Алекс и Ангелина Змаевы - Туман над тропами
— Марги. Крадущаяся Марги… — а этот прерывистый, задыхающийся, и принадлежит кому-то помоложе первых двоих.
— Ясно. Теперь веди.
Чей голос? Знакомый… испуганный такой. Золотце!.. От же дура… тропу спрятали, а про хижину Золотца у старого поселка забыли. А он как раз туда и шел ночевать. Все наши ловушки — обезьяне под хвост.
— Рыболов, гамаки приготовил?
— Да.
Значит, Рыболов. Будем знакомы.
— Заворачиваем… придержи.
Четыре руки оторвали меня от земли и споро принялись заматывать в сетки гамаков, как гусеницу в кокон. Кляп во рту, руки за спиной. Хорошо, не связаны, а то бы уже затекли. Но все равно, замотана я на совесть. Да еще припутали к длинной жердине. Зачем? Только подумала — и моментально ощутила, зачем: так меня гораздо удобнее тащить по кустам. Тащат, однако, шустро. Золотце слышу впереди, он показывает тропу. Чем его, интересно, так прижали? Больше никого не слышно. Чужаков только двое? Тогда это не набег. А что? Убить "беседующего с духами" племени? Нет, убить они хоть сразу могли. Это такое же табу, как входить в хижину шамана. Раз они соблюли одно, скорее всего соблюдут и другое. Выходит, скрадают. Морской говорил про одно "большое" каноэ. Вот почему чужаков двое — третье место предназначено для меня.
Несут меня действительно бегом, быстрой рысью, положив жердь с "паланкином" на плечи. Моим ребятам такое, пожалуй, не по силам. Разве что Дикий со Старшим могли бы кого-то бегом тащить, да и то недолго. А эти все бегут и бегут. Носом к палке — не видно ни черта, слышно только дыхание и топот ног, и иногда короткие междометия Золотца. Болтаюсь в своем коконе, сдерживаю тошноту (укачивает!) и перетираю зубами люффу во рту. Только сейчас еще отвар успокоительный, как на грех, начал действовать. Закрываю глаза…
Очнулась от толчка. "Добычу" без всякой почтительности сгрузили на острые камни. Где-то рядом слышен плеск волн. Уже берег? Ничего себе бегают Волки. Голос Золотца — запыхался весь, быстро бежал:
— Вот и все. Я вас довел. Теперь могу уйти?
— Ты и раньше мог, хм… попробовать, — это не Рыболов, другой. Он как будто не бежал с грузом на плечах всю дорогу, а просто встал из-за стола — лениво растягивает слова.
— Вы обещали, если я вас приведу к берегу, не тронете меня.
— И не тронем. Даже пальцем не прикоснемся.
"Пф-фых." Плевок боевой трубки сложно с чем-то спутать. Короткий "ах". Пауза в несколько ударов сердца. Шорох падающего на камни тела. Тишина.
— Зря ты его убил, Скользкий. Он нам помог.
— Нет, Рыболов. Он — предатель. А предателей надо убивать как можно раньше, чтобы не размножались.
Жестко он его. Не знаю, может, я чересчур добрая, но не воспринимаю Золотца как "предателя", и ненависти, которая связывается с этим понятием, во мне тоже нет. Он кажется дурным мальчишкой, избалованным и недалеким. Неприятный — да, а на "предателя" не тянет. Недостоин он этого слова. Был…
Хотя яд, которым смазывают шипы для трубки, убивает не всех. Некоторые выживают. В нашем племени таких всегда было достаточно. Может, Золотцу и повезет. А главный у них, значит, Скользкий. Ну да. "Один стреляет, другой машину ведет."
Тем временем удалось перетереть зубами размокшие от слюны тыквенные нити и вытолкать кляп. Отплевавшись, с удовольствием закрыла рот. Вот и отлично, подождем пока… "Сверток" со мной погрузили в каноэ, плотно провонявшее рыбой и потом, с какими-то жесткими выступами внутри, тут же упершимися в бока со всех сторон. Немного погодя добавились качка и чувствительные пинки упиравшегося в меня гребца. Болтанка по всем измерениям без возможности установить горизонт сама по себе удовольствие ниже среднего. Вдобавок сверху то и дело летели целые пригоршни воды, засыхая соленой коркой на веревках, которые царапали саднящую кожу.
Пока было возможно терпеть этот букет ощущений, я молчала, перебирая в уме разнообразные способы страшной мести, и наконец (после очередного пинка) не выдержала:
— Убийцы шамана вообще-то не попадают в мир предков. И я хочу пить.
— Гляди-ка, заговорила. Вытолкала кляп. Может, новый вставить?
— Погоди, Рыболов. Марги, наш шаман приказал принести тебя ему, а дальше вы сами разбирайтесь. Какие убийцы? — Скользкий явно насмехается.
— Погода портится. Если каноэ перевернется, я утону.
