Геннадий Ищенко - Коррекция
— Ну и что мне теперь с тобой делать, капитан? — спросил Сталин, после того как кивком ответил на приветствие.
— Вы меня понизили в звании? — спросил Алексей и, видя, что собеседник не расположен шутить, продолжил. — А что, собственно, произошло? Я доказал, что мог бы принести вам вред, но не собираюсь этого делать. Я сюда пришел сам и целиком и полностью от вас завишу. Какой мне в таком случае смысл вам вредить? Это если не учесть того, что только вы можете изменить будущее в лучшую сторону! А ведь именно для этого я здесь! Я за вас сам кого угодно в клочки порву! И ваше доверие для меня жизненно необходимо, иначе смысла в моем пребывании на этой даче нет.
— Доверие, говоришь! — Сталин взял со стола курительную трубку, повертел ее в руках и положил обратно. — Выйди, Михаил.
Несколько минут после того, как за подполковником закрылась дверь, он молчал, сверля Алексея неприятным взглядом, потом спросил:
— Что там было по моей смерти? Есть что-нибудь в словах сына? Если хочешь доверия, должен говорить мне только правду! За правду, сказанную здесь, тебя никто не накажет.
— Я точно не знаю, — осторожно начал Алексей, подбирая слова. — В своем времени я неоднократно слышал о версии отравления, но толком ничего не читал. Да и не интересовался, по правде сказать. А в будущем я подбирал материалы, начиная с Хрущева, да и то делал это больше, так, на всякий случай, или потому что меня к этому подталкивали. Но историк, который мне все это давал, принес еще несколько книг. Он словно предвидел, что это может быть важно. А, может быть, его, как и меня, подталкивали и направляли. Но я их фотографировать не отдал.
— И что в них было написано? — подался вперед Сталин.
— Двадцать восьмого февраля вы, по словам Хрущева, были в Кремле и предложили ему, Молотову, Булганину и Берии посмотреть кинофильм, а после повезли на пир на эту дачу. Уехали они от вас уже под утро, причем он отмечал, что вы были веселы и прекрасно себя чувствовали. Позже выяснилось, что вы с семнадцатого февраля в Кремле не появлялись, но вот на дачу к вам эта компания ездила именно в указанном им составе. И показания охраны по времени не стыкуются с его рассказом. А на следующее утро первого марта вы долго не выходили. Поэтому обеспокоенный Лозгачев направился выяснить, в чем дело и нашел вас лежащим на полу в малой столовой. Там же валялся стакан, из которого вы пили минералку. Речью вы не владели, двигаться тоже не могли. Вас положили на кушетку и попытались дозвониться до Берии, но долго не могли его найти. Дальше было написано, что руководство тянуло время, и врачей к вам допустили только через сутки, когда уже поздно было что-то сделать. Скончались вы пятого марта. Странностей много. Одной из них было то, что прикрепленный к вам полковник ГБ Хрусталев передал охране дачи ваш приказ, что они вам якобы сегодня больше не нужны и могут идти отдыхать. Как выяснилось позже, Хрусталев оказался человеком Берии. После вашей смерти Берия откровенно ликовал, и не зря. В этот же день состоялось совместное заседание Пленума ЦК партии, Совета Министров и Президиума Верховного Совета, где были утверждены назначения на высшие посты партии и правительства, и по предварительной договоренности с Хрущевым, Маленковым, Молотовым и Булганиным Берия был назначен первым заместителем Председателя Совета министров СССР и министром внутренних дел.
— Это все?
— Есть еще несколько деталей, которые указывают на заговор. Несчастье произошло в ночь с субботы на воскресенье, что тоже сказалось, так как нужных людей приходилось долго искать, а все ваши лечащие врачи были арестованы. Вскоре были сфабрикованы слухи о вашей долгой и тяжелой болезни. В данных ваших обследований, которые всплыли гораздо позже, на эти болезни нет даже намека. И были свидетельства вашего сильного недовольства Лаврентием Павловичем, а он хорошо помнил, чем такое недовольство закончилось для его предшественников. И последнее, что могу добавить. Похоже, что начали вычищать верных вам людей. В пятьдесят втором году был снят с должности бывший начальник вашей охраны, а затем начальник охраны правительства генерал-лейтенант Власик, заменены и другие должностные лица. На пост коменданта Кремля вы назначили одного из своих телохранителей – генерал-майора Косынкина. Так вот, молодой мужчина генерал-майор Косынкин "безвременно умер" семнадцатого февраля. С этого дня вы больше не ездили в Кремль и все время находились на даче.
— И ты молчал!
— Это только подозрения, а доказательств у меня нет. Даже то, что я вам рассказал, не все можно считать достоверным. О Хрусталеве вспоминала ваша дочь, а она не любила Берию и могла солгать. Кое-кто утверждает, что он предпринимал попытки провести расследования. Вот вина Хрущева у меня не вызывает сомнений. Была запись о том, что он даже сам этим хвастался, правда, за рубежом. А вы мне и так не сильно верили, и если бы я еще сходу начал порочить ваше окружение… И мы вообще встречаемся только второй раз.
