Александр Прозоров - Ключ Времен
Ведун отмахнулся рукой от заколки, откинув ее в сторону — и это оказалось ошибкой. Рука словно коснулась жидкого азота: ладонь ощутила страшнейший ожог, волна ледяного холода покатилась по руке, обездвиживая ее, потекла по телу. От ударившего изнутри мороза перехватило дыхание, сердце сжалось в комочек, перестав биться, мышцы живота скрутило судорогой. Напрягая всю свою волю, Олег стиснул пальцы на рукояти сабли, сделал шаг, чтобы защитить Купаву — но тело окончательно отказалось ему повиноваться, дышать, стучать пульсом. Середин сложился пополам, упал набок. Однако стремление спасти Купаву еще продолжало разрывать его сознание, и рука, выполняя приказ, потянула клинок из ножен, чтобы загородить чародейке путь.
Но этого не потребовалось. Ведьма тихо приблизилась к узору, окружавшему Варну, поднесла к губам ладонь и дунула. Невесомо кружась, белые хлопья упали на светящиеся нити руны, и колдунья гневно закричала, наткнувшись на невидимую стену. Снова и снова билась она о преграду, но ничего не могла сделать. Чародейка резко обернулась к старухе — и вдруг испугано замерла, встретив ее взгляд.
— Возвращайся назад, — приказала ведьма. — Возвращайся в свой мир!
— Не-е-е-ет!
Вокруг колдуньи возник ледяной вихрь, заключил ее в свои объятия и бесшумно ушел в пол. Когда стих вопль Варны, по стенам побежали светящиеся буквы, непонятные символы, наполнив светелку мягким полумраком. В новом освещении неожиданно выяснилось, что у стены стоит прекрасная Мара, с грустью глядя на ведуна.
— Ты пришла… — одними губами прошептал Олег.
— Я никуда и не уходила, — пожала та плечами.
— Я понял… Заколка была отравлена. Я умираю…
— Закончи работу, девочка, — повернула голову к кунице богиня.
Зверек, перехватив огонек в пасть, в несколько прыжков добрался до постели, забрался на кровать, пробежал по спящей девушке. Там он опустил мордочку и положил трепетную ношу на грудь девушки.
— Вот и все, — сказала Мара, когда огонек вошел в тело Милолики. — Поутру князь найдет ее живой и здоровой.
— И мое тело рядом…
— А я слышала, что ты говорил обо мне в святилище… — присела рядом с ведуном Ледяная Богиня. — Ты говорил, что я красива… Я тебе нравлюсь, ведун? Нравлюсь, смертный?
На украшенной двумя перстнями белой, словно слоновая кость, руке появилась чаша с темным тягучим напитком.
— Ты хочешь быть со мной, ведун? Переселиться в мой мир, не бояться больше ни жара, ни холода, ни голода, ни жажды, никуда более не спешить и ничего не желать? Видеть меня всегда, каждый миг находиться рядом со мной? Хочешь? Я тоже хочу этого, ведун. Вот, понюхай.
Она поднесла чашу к самому лицу ведуна. Олег попытался втянуть запах таинственного зелья — и с хрипом сделал первый вдох. Все закружилось перед его глазами — исчезла спящая девушка, светелка со стенами из белых, недавно ошкуренных бревен. Осталась только ночь, что приняла его в мягкие объятия, укачивая, словно дитя малое.
— Ты прав, ведун, — услышал он голос прекрасной богини. — Варна отравила свою заколку. Отравила своими словами, своим ядом, самыми страшными из заклятий. Она убьет любого простым прикосновением. И все же я не для того заманивала тебя в Изборск, не для того открывалась в скалистых горах, не для того дарила тебе подарки, не для того посылала к ящеру Никиту, чтобы забирать тебя сейчас, когда ты нужен мне здесь. Но ты не грусти, ведун. Мы еще встретимся. Ты еще отопьешь из моей чаши, мы еще сомкнем наши объятия, чтобы остаться в них навсегда. Навсегда…
Сердце, видимо, устав ждать отлета души, стукнуло в груди, и волна пульса прокатилась по телу, пробивая жилы, прорывая артерии и капилляры, прокатилась огненной волной по рукам и ногам, залила расплавленный свинец в голову. Ведун захрипел от боли, выгнулся в судорогах, сделал еще вдох — и следующая волна боли понеслась по телу после нового удара сердца. Середину захотелось умереть. Рухнуть в вечное небытие, в котором не бывает боли, совести, голода и холода, в котором все темно и спокойно. Но покончить со всем одним ударом ножа он не мог, поскольку руки и ноги по-прежнему отказывались ему подчиняться, тем не менее в полной мере делясь импульсами страшной боли.
Удар сердца — и он снова взвыл, корчась в судорогах. Яд чародейкиного заклятия выходил из тела медленно, слишком медленно, чтобы человек мог вынести эту муку…
* * *— Эй, ведун, просыпайся! Горазд же ты дрыхнуть. Солнце уже поднялось, и тебе пора!
