Владимир Поселягин - Коммандос
Убрав документы в карман, свернутый лист с доносом я сложил внутрь, присев поджег с трех сторон папки и вывалившиеся листы. Открыв окно, чтобы была тяга, я прикрыл дверь и поспешил вниз. В подвале подобрал связку из рук мертвого надзирателя и стал переходить от камеры к камере, щелкая замком и оставляя двери открытыми, на пол-ладони, но все же. Когда я уже был у лестницы, то заметил, что из трех дверей выглядывают мужские головы, а когда, подхватив мешок, лежавший у входа, покинул здание комендатуры и направился вниз по улице, из дверей буквально выплеснулась толпа людей, разбегающихся в разные стороны. Даже две старушки были, что быстро семенили, поддерживаемые более молодыми сокамерницами. Только легкий столбик дыма над зданием намекал, что там что-то случилось.
Поправив висевший на правом плече мешок, я, весело насвистывая, быстрым шагом направился дальше. Только изредка оборачиваясь и с усмешкой глядя на укороченную человеческую фигуру, что висела на фронтоне. Прежде чем свернуть, я прошептал избитую в мое время фразу:
— Добро всегда накажет Зло, поставит его на колени и жестоко убьет.
После взрыва разбуженные жители выглядывали из окон и пытались понять, что происходит, но они не мешали мне пройти город и оказаться у речки. Два патруля, бегущих в сторону дыма, где ранее были казармы СС, я благополучно обошел стороной.
Соломину догнать оказалось не трудно, хотя она перла что танк, видимо на одной силе воли. Ну а когда мы встретились, вдруг вытаращила глаза и хлопнулась в обморок. Нести мне ее на себе не очень хотелось, Анна Михайловна была знатной поварихой, и назвать ее фигуру телесами язык не повернется, но пышкой она все же была, и то короткое время, что она провела у немцев, никак на ней не сказалось. Пришлось сбегать к речке и принести воды, фляга у меня была пуста.
Ничего, быстро пришла в себя, когда я поплескал на нее речной воды, с моей помощью встала на ноги и, поддерживаемая, двинула следом, к лагерю.
Через полчаса мы были на месте. Заметив, что лошади стоят на лугу, я вздохнул с облегчением. Значит, опаска, что их могли увести, не подтвердилась. Чуть позже из-под телеги выскочил знакомый меховой комок и дважды звонко гавкнул, оттуда же показалась заспанная головка Иры. Вскрикнув, девочка босая помчалась к нам. Со всего ходу влетела в мать, заставив ту вздрогнуть, и счастливо заревела.
Отойдя в сторону, я грустно посмотрел на эту встречу и сказал:
— Ира, мама у тебя голодна, приготовь ей покушать, а я пока повозку подготовлю к выезду. Торопиться нам надо, скоро все дороги перекроют.
Несмотря на то что я очень торопился и надевал упряжь на обе лошади, Анна Михайловна управилась с пирогом куда быстрее, да еще и молока попила.
— Мне бы помыться, Михаил, — неуверенно попросила она. Мы с ней заново познакомились, так как год назад у нас было всего две мимолетные встречи в столовой, так что она именовала меня, как и Ира, Михаилом.
— В лесу будет озеро и родник. Лучше там это сделать, нам действительно нужно торопиться, а вот переодеться вам необходимо, а то ваша одежда грязновата, в глаза бросается. Ира собрала из вашей комнаты вещи. В кустах вам никто не помешает, я подожду.
Через тридцать минут мы выкатились на дорогу и на довольно приличной скорости стали удаляться от Луцка. Нам встречались и телеги, и путники, последних было куда больше, один раз проехали полицаи на телеге, с интересом нас осмотрев, а когда мы свернули через шесть километров на второстепенную дорогу, там проскакало несколько всадников — судя по черным мундирам, это были полицейские — и проехало два грузовика.
Хмыкнув, я спустился по откосу к повозке, стоявшей в овраге, и, заняв место возницы, стегнул лошадей поводьями, заставив их после небольшого разбега подняться на противоположный склон по полевой дороге, по которой мы двигались.
— За нами это, да? — испуганно спросила Анна Михайловна.
— Мимо проехали, — успокоил я ее и, посмотрев на Иру, что обнимала мать все то время, пока мы ехали, спросил: — У вас есть знакомые, о которых никто не знает, что смогут вас укрыть на пару лет, до того как вернутся наши?
— Лишь бы вернулись, — печально вздохнула женщина. — Нет, мы сюда с мужем два года назад переехали, он со своей частью, мы за ним. Устроилась вот поварихой в отделе, вы знаете где. Всего восемь месяцев проработала, и эта проклятая война началась.
— А муж кто? По специальности.
