Дмитрий Щёкин - Страна городов
— Это вместо спасибо, побежала переваривать, вот тварь неблагодарная… — сказал кто-то из ребят.
Неандерталка вынырнула из пещеры с каким-то свертком в руках, отбежав на приличное — метров тридцать, расстояние она распутала сверток. В меховых пеленках оказался ребенок. Мать стала быстро отрыгивать схваченное и совать в рот маленькому куски мяса, которые тот, жалобно морща личико, стал проглатывать. Видно было, что малыш очень голоден. Дитя было маленьким и тянуло ручонки к груди матери, но видно было, что молока там нет — понятно, что мать в первую очередь предложила бы младенцу грудь, если бы там что то было.
— Дмитрий Сергеевич, что это она? Спросила меня Лена.
— Сама видишь — мать использовала последний шанс спасти свое дитя. А вы, балбесы: «Неблагодарная»! Что для нее сейчас благодарность, если появилась возможность спасти своего ребенка. Так поступить может только человек — преодолев страх и инстинкт самосохранения, добыть пищи для малыша…
Ребята замолчали, уважительно поглядывая на маленькую маму. Мамаше было наверно, не больше чем нашим девочкам — лет тринадцать-четырнадцать.
— А она точно ему мать, а не сестра?
— Скорее, все-таки, мать. Неандертальцы рано взрослели. В двенадцать лет они считались взрослыми. Да и наши предки в четырнадцать лет уже вступали во взрослую жизнь.
Мать тем временем взяла сверток с малышом, подошла к нашей группе, за несколько шагов остановившись, вдруг рухнула на колени, и поползла к нам на трех конечностях, протягивая рукой сверток с ребенком к Лене.
— Вот это номер… Это чего она, Дмитрий Сергеевич, объясните, чего она?
— Похоже, просит принять ее под покровительство нового стада-семьи. А нашу Лену приняла за главную самку, которая может походатайствовать за нее перед старшими в стаде.
— А почему в стаде, а не племени?
— В наше время считали, что неандертальцы жили в человеческом стаде. Система — семья-род стала формироваться к концу энеолита. Хотя есть и другие мнения.
— А давайте её накормим, она же все малому отдала, да и съела совсем мало!
— Давайте, попробуем, — я не мог противостоять порывам таких чувств у ребят, — только давайте немного, а то с голодухи слопает и получит заворот кишок. Что мы с ее отпрыском делать будем?
— А другие?
— Да что другие, дайте и им, если возьмут, понемногу. Быстро порезав сырую оленину, остававшуюся у нас, мы сдобрили куски солью, и принялись раздавать их племени.
Чака, увидев, что его племя кормят без его непосредственного участия, а верней, что не он руководит раздачей ресурса, и не ему достаются лучшие куски, особенно, почуяв соль на кусках мяса, совершенно взбеленился, и стал рваться с привязи, где был привязан.
— А ну-ка, тихо, вождь краснокожих, пригрозил ему кистенем Сергей Степин. Я тя живо сейчас успокою, а то и упокою — надоел уже.
Чака заткнулся на полуслове, верней, полувопле — знакомство с данным орудием отпечаталось солидной шишкой на макушке, и притих. Женщины с любопытством следили за диалогом. Матери — а ими было еще трое женщин, достали ребятишек разного возраста — от трех до пяти, по моей оценке, и стали их кормить уже виденным способом, а одна девочка подошла к Антону Ким, и протянула ручонку в просительном жесте. Наш таэквондист, любимец всех девчат лагеря, объект насмешек и сам изрядно любящий подшутить, всегда подчеркивающий свою мужественность, вдруг засуетился, кинулся к своему коробу и стал копаться в нем. Достав из короба кусок загущенного ягодного сиропа, он стал совать его ребенку. Я видел слезы на глазах парня и вспомнил, что у него с братом осталась в прошлом-будущем маленькая сестренка Инночка, которую они с Романом отчаянно баловали, таскали с собой повсюду, и наверно были ей ближе чем мать с отцом, вечно занятые в каком то своем бизнесе. Девочка неуверенно лизнула, вначале сморщилась, потом, распробовала, откусила кусочек, и… побежала делиться с другими детьми! К последнему она подошла к малышу, уже спящему на руках у матери, которая первой решилась к нам подойти. На пальчике оставался совсем маленький кусочек сиропа.
— Дмитрий Сергеевич, робко проговорил Антон, — можно я еще немного из общего запаса дам… я потом буду хоть месяц чай без сахара… она же такая маленькая… как Инка наша… правда, Ромаш?