— Кто-нибудь видел ведьму? — раздался недовольный голос Сварта. — Куда она подевалась?
— Что случилось, ведун? — подошел Велислав и сдвинул край шкуры.
Олег открыл рот, но не смог выдавить из себя ничего, кроме нового болезненного стона. Из-под чуть приоткрытых век он еле различил склонившиеся над ним лица Киры и волхва.
Девушка осторожно коснулась прохладной ладонью лба Олега и тут же отдернула, словно обожглась. А Середин даже застонал от отчаяния. «Ну, еще, еще. Только чуточку коснись. У тебя такая нежная ладонь». Но слова опять застряли где-то в горле.
— Да он же горит весь! — Девушка с тревогой обернулась к волхву. — Что с ним?
— Ну-ка, Кира, помоги мне, — откинул медвежью шкуру Велислав.
Вдвоем они сняли с ведуна куртку, стянули рубаху.
— Хм, странно, — пробормотал Велислав. — Смотри, как руки скрючило. А припадочным он вроде не был. Да и не так бьются припадочные-то.
Впрочем, Кира сама видела, что дела неважны, хотя и не очень хорошо разбиралась в целительстве.
— Что случилось? — спросил подошедший Сварт.
— Плохи дела, воин, — ответил расстроенный волхв. — Сам не пойму, отчего так скрючило ведуна. Хотя… Видишь ли, если бы я не был уверен, что ведун спал вместе со всеми и не ходил на разного рода подвиги…
— Говори яснее, я ничего не понял.
— Ну что здесь непонятного? У него такой вид, словно он участвовал в какой-то схватке и потерял много сил. Настолько много, что на исцеление сил не осталось! И куница, вон, спит отчего-то, не добудишься.
— Что делать, отче?
— Мыслю я, придется этот день здесь провести. Я трав соберу, отвары для растирания сварю. Постараюсь исцелить ведуна.
— А ведьма отчего убежала? — вмешалась Кира. — Скажи, отче, а не могла она порчу на него навести ночью, когда все спали?
— Он просыпался и отходил в лес. Я подумал, по нужде. — Все обернулись к Ермолаю, но тот замолчал.
— И что? — подтолкнул его волхв.
— Да ничего. Ведьма следом ушла. Он так и не вернулся. Да токмо вижу — спит на своем месте. Ну я и решил, что не заметил, как он вернулся.
— Значит, и вправду ночью случилось что-то, — покачал головой волхв. — Ладно, оставайся с ним, Кира, и постарайся остановить кровь, а я пока за травками схожу.
— А нам что делать? — растерялся Радул.
Велислав окинул боярина насмешливым взглядом:
— С палицей вон поскачи, что ли, или с мечом своим.
И ушел в лес, провожаемый хмурыми взглядами воинов.
Кира между тем спустилась к реке, набрала воды в небольшой котелок и вернулась к Олегу.
— Быстро вылечится ведун, — усмехнулся Радул, — от такого-то ухода и я не отказался бы.
Посмеиваясь, воины разошлись по поляне и каждый занялся своими делами. Руслан и Ермолай принялись упражняться с оружием; Микула вынул меч и точильный камень, и по поляне вскоре стал разноситься знакомый звук. А Сварт и Радул попросту завалились спать.
Вскоре вернулся волхв. Он опустился рядом с ведуном, достал траву, какие-то листья, разложил перед собой и принялся неторопливо перебирать. Кира какое-то время наблюдала за его вялыми движениями, но вскоре ей это наскучило, и девушка снова сосредоточила все свое внимание на Олеге.
Волхв только успел покончить с раскладыванием своей добычи, когда воевода отложил в сторону точильный камень и встал:
— Кто-то скачет.
До воинов донесся топот копыт, и вскоре на поляну возле дороги выехал отряд ратников, человек двадцать, во главе с молодым витязем, окруживший настороженных людей.
— Кто такие? — Молодой человек сжимал рукоять меча и ощупывал людей внимательным взглядом.
— Просто путники, — вышел вперед Сварт. — Идем своей дорогой, никого не трогаем и никому не мешаем. А вы кто?
— Я — юрьевский князь. Мы ищем колдуна злого. Не встречали часом?
Сварт усмехнулся.
— Зачем он вам понадобился?
— Это мое дело. Должок за ним перед чародейкой одной.
Взгляд князя Руслана скользнул по лицам воинов, и брови удивленно поползли вверх, когда он увидел Киру.
— Кто ты, степнячка?
Девушка хмуро поглядела на него и неохотно ответила:
— Я служу изборскому князю Радомиру.
— Счастлив князь, коему такие красавицы служат. А переходи-ка ты ко мне. Хочешь, серебра вдвое больше положу?
— Спасибо за честь, князь, — усмехнулась девушка, — но я не могу.
