Волк 9: Лихие 90-е (СИ) - Киров Никита

— А мне вот интересно, — Лёня присматривался к нему очень внимательно. — Вот Вишневские — почти олигархи, куча охраны, бронированные машины, несколько промышленных предприятий, много знакомств. Чего они сразу съезжают от простой братвы?

— Ну, вопрос, конечно, интересный, но они оба выросли в крупном городе, в интеллигентной семье директора завода, ходили в музыкальную школу, а потом выучились в МГУ. Даже в армии не служили. Не привыкли к такому, всегда кто-то другой за них говорил.

— А откуда у них деньги? — спросил я. — Никогда не спрашивал, но мысли были. Приватизация?

— Ну а что ещё? Она, конечно. В нужный момент подсуетились, сработали, получили долю в том крупном заводе на Урале и стали им управлять. Правда, в прошлом году они его продали под нажимом, — Павел Андреич посмотрел на меня. — А вас не позвали для того разговора, хотя мы и предлагали это.

— Я уралмашевцев и центровых не знаю никого.

— Ну, если знаете кого-то одного из таких людей, знаете всех. Да и вас уже знают всё больше и больше.

Он уселся за столик у двери, сдвинул подальше вазу с цветами и телефон, и начал раскладывать бумаги.

— Вот всё, что у нас есть на Кравцова. Человек опасный и умный, думать умеет, хотя и молодой. Действует жёстко, но всё же понимает, что таких валят при первом удобном случае, поэтому в последнее время приостыл. Так что налётов с калашами, как в первое время, он больше не делает. В их банде за всё, якобы, отвечает Тренер, его старый знакомый.

— Прочитаю, — я взял увесистую пачку с цветным фото Кравцова. Здесь он ещё моложе, чем при нашей вчерашней встрече. — И что, как он отжимал бизнес?

— Обычная схема. Приходил к владельцу, требовал продать долю, если отказывались, доходило до угроз и не только. Само собой, приходил не один, и только к тем, кого мог вывезти… можно огурчик? — Павел Андреевич заметил банку. — Без ума от солёных. Ваши, сибирские?

— Берите. И у всех выкупал долю?

— Сначала наезжал, — он подцепил огурец вилкой, съел и закрыл глаза от удовольствия. — Ммм… хорошо. Так, сначала наезжал, как было принято раньше, а потом освоил схему с выкупом доли. Тут уже к нему подкопаться сложнее, ведь он же платит, а не вымогает, хотя суммы, конечно, копейки. А кто упирается… было несколько похищений, и потом владельцы соглашались на всё. После этого они или уезжали, или исчезали.

— И никто не давал ему отпор?

— Он обычно лез на небольшие фирмы, у кого не было серьёзного прикрытия. Выбирал что-нибудь на окраине нашей необъятной страны с представительством здесь. Это в последнее время он обнаглел, начал наезжать уже на серьёзные заводы, а сейчас так вообще полез на нас.

— Что происходит с фирмами, которые он отжимает? — спросил я, взяв ещё кусок хлеба с салом.

— Выкупает на подставных лиц, потом проводит разные схемы с юрлицом, достаточно грамотные, стоит сказать. Выжимает досуха, потом сливает кому-нибудь по дешёвке через всякие однодневки, если что-нибудь оставалось. Но иногда оставалось, некоторые фирмы даже работают.

— И кому сливает? — спросил Лёня, внимательно слушающий разговор. — Разным покупателям или кому-нибудь одному?

— Хм, — Павел Андреевич задумался. — Хороший вопрос. Узнаю, вернусь с ответом.

— И вашу крышу он так же перекупил?

— Возможно, — Павел Андреевич пожал плечами и захрустел новым огурцом. — Мог им пообещать много денег. Но они нам пока не ответили. И вряд ли ответят. Но раньше ему не всех удавалось купить, тогда лилась кровь. Иногда кто-то исчезал, а у Кравцова росла репутация, как человека, с которым лучше не спорить. Но если бы не ваша репутация, Максим, он бы вчера говорил жёстче, а тут не знает, чего ждать.

— И я всё равно не понимаю, — я отложил бумаги. — Простой бандит отжимает предприятия простым наездом. Сейчас 98-й год, а не 93-й, чтобы такие братки жили долго. Неужели ещё остались непуганые барыги без серьёзной крыши? И неужели никто не пытался его за это завалить? Или завести дело в РУОП? И что, Налоговая полиция не интересовалась его фирмами?