Тот только кивнул, то же засовывая в ладошку девочки какую-то вкусность, то ли корень сараны, толи что еще, поглаживая ее по голове, и подняв свою голову вверх. Я понял, что мальчишка с трудом сдерживается, что бы не завыть в голос, а слезы… слезы, они и так текли из его глаз.
Ну вот те и несгибаемые мои спортсмены… Все-таки, какие они все дети! Дай мне боже, сил и здоровья передать им хоть по капле тепла и заботы, которую они потеряли в оставленном нами мире!
Девочка погладила Романа грязной лапкой по лицу, что-то пискнула, посмотрела, и так же погладила Антона, потом посмотрела на обоих по очереди и порскнула к матери, и стала что то увлеченно трещать ей на своем языке, состоявшем в основном из коротких рубленых слов без окончаний, то и дело, показывая на братьев.
Глава 12. Мы в ответе за тех, кого приручили
Оказанное доверие обычно вызывает ответную верность.
(Тит Ливий)Дети как будто что то для себя решили, что опасности для них нет, и поползли — побежали к моим воспитанникам, стали трогать вещи, прикасаться робкими пальчиками к частям тел… ребята мои тоже не выдержали — гладят, ласкают, что то бормочут, достают какие то кусочки, угощают… кажется, сойдясь две разделенные во времени эпохи остановились и слились воедино… существа той и другой эпох, одной — потерявшей надежду к выживанию и медленно катящейся к вырождению и смерти, другой — сделавшей первый шаг к звездам, сошлись на этой поляне и как парламентеров послали вперед самое ценное — своих детей. И они поняли друг друга, без условностей языков и обычаев, фасона одежды и общественных норм типа законов, государства… Понимание произошло на каком то космическом уровне. И вот уже старшая девочка протягивает Иришке свое сокровище, а может быть и вообще главное сокровище всех детей и взрослых своего племени — стада, палеолитическую «Венеру»[12], затейливо наряженную в малюсенькие перышки и еще какие то частички меха, что ли, размером в ее ладошку. Ира понимает ЧТО ей дали посмотреть, с уважением рассматривает и возвращает маленькой владелице, а та, гордая обладательница невиданного в округе богатства, видимо, передаваемого по женской линии племени, начинает укачивать свою каменную «ляльку», прижимая ее к груди, что то успокоительно погукивая. Контакт налажен, нам поверили. Девицу назвали Лада. Она радостно тычет себя ладошкой в грудь и повторяет это имя. Наверно, для нее это наполнено особым смыслом — получить имя от старшего и сильного. Девочка показывает матери на себя и повторяет: «Лада, Лада, Лада» — видно, что довольна без меры.
Я вижу, что и остальные члены маленького первобытного племени совсем расслабились, их отпустило тревожное ожидание больших неприятностей связанных с нашим приходом. Мать девочки, первой подошедшей к нам, покрикивая на своих соплеменниц, отправила людей группками по два-три человека, видимо заниматься собирательством, а сама подошла к нам, видимо в ожидании распоряжений. Ирина и Лена сразу же попытались с ней наладить обмен информацией, пытаясь выяснить, кто они, и как дошли до жизни такой. Судя по ужимкам и прыжкам обоих сторон — у них это стало быстро получаться. Ну да. Женщины всегда поймут друг друга и без слов. Некоторое время спустя, она подходит ко мне, и вопросительно глядя на меня, ударяет по груди себя. Интересно, чего это ей? Спрашиваю:
— Мадам, вам чего?
— Мада… ва-чееее…. Мада, Мада! — она бежит к товаркам, показывает на себя — Мада!
Показывает на дочь — Лада!
Уморительная физиономия показывает — я тут самая обаятельная и привлекательная, короче — самая крутая, вот так. Меня и дочь назвали первыми и первыми приняли в новое племя. Ни больше и не меньше, и не смейте мне перечить.
Как мало человеку надо для счастья — всего лишь получить имя! Потом, познакомившись с племенем и, в общем несложными обычаями и верованиями этих людей, изучив так же несложный, в основном основанный на рабочих возгласах и жестах язык, мы узнали, что процесс получения ИМЕНИ — это для них нечто сакрально, наполненное высшего смысла. Имя дается старшим, главным, оно — слово, которого нет в обыденном языке, нечто неповторимое и присущее только этой ЛИЧНОСТИ и отличает его или ее от других. Если имя дано таким могучим вождем, победившим бывшего одним ударом, сильным настолько, что он не боится побежденного, оставив его в живых — это ПРИЗНАНИЕ, поднимающего поименованного в первобытной «табели о рангах» вверх.