— Старшина на артиллерийской батарее, за кухню отвечал. Как война началась, так ни слуху ни духу. Я уж все ближайшие лагеря для военнопленных оббежала, надеялась найти, слух прошел, что мужей отдают женам, но не было моего. Ничего не узнала, даже сослуживцев не нашла.
— Понятно, ну будем надеяться, что еще найдется он, живой и невредимый.
— И я надеюсь, — тихо ответила женщина, поглаживая дочь по голове.
— Я чего завел разговор. Раз у вас нет возможности укрыться в селах или деревнях, а тут нужен надежный человек, то предлагаю вам должность повара, пойдете?
— Вы партизан? — прямо спросила Анна Михайловна.
— Ну что вы, конечно нет. Партизаны — это кто вообще? Народ, восставший против врага, а у нас регулярная спецчасть.
— Госбезопасность? — с утверждением спросила Соломина.
— Вы сами догадались, я вам ничего не говорил. Подразделение секретное, и хотя в него набилось слишком много посторонних людей, все же стоит об этом помалкивать. Думаю, вам, профессиональной поварихе, они будут рады. Так как?
— Я согласна, — ожидаемо ответила женщина, после чего спросила: — Вы сказали, что наши вернутся, но почему только через два года?
— Через два года они научатся воевать, а сейчас только плюхи получают, — ответил я. — Тут они будут в сорок четвертом, ближе к лету. Это я вам говорю как кадровый командир с неплохими аналитическими способностями.
— А кто командир части?
— Узнаете по прибытии, а пока отдыхайте, вижу, что вы очень устали, нам еще около полутора часов ехать к лесу, половину дороги только преодолели.
Мы благополучно объехали три поста и наткнулись на четвертый, на перекрестке полевых дорог. Уйти нам не дадут, я это отлично понимал, поэтому, когда мы сблизились, сразу открыл огонь. Двое из пяти полицаев держали оружие в руках, они же первые и полегли, потом получили по пуле и остальные. Очень уж неожиданным для них было то, что я достал пистолет и без сомнений открыл огонь.
Дальше был быстрый обыск, сбор трофеев, погрузка тел полицейских на их телегу, сбор гильз с пыльной дороги, я это Ире поручил, и мы поехали дальше, только теперь лошадь, запряженная в телегу полицаев, шла за нами, привязанная к задку.
Когда показался лес, я не вздохнул спокойно, в него еще нужно въехать и углубиться, но вот когда показался знакомый поворот и мы, свернув, въехали под тень леса, я стал весело насвистывать и поглаживать лежащего рядом и млеющего Смелого. Даже весело подмигивал пассажирам, отчего они стали несмело улыбаться. Доехав до нужного поворота на узкую лесную дорогу, я схватился за карабин, затрофеенный у одного из полицаев, это был довольно новый карабин Мосина, но тут же расслабленно положил его на место: между деревьев мелькала фигура старшины. Он вышел к нам на дорогу, придерживая МП, и спокойно поздоровался, с интересом разглядывая гостей.
— Как дела, командир? — спросил он.
— Норма, что хотел, все сделал. Даже с излишком. Сейчас отвязывай повод трофейной телеги, там тела предателей, проедешь чуть дальше, там заросший кустами овраг будет, сбросишь их вниз и догонишь нас. Да, обувь снять не забудь.
— Понял, — кивнул тот и направился ко второй телеге.
Ира смотрела на старшину восторженно. Еще бы, первый партизан, встреченный ею! А вот Анна Михайловна настороженно. Как раз в ее понимании на партизана он не очень тянул. Сильно похудевший, со впалыми щеками, хоть и чисто выбритый, в рваной, но заштопанной старой форме, в немецких сапогах, с непокрытой головой, со вражеским оружием. Где красный бант?
Покосившись на меня, она спросила, уклоняясь от ветки, что чуть не смахнула ее с повозки:
— Он из вашей части?
— Да, недавно принятый беглец из лагеря. А что, что-то не так? — поинтересовался я, не отвлекаясь от управления лошадьми. Дорога тут изрядно петляла.
— Он не очень походил на ребят, что я видела в отделе.
— Так те волкодавы опытные, а я собираю отряд из таких вот людей. Из военных.
— Вы сами?
— Я… Оставим вопросы. Впереди сейчас будет поляна, еще около часа до нее таким темпом, там встанем лагерем, пока я готовлю обед — по времени уже подходит, — вы сходите к озеру и приведете себя в порядок, Ира вам даст мыло. Потом пообедаем, и пойдете на основную базу. До нее уже придется пешком, как раз к ночи там будете.
— А вы?
— А у меня другое задание. Кстати, держите, это ваши документы, из личного дела забрал, ну и донос тоже. Сохраните его, наши придут, пригодится.