— Если каноэ перевернется, мы тоже можем утонуть. И тогда твоя смерть не на нас. Можешь поговорить с морскими духами, чтобы поберегли.
— На вас хватит — и тебе, Скользкий, и тебе, Рыбарь. Я связана, вы — нет. Развяжете — тогда сниму с вас ее.
— Развязать? А если убежишь?
— Посреди моря?
— С духами сговорится… — ворчит Рыболов.
— Лучше не злите меня, если я сговорюсь с духами — вам не поможет держать меня связанной. И я хочу пить.
— Не злить? Можно подумать, ты на нас сейчас не сердита.
— А на вас-то за что? Вот с шаманом вашим я поговорю, да.
Пауза затягивалась. Наконец, Скользкий хмыкнул:
— Уговорила. Развяжи ее, Рыболов. И дай фляжку.
Рыболов не стал переводить веревки, разрезая их на пленнице, а просто распустил узел в одном месте, чуть ослабил натяжение в другом, поддел перекладину и внезапно резко дернул за нее вверх. Я коротко вскрикнула от неожиданности, сделала несколько оборотов вокруг своей оси и плюхнулась на щепастое дно, больно приложившись боком и спиной — чуть дух не вышибло. Сверху свалились оба гамака охотников. Выпутавшись из-под веревок, я села, отдышалась и принялась аккуратно растирать затекшие руки и ноги, стараясь не раскачивать каноэ и не поддаваться приступам головокружения. Угрюмый, весь изукрашенный шрамами Рыболов протянул мне фляжку с водой и тут же снова взялся за весло, не желая встречаться со мною взглядом. Я пошевелилась и тут же услышала в спину предостерегающе-опасливое:
— Не оборачивайся.
А они суеверны, ага. Ну что же, ведем себя тихо. А то еще попрыгают в воду, и придется самой грести до берега. Я кивнула и постаралась устроиться поудобнее, не делая резких движений. Рассветало. С востока выстрелил лучом тонкий краешек солнца.
Волчий Вой.
17 день 13 луны 10903 круга от н.м.
Быстрый Секач влетел в поселок, расталкивая ребятню у ворот. Глаза вытаращены, рот перекошен.
— Она сбежала! Она от меня сбежала! Отец, мы должны… — он задохнулся от возмущения и не смог продолжить, только мотал головой.
— Что мы должны, сын? — вождь не спеша обернулся, — и кто от тебя убежал? Агути? Или, может быть, целый тапир?
Я усмехаюсь, Крепкий Зуб не зря столько лет остается вождем племени. Сейчас именно спокойная ирония может быстрее всего вернуть парню способность соображать.
— Агути! Солнечная, жена убежала! — и он вырвал с головы клок волос.
Это серьезно. Племя Рыжего Волка невелико, и все в нем держатся друг за друга. Так повелось с дней исхода, когда, теснимое воинами майя, оно было вынуждено уйти вдоль берега океана к полудню и укрыться в густых тропических лесах. Здесь нет даже нашего тотема.
Однако я поддерживал вождя и друга во всем этом пути. Пока наше племя живет, Рыжий Волк не покинет нас, где бы мы ни были. До этих мест добралось около пяти десятков воинов. Не слишком много, но достаточно, чтобы защищать поселок и охотничьи угодья вокруг него. Беда подкралась с неожиданной стороны: соседние племена не захотели признать нас. Не было совместных охот, праздников… и обмена невестами. Кое-кто из молодых охотников решился на кражу девушек, и это окончательно поссорило Волков с соседями. Я несколько кругов налаживал контакты с племенем Ночного Муравьеда — самым мирным и спокойным из крупных окрестных племен. Казалось бы, наконец-то стало налаживаться, Волки защищали Муравьедов со стороны восхода, а те соглашались на брачный обмен, но два круга назад Старейшие опять посмеялись над нами. Проснулась гора Огненного Змея и племени Ночного Муравьеда в одночасье не стало. На месте их поселков сейчас только покрытые пеплом равнины да потоки застывшей лавы. К полудню — океан, на восходе земли большого и сильного племени Озерного Каймана, на полночь — горы. И что теперь делать?
Несколько лун назад в поселке появилась молодая девушка. Назвалась Солнечной Аспидой из племени Пушистого Агути, которое живет по другую сторону горы Огненного Змея. Утверждала, что заблудилась. Я не помнил такого племени, хотя мы и проходили по тем местам во время переселения. Это не насторожило меня — во время бегства мы старались не встречаться с местными без нужды. А зря. Но главное, казалось мне, в племени появилась свежая кровь. И надежда — где одна, там и еще найдутся. А девочка пришла сама, никто ее не крал, племя ее отцов к нам не могло питать вражды. Хотя она и не сказала, отчего ушла с земель своих… агутей, ее тут же выдали за сына вождя, и сменили тотем. На змею она не походила, а имя племени хотелось сохранить. Быстрый Секач с тех пор просто светился от счастья. И вот на тебе: сбежала…
