Алексей Махров - Хозяин Земли Русской. Третий десант из будущего
Был в бою так безнадежно смел.
Сказать, что я удивлен -вообще ничего не сказать. Неведомые исполнители поют песню Газманова «Есаул» и поют, надо отметить, неплохо. Но от припева папироса медленно валится у меня изо рта:
Ах ты, конь, ты мой конь, Что ж ты бросил меня? Пристрелить не поднялась рука... И не то чтобы конь пожалел мне патрон, Просто нету руки у коня!
Вообще-то я уже попривык к странноватому репертуару строевых песен этого времени. Не далее как позавчера одна из сотен Атаманского полка продефилировала мимо меня по Кремлю, радостно горланя песню Дунаевского и Лебедева-Кумача «Герои Хасана». С некоторыми изменениями и дополнениями по тексту, согласно задачам текущего момента... А официальным маршем бронесил России считается «Гремя огнем... » Но вот это...
Как ты мог оставить друга, Помнишь, как жестокой вьюгой Кровью ран своих он тебя согрел, Нес вперед и, раненный, хрипел. Бились, бились волны за кормой, Тихо таял берег твой родной И морской прибой, зарево огня Отражал отважный глаз коня.
Оч-чень интересно! Это кто же постарался?..
—Егор, -мой голос сладок, как мед, и вкрадчив, как поступь тигра. -Не скажешь ли мне, братец: кто вот эту песню сочинил?
—Дык, Александр Михалыч, государь, -бодро рапортует Шелихов.
—Рукавишников?! Ты чего это плетешь, дружище?!
—Так точно, ваше величество, -вступается за друга Махаев, -господин Рукавишников. Мы эту песню еще весной услыхали, и дюже она нам понравилась, но слова мы тогда не запомнили, а вот после нам Ере-ма записал...
Великий сочинитель казачьих песен -купец первой гильдии Рукавишников! Зашибись! Особенно меня умиляет припев, доставшийся этому варианту песни из замечательной кавээновской пародии. В сочетании с исходным текстом пародийный припев производит незабываемый эффект...
—Ну, хорошо, а казачки как эту песню узнали?
Егор, искренне не понимая, в чем он провинился,
сообщает, что песню разучивали лейб-конвойцы, а тут родня нагрянула, вот и... Да нет, я не против. Слава Единому, что хоть не поют любимый «шЫдевр» Ди-мыча «Нас не догонят...». Правда, Димыч исполняет сию балладу только сильно нагрузившись и к тому же заменяет предлог «не» известным русским словом из трех букв...
Я отправляюсь обратно к своему КП, а в спину мне несется:
А теперь он спутанный стоит, Занесенный хлыст над ним дрожит, Разорвать ремни не хватает сил, Конь мундштук железный закусил. Если б знать, что в будущем нас ждет, Знать, куда табун коней несет, Времени хлысты подгоняют нас, Дали нам с конем последний шанс, Ах ты, конь, ты мой конь,
Что ж ты бросил меня? Пристрелить не поднялась рука... И не то чтобы конь пожалел мне патрон, Просто нету руки у коня!
...Наступление на Питер продолжается уже третий день. Наши передовые части сбили охранение и заслоны противника, и теперь мы наступаем тремя войсковыми группами. По последним данным, 116-й Малоярославский и 65-й Московский полки, подкрепленные двумя казачьими полками, сломили сопротивление остатков 4-й пехотной дивизии и вышли на окраины Тосно. Георг Корфский, возглавив бригаду из тех самых Орловского и Елецкого полков, в которых три месяца назад сменились командиры и некоторые офицеры, наголову разгромил 9-й Бенгальский и 6-й Шотландский полки, с ходу взял Боровичи, выкурив англичан из укрепленных домов огнеметами, форсировал Мсту и двинулся на Тихвин. Если и дальше все пойдет, как запланировали Куропаткин и Духовский, то мы вполне можем обойтись без привлечения к активным действиям бронепоезда и новейшей батареи «московских львов». Сохранить их, так сказать, нетронутыми для возможного тесного общения с флотом ее величества.
Сейчас мой командный пункт расположился в районе станции Ушаки, что в десяти верстах от Тос-но. Связисты ежеминутно выдают новые сообщения от командующих группами генералов Алхазова[70] и Столетова[71]. Они сообщают, что наступающие части уперлись в заблаговременно подготовленную противником линию обороны. Только Алхазов под Гатчиной, а Столетов под Тосно.
-...Государь! Государь! Генерал Столетов на связи!
Судя по лицу связиста -положение не ахти. Я вхожу в вагон связи, бросаю привычное «Вольно» и беру телефонную трубку:
—У аппарата...