— Пытались, конечно, решить вопрос, и так, и так, и эдак, но… — он нахмурился.

— Кто-то его прикрывает, — догадался я.

— Знали бы кто, было бы проще, но это очень вероятно. Есть непроверенная информация, что его дядя — тот самый генерал Кравцов из департамента экономической контрразведки ФСБ, если вы про него слышали. Он сейчас сидит в Москве на Лубянке в очень большом кабинете, и, возможно, имеет долю с дел племянника. Удобно, самому-то для этого ничего не нужно делать.

— Ого. Шелехов, кстати, тоже работал там. Значит, так просто к нему не подобраться. Но всё равно странно, у генерала ФСБ много возможностей, — я задумался. — Он может завести дело на собственника, потом поставить перед фактом — или продаёшь бизнес и сваливаешь из страны, или садишься на долгие годы. И не надо связываться с бандитом, тем более родственником. Это у полковника Шелехова не было таких рычагов в наших краях, а у генерала они есть везде.

— Я же говорю, это одна из версий, непроверенная. И всё же, Кравцов-младший живёт себе вполне успешно и зарабатывает. Так что кто-то должен его прикрывать. А кто — генералы, авторитеты или политики, мы пока не знаем.

— А что с этим обществом ветеранов боевых действий? Мне об этом говорил Вишневский.

— Вот это я и хотел обсудить, — Павел Андреевич оживился. — Однажды Кравцов пришёл к владельцу одной ткацкой фабрики, предложил продать дело за пятьдесят тысяч долларов. Владелец тогда обратился к одному московскому ЧОП, который держал бывший полковник КГБ, и тот вышел на это общество ветеранов.

— Есть контакт этого ЧОП?

— Нет, закрылся, когда директор умер от сердечного приступа в начале года. Но тогда, стоило ему поговорить с кем-то в этом обществе, как Кравцов сразу ушёл. Кстати говоря, Тренер продолжил наезд, но в одиночку не осилил и отвалил.

— Как он связан с этим обществом? — спросил Лёня, садясь рядом со мной. — Состоит там?

— Нет. Но у него в группировке сплошь ветераны Чечни, возможно, дело в этом. Но с нами они не говорят, а вот если бы вышло у вас, — Павел Андреевич посмотрел на меня. — У вас, Максим Михайлович, есть авторитет среди бывших военных, и вы вполне можете найти общий язык и с этими ветеранами. Потому что с нами они на контакт не идут. Тогда бы получилось донести Кравцову, что он нарвался не на тех. И вопрос решился бы намного быстрее, и без всяких конфликтов.

— Посмотрим.

Мы говорили, остальные молчали, только отправили Кирилла в его номер. Слава поглядывал в окно, Женя крутил в руках сигареты, Машуков молчал, скрестив руки на груди, Лёня сидел рядом со мной, внимательно всё слушая.

— Формально он предложил деньги, мы отказались, он ушёл, так что повода для серьёзного ответа у нас нет, — сказал Павел Андреевич. — Но главное, чтобы вы понимали, что этот человек может отказа и не принять, ведь на кону многое.

— А что насчёт того, кто делал на него покушение? — спросил я. — Кто он? Вы упоминали.

— Ванька Магаданский, — объявил он, доставая ещё бумаги и несколько газетных вырезок. — Он же Тимофеев Иван Владимирович, бизнесмен и меценат. Если между нами, то он в своё время поднялся на схемах с авизо в начале 90-х.

— Фальшивые авизо из Чечни? — спросил я. — Только про них и говорят.

— Нет, Северный Кавказ — это вотчина Платонова, — Павел Андреевич хмыкнул. — Но мы его внимание не привлекали, к большому счастью. Нет, у Ваньки не такие знакомства и не такие аппетиты, поэтому обходились местными банками.

— Он вор? В смысле, вор в законе?

— Ну, сейчас у нас сложилась немного другая ситуация, не такая, как у вас. В нашем городе уже даже некоторые воры прилюдно не говорят, что они воры, хотя это и не по их правилам. Все наши авторитеты давно пытаются казаться предпринимателями. Они пьют с политиками, прикармливают звёзд, выступают по ящику.

— Как Крюков наш, — с усмешкой вставил Женя.

— Вот именно. Один из крупных паханов недавно даже отказался от воровской короны, хотя ему предлагали. Но время такое, все наглые и упёртые давно уже на кладбищах, остались только хитрые или везучие.