Герман Романов - Спасти Отчизну! «Мировой пожар в крови»
За деревьями можно было разглядеть застывшие человеческие фигурки — охрана бдительно стерегла жизнь высокопоставленных гостей, вынеся урок с кровавого майского утра.
— Я рад вас видеть, генерал, — за спиной раздался знакомый до боли скрипучий голос, которому Арчегов не удивился — давно поджидал.
— Ответно, товарищ Мойзес, — поприветствовал чекиста Константин, но руки не подал, благо они по вечернему времени в перчатках были. — Присаживайтесь, поговорим, былое вспомним.
— Благодарю, ваше высокопревосходительство. — Тот чиниться не стал, уселся почти рядышком, достал портсигар. — С днем рождения вас, Константин Иванович, хотя оно, кхе-кхе, в ином времени осталось.
— Спасибо, Лев Маркович, что помните о такой безделице. У вас очень хорошая память.
— Не жалуюсь, работа такая. Помнить все нужно. Так что о былом с вами лучше не говорить, а вот о будущем в самый раз.
— Вижу, зело торопитесь. Или Лев Давыдович из моих намеков иные выводы сделал? Или не так понял?
— Все так, особенно по поводу бессарабского вина. — Мойзес тяжело вздохнул и закурил папиросу. — Неужто все-таки плохо?
— Хуже, чем вы предполагаете, — усмехнулся Арчегов. — Румыны начнут войну через четыре недели, это решение Королевского совета. Им же французские денежки, хм, отрабатывать нужно. Как те транспорты, что прибыли в Констанцу, набитые вооружением и снаряжением под завязку. Парижу этого добра не жалко — с той войны все склады забиты.
— А вам не предлагают?
— В руки аж суют, но денежку просют. Румыны — те голодранцы известные, кроме кукурузы, у них ничего нет. Там любовь потому чистая, без займов. А у нас с расчетом хотят, и чтоб мы бесплатно заводы их владельцев на юге у вас силою отобрали и им вернули.
— А вы не хотите?!
— А на хрена нам это, Мойзес?! — генерал заговорил зло. — Денег вбухать массу, восстанавливая, и чужому дяде возвращать?! С Махно, от которого вам житья нет, сражения устраивать прикажете? Благодарю покорно! Одна головная боль — и от них, и от вас, и от повстанцев! Царицынские заводы нас устраивают намного больше, тем паче у нас есть Ростов и Луганск. Так что на этом и будем соблюдать статус кво. Вы согласны?
— Всецело, генерал. Тут наши воззрения сходятся. Но все же — вы можете предпринять меры, чтобы румыны не ударили нам в спину? Это, как вы понимаете, беспокоит нас больше всего. Тем более что наша разведка установила сосредоточение их дивизий на той стороне Днестра.
— У нас с ними нет общей границы, а потому проведем только демонстрацию флотом. Надеюсь, это на них подействует. Готовы передать вам и часть вооружения нашей Кавказской армии, но только взаимообразно и в самое короткое время.
— На каких условиях?
— Вы передадите нам все японские винтовки, что остались от поставок в годы мировой войны. У вас их тысяч семьдесят, еще столько же осело в Эстонии и Латвии. Патронов у прибалтов кот наплакал, так что обменяют стволы с удовольствием. Поартачатся, конечно, торговаться любят. Но если будет нужно, то разницу мы компенсируем, все упирается только во время.
— А вы всю армию, что на юге, что в Сибири, под единый патрон в 2,56 линии вооружите? То-то Луганский патронный завод под них полностью переводите. Хм. И что вы можете нам дать в обмен?
— Сто тысяч винтовок и две тысячи пулеметов вас устроят? Это для первого раза — до Нового года. Потом по сусекам поскребем и еще столько же передадим, с юга и севера. В Сибири уже почти ничего не осталось. Это и будет нашей дополнительной гарантией взаимного мира. И с вашей стороны, кстати. Вас такое устроит?
— Вполне, — буркнул в ответ Мойзес и, наморщив лоб, надолго задумался, потирая пальцами виски. Арчегов закурил очередную папиросу и сам нарушил молчание, говоря напористо и зло: — У вас только Тульский оружейный завод еще работает — «максимы», «мосинки», наганы дает. Но в малых количествах. Еще вы с новым Ковровским пулеметным заводом возитесь, на выпуск ружей-пулеметов и автоматов Федорова в следующем году перейти. На японский патрон 6,5 миллиметра. Понимаю ваши затруднения. Ну что ж — мы у вас всю продукцию Коврова покупать станем. Или на обмен все пулеметы нашей армии отдадим. Если нужно, на «хлысты» менять будем — на наганный патрон с зауженным горлышком переделать не трудно. Это будет еще одной гарантией, что мы в горло друг другу не вцепимся.