В трубке помехи. Но голос Николая Григорьевича слышится отчетливо:
—Ваше величество. После проведенной разведки боем мы четко установили -оборонительная линия «англичан» имеет глубокое эшелонирование и прикрыта тяжелой артиллерией. Наши броневики бессильны -противник учел опыт маневренных боев августа-сентября и прикрыл свои позиции глубокими рвами.
—Николай Григорьевич, а если обойти Тосно?
—Ну, во-первых, это практически невозможно -вокруг, на многие версты болотистая местность. Дорог мало. Пехота-то пройдет, а артиллерия нет. Да и как потом снабжаться, без железной-то дороги? И второе -оставлять в тылу такую мощную группировку, что держит сейчас оборону в Тосно, просто опасно! А для надежного блокирования у нас недостаточно войск.
Он еще что-то говорит, кажется, перечисляет какие-то номера частей, называет какие-то полки, но это уже все неважно. Важно то, что мы можем увязнуть в позиционных боях. А там и зима уже на носу. Конечно, потом мы подтянем полки из Киевского или Одесского военных округов, но сколько на это уйдет времени? Рискнуть Отдельным кавкорпусом, отправив его в дальний рейд по тылам противника? А чем потом успех развивать, а?..
—...Ваше величество, остается только одно -штурм! Дайте мне «Железняк» и батарею «Московских львов», и мы сровняем с землей укрепления «англичан»!
—...Государь, позвольте, -и жаркий шепот Димыча прямо в ухо: -Олегыч, ты только свистни, мы им быстро рыло начистим!
Димка, успевший за эти три месяца подняться из прапорщика-добровольца до капитана, флигель-адъютанта и натурального графа (титул пожалован ему на днях, «в ознаменование выдающихся заслуг перед государством и в связи с днем ангела»), вытанцовывает как пацан перед первым свиданием. Вот же душа неугомонная: воевать ему...
—Государь, -это уже Куропаткин, -я полагаю, что «Железняк» лучше соответствует данным обстоятельствам. Генерал Столетов сообщил, что пути целы и бронепоезд сможет беспрепятственно подойти к станции поближе, добавив к огню орудий огонь пулеметов. А за ним пойдет дивизион «медведей».
Вроде бы все верно, вот только предчувствие у меня какое-то нехорошее...
—Граф! -Димыч вытягивается во фронт. -Приказываю вам: подойти к Тосно и огнем «Железняка» принудить к молчанию вражеские батареи. Связь лично со мной.
Я приобнимаю Димку и выдыхаю ему в ухо:
—Ты это, давай, в общем... Полки у меня еще есть, а ты -один. Береги себя, братишка...
Он смотрит на меня несколько удивленно: с чего вдруг командир так расчувствовался. Потом лихо козыряет и уносится к своему бронированному чудовищу. Я выхожу на площадку, закуриваю и смотрю ему вслед. Нет, ну что-то все равно гложет душу...
Интерлюдия
Его светлость 3-й граф Лукан, маршал Бин-гхем возбужденно потер руки. Его гениальный замысел близился к осуществлению. Разведка доложила: бронированное чудище уползло от Uschaky, и теперь узурпатор остался практически без охраны. Его поезд охраняют только sotnya kazaks и взвод стрелков.
Жестом Бингхем подозвал адъютанта:
—Конвей, передайте приказ бригаде Мэтьена: атаковать станцию Uschaky. Предварительно он должен разрушить пути направления на Moscow. Пленных не брать. Уничтожить всех, кто находится на станции. Да поможет им бог.
И уже когда гелиограф замигал, отсылая приказание, добавил:
-Британия ждет, что каждый из них выполнит свой долг...
... В зеркале гелиографа вспыхивал и гас солнечный блик. Безусый субалтерн переводил это мерцание на человеческий язык. Выслушав последнюю фразу о Британии и долге, генерал Мэтьен[72] хмыкнул и пробормотал что-то насчет напыщенных идиотов, которые наслаждаются праздным пустословием. Впрочем, это была обычная шотландская ворчливость: в душе он просто аплодировал замыслу командующего. Вчера, когда бригада по заранее проложенным через болота гатям прошла в глубокий тыл русских, он уже понял, что именно ему в этой войне достанется самая главная роль. Что из того, что операцию задумал Бин-гхем? Героем станет тот, кто осуществил...
...Мэтьен отогнал видение русского царя, разваленного на части лихим сабельным ударом, и вызвал к себе полковых командиров и старших офицеров. После получасового совещания четвертая кавалерийская бригада начала движение. Впереди были слава, ордена, почести и, главное, -невероятное, упоительное чувство победы...
Рассказывает Егор Шелихов
Когда «Железняк» ушел, государь вышел из вагона и давай вдоль поезда вышагивать. До паровика дойдет, постоит и назад, до самого последнего вагона. Там тоже постоит и обратно. Так и бродит туда-сюда. Да еще дымит без остановки. Одну папироску докурит, глядь -уже другую зажигат. Мы-то с