— Сын действительно вел себя так глупо?
— Не то слово. Он им просто не оставил никакого выхода. Скорее всего, его просто убрали бы в какую-нибудь дыру и присматривали, чтобы он не слишком распускал язык. Но Василий угрожал обратиться к иностранной прессе, бросился в китайское посольство…
— Ну и что мне с ним делать? — неожиданно спросил Сталин. — Взрослый человек, генерал-лейтенант, а ведет себя как мальчишка. Сколько не наказываю, все без толку. Я ведь все равно умру, пусть и позже, и что тогда будет с детьми? Что там было с дочерью?
— Она эмигрировала в Штаты, потом вернулась в СССР, но не нашла общего языка с детьми и опять уехала в Америку. Очень неплохо жила на доходы от выпущенных книг и любила путешествовать. Пять браков и несколько детей от разных мужей. Подробностей я не запомнил. Умерла в возрасте восьмидесяти пяти лет. Она себе жизнь выбрала сама, на нее даже наши власти сильно не давили. А Василий избалован своим положением и вниманием окружающих. Он бы и так ничем хорошим не кончил. Были некрасивые истории с женщинами, частые гулянки. В пятьдесят втором он пришел на правительственный прием пьяный и сцепился с главкомом ВВС. Вы его выгнали из зала, а потом его сняли с должности. В августе его зачислили в Военную академию Генерального штаба, но на занятия он не ходил. Но о вашем сыне писали не одно плохое. Хороший летчик и командир, много делавший для своих подчиненных, способствовал развитию армейского спорта. Что-то было еще, но я не помню. Я бы подвел к нему хорошего человека, с которым он мог сдружиться. Главное его чем-то занять и отвлечь от выпивки. Не нужно на меня так смотреть, я говорю не о себе. Майор ГБ и генерал-лейтенант ВВС никак не сочетаются. Вы же знаете, как армейцы смотрят на наши погоны! А меня он вообще боится.
— Ладно, — сказал Сталин, тяжело поднимаясь из-за стола. — Ты мне сегодня больше не нужен, иди отдыхать. А мне нужно подумать.
В коридоре Алексей увидел Старостина с Рыбиным, которые уставились на него с плохо скрываемой тревогой.
— Да успокойтесь вы, Михаил Гаврилович! — сказал он подполковнику. — Что вы, в самом деле, как дети малые! Еще Алексею простительно: он ничего не знает. Прекрасно же понимаете, что мне он нужен живым и здоровым еще больше, чем вам.
— Что сказал? — спросил Старостин.
— Сказал, что я ему сегодня не нужен, будет думать. О вас разговора не было. Постучите и проверьте мои слова, а то ведь не заснете. А я, как и приказано, пойду отдыхать. Да, вы так и не сказали, скоро ли будем обмывать мои звезды?
— У тебя деньги-то есть? — непонятно к чему спросил Старостин.
— На водку, что ли? — не понял Алексей.
— На водку тоже. Но я имел в виду пошив формы. Можешь, конечно, носить ту, которую выдадут, но большинство старших офицеров шьет на заказ.
— Найду я деньги.
— Тогда я завтра или послезавтра организую тебе поездку в ателье. Заодно можно съездить в министерство. Абакумов подписал приказ, но выразил желание с тобой познакомиться. Можно и проигнорировать, но я бы не советовал. Поэтому завтра я дам тебе твою новую биографию. Заучишь наизусть и отдашь учить жене. А в министерстве все должны сделать дня за три. Ладно, иди отдыхать, а я все-таки зайду.
Заходить в кабинет ему не пришлось: Сталин вышел сам.
— Вы еще долго будете мне мешать? — спросил он у Старостина. — В этом доме мало комнат? Его я отпустил, и ты мне сейчас тоже не нужен. Хватит одного Алексея.
— Ну и о чем вы так долго беседовали? — спросила жена, когда Алексей вышел на веранду, где она составила два стула и уселась на них, вытянув ноги. — Или это секрет?
— У нас с тобой сейчас вся жизнь будет секретом, — вздохнул он. — Хозяина интересовало, кто его убьет.
— Разве его убьют? — удивилась Лида. — Я читала, что у него был инсульт.
— Это официальная версия, — пояснил Алексей. — Для своего возраста Сталин был очень здоровым человеком. Судя по всему, ему отравили его минералку, а потом сделали все, чтобы медики прибыли как можно позже. То для лечения какой-то ангины их набежала целая толпа, а как прижало, сутки не подходил ни один врач. И вообще, слишком много вокруг его смерти было лжи и подозрительных совпадений. Я где-то читал, что Сталин хотел провести очередную чистку, на этот раз теперешней верхушки, и начать ее с Берии. Вот они и подсуетились. Я ему рассказал все, что запомнил. Похоже, он ждал чего-то такого, потому что явно мне поверил.
