шпионов уйма. Никто, даже генерал Стессель не знает о предназначении вашей дивизии.

Вице-адмирал Макаров решил приоткрыть тайну генерал-майору, которого многие считали лучшим в 3-м Сибирском корпусе, а Рожественский настоятельно рекомендовал именно ему доверить высадится в авангарде русских войск. И не ошибся — именно вверенные под командование Кондратенко полки возводили укрепления на Цинчжоуском перешейке. Генерал оказался отличным фортификатором, очень знающим генштабистом, хотя и не имеющим боевого опыта, во время китайского похода в сражениях не участвовал. И сейчас во время учебной высадки в Голубиной бухте его солдаты проявили себя неплохо, хотя их специально сутки продержали в море на небольших пароходах, набив туда как селедку в бочонки.

Но ничего, вполне бодро попрыгали с баркасов, вылезли из воды на берег, никто не утонул, слава богу, и лихой штыковой атакой при поддержке огнем с двух канонерок, овладели высотой. Для первого раза неплохо, сам Степан Осипович думал, что будет куда хуже.

— Ваша бригада первой развернута в дивизию, а потому каковы батальоны, что прибыли к вам на усиление?

— Я думал, что дивизионные начальники туда худший элемент скинут, как обычно и происходит, но нет, из полка целиком взяли четвертый батальон, за счет других трех батальонов доукомплектовали старослужащими солдатами и унтер-офицерами. Офицерский состав в полном комплекте, больные и семейные заменены. Батальоны привезли из дивизий Варшавского и Виленского округов, у них штат был большой по 72 ряда в роте вместо 48, так что до 96 пополнили быстро. Нижние чины превосходной выучки, с моими сибиряками общий язык нашли быстро. Артиллерийская бригада развернута полностью по новому удвоенному штату дивизионов, принятому военным министром — батареи в четыре орудия, вместо прежних восьми. Но то правильно — скорострельные трехдюймовки обладают достаточным огневым могуществом, а батареи менее громоздки на поле боя. В самих полках тоже есть собственная артиллерия, оставили прежние 4-х фунтовые пушки, по четырех орудийной батарее. За счет строителей и двух саперных рот формируется номерной Сибирский саперный батальон, а также придан трех сотенный казачий полк, взятый на манер японских дивизий со своей собственной конницей. Но в высадке артиллеристы, саперы и казаки не участвовали, и я пока не представляю, как это осуществить.

— С пароходов выгрузятся, по сходням на пристань коней спокойно выведут, пушки стрелами выгрузят, как и повозки. Тут не беспокойтесь, для первого эшелона транспорты уже подобрали, тут несколько пароходств, есть из чего выбрать соответствующий тоннаж. Но то, как действовать вашей дивизии на суше меня не касается — приедет начальник полевого штаба наместника генерал Жилинский — объяснит. Единственное, что смогу сделать, то отправить вас и трех-четырех офицеров в Чемульпо, только бороду придется сбрить, да гражданский сюртук надеть — якобы с депешей в посольство. И не на канонерской лодке, на пароходе, сами понимаете почему.

— Почему бы ее не сбрить ради рекогносцировки, — улыбнулся Кондратенко, погладив ладонью коротко стриженую бородку. И хитро улыбнулся — все же академию Генерального Штаба окончил. — Лучше все собственными глазами увидеть, чем с картой работать и проводников опрашивать.

— Будут вам и местные жители, посланник Павлов таких специально привечает, среди корейцев много тех, кто японцев ненавидит. А вот таких приказано после высадки на службу брать носильщиками, нормальных дорог там нет, а те, что есть, на наши проселки похожи… после хорошенького ливня размытые, с ямами, да ухабами.

— Да знаю я, Степан Осипович, хотя только по картам изучал. Скверный театр для большой войны, действия в прибрежной полосе только возможны, от сорока до ста верст, но уже в предгорьях. Хотел увидеть собственными глазами и Китай, когда командовал 20-м стрелковым полком. Нас от Сувалок поездами до Либавы отправили, а дальше на зафрахтованных английских пароходах до Таку, но оказались в Порт-Артуре. Потом полк обратно отправили, а я в здешних краях остался.