— Мы с вами обмен устроим, а французы с британцами транспорты с оружием отправят. Что тогда?
— Это легко проконтролировать. Но ради пары паршивых транспортов мы не собираемся начинать войну — намного дешевле заполучить у вас все миром. Но гарантии нужны, как вам, так и нам. Вот с этим нам и надо определиться с господином Троцким.
— Я передам Льву Давыдовичу ваши пожелания, Константин Иванович. И думаю, мы придем к взаимному соглашению…
— Тем более это нужно вам. Красная армия, как я знаю, уже вышла на берега Одера. Впереди Германия и мировая революция… Неплохой куш вы сорвете, Лев Маркович.
— Так и вы внакладе не останетесь. Но у меня есть одна просьба, личная. Вы уж песни свои не пойте больше, Константин Иванович. Нет, я не упрекаю вас в агитации, но в Ярославле нам сегодня пришлось разоружить целый батальон, что чуть мятеж не устроил, как в восемнадцатом году. Вас прямо заслушаться можно, нам бы такую пропаганду, давно бы в Берлине были…
— Или нас в Черное море с Байкалом скинули бы!
Ливадия
— Рад вас видеть, Александр Васильевич, — монарх крепко пожал руку и радушным жестом предложил адмиралу усаживаться в кресле. — Надеюсь, ваше общение с английским адмиралом было плодотворным?
— Более чем, ваше величество. — Колчак выглядел несколько не в себе. — Мне было сделано неофициальное предложение адмиралом де Роббеком от лица Адмиралтейства. И если мы его примем, то нас немедленно посетит с дружественным визитом министр иностранных дел лорд Керзон, что сейчас находится в Константинополе.
— Туманный Альбион жаждет начать войну с красными нашими руками, Александр Васильевич?
— Этого вопроса мы не касались, ваше величество, но, судя по всему, именно он более всего тревожит британцев.
— Называйте меня проще, адмирал, прошу вас. Мы не на приеме. И курите, если пожелаете. — Михаил широким жестом предложил душистые турецкие папиросы, раскрытая коробка которых стояла на столике со всеми другими необходимыми принадлежностями — трубками, небольшими коробками сортового табака для них, коробкой сигар в оберточных упаковках и прочим курительным довольствием.
— Благодарствую, Михаил Александрович, но вначале о деле. — Колчак действительно выглядел несколько озадаченным, хотя и пытался это скрыть. — А оно таково. Англия желает компенсировать понесенные нами потери в годы войны, как Великой, так и внутренней, а также передать нашему флоту пропорциональную долю, которую мы бы получили при разделе кайзермарине. Но последнее может быть только после согласования с другими союзниками — корабли ведь давно поделены. И признаюсь честно — предложение насколько щедрое, настолько и настораживающее.
— Вы имеете в виду «бесплатный сыр»?
— Да, ваше величество.
— И в чем суть их предложений?
— Все уведенные с Севера и Черного моря наши суда британцы не смогут вернуть, но ту долю, что пришлась на них, готовы немедленно компенсировать кораблями своего Гранд-Флита.
— Дать нам щедро парочку старых броненосцев и броненосных крейсеров, которым давно пора на слом? Вернуть этим глупым русским втридорога? Ведь так?
— Я тоже так подумал, Михаил Александрович, но они сделали нам крайне серьезное предложение. Британцы готовы немедленно передать от трех до пяти турбинных крейсеров довоенной постройки, причем как типа «Каунти», так и быстроходных скаутов типа «Аретуза». Кроме того, де Роббек предложил чуть ли не подарить броненосец береговой обороны, что строились в войну для Норвегии, зная о наших сложностях с этой страной на островах архипелага Шпицбергена и в морских рыбных угодьях. Как вы знаете, государь, норвежцы не дают вести лов нашим рыбакам, зачастую используя для угроз свои малые броненосцы. Иной раз даже к обстрелу наших траулеров прибегают.
— Знаю, — скрипнул зубами монарх. — Мы ослабели настолько, что теперь всякая чухна диктует нам свои условия. Это нестерпимое положение для нашей державы.
— Я полностью согласен с вами, государь, — горячо произнес Колчак, — нам требуется немедленное усиление флота на Севере. Потому столь важное предложение они сделали.
— Что же еще могут нам предложить здесь и на каких условиях? Я не верю в их благотворительность!
