Товарищ "Чума" 3 (СИ) - "lanpirot"
Хотя за успешно выполненные подразделением боевые задания регулярно получал награды, планомерно двигаясь по карьерной лестнице. И ему было совершенно плевать на какого-то там гауптаманна, неизвестно за какую провинность сосланного в его часть. Судоплатов выбрал Кремера, как идеальный вариант, с которым можно было работать. А еще, зная о его просто патологическом пристрастии к женщинам и дорогому спиртному, особенно коллекционному коньяку, была разработана и легенда чекиста.
— Давайте начистоту, гауптманн… — отодвинув в сторону бумаги, предоставленные Чумаковым, произнес Кремер.
Иван привычно отметил, что начальник оперативного штаба в них почти и не заглядывал — так, мазнул взглядом по верхним листам, и всё.
— Кухмайстер, — в очередной раз прищелкнул каблуками Чумаков, и бодро тряхнул головой. — Михаэль Кухмайстер, герр оберст-лейтенат! — представился он полным именем, подобранным ему спецами Судоплатова.
— Вы мне симпатичны, Михаэль, — неожиданно улыбнулся начальник штаба, — к тому же в вашем произношении явственно чувствуются «нотки» милой моему сердцу Вестфалии…
— Так мы земляки? — Иван тут же обратил внимание на эту странность, поскольку знал, что Кремер родом из Штеттина, еще в начале века принадлежащего Пруссии.
— О, нет — я родом из Штеттина, — ответил оберст-лейтенант, и Чумаков понял, что специалисты из НКВД не даром едят свой хлеб. — А вот после Великой войны мне долгое время пришлось служить в полиции славного города Дюссельдорфа…
— Неужели, герр оберст-лейтенант? — сделав донельзя удивленное лицо, воскликнул Иван. — Это же мой родной город! Возможно, что мы раньше встречались…
— Зовите меня Фриц, Михаэль, — неожиданно предложил Кремер, явно находясь в отличном расположении духа. — Мы ведь можем себе позволить общаться как обычные люди в такие редкие минуты затишья… Присаживайся, — И Фриц указал Ивану на свободный стул.
— Буду только рад, Фриц, — ответно расшаркался «Михаэль», уверенно приземляясь на указанное место.
— Итак, начистоту, Михаэль! — напомнил Кремер, уткнувшись ладонью в подбородок.
— Изволь, Фриц, — широко улыбнулся Иван, — это всё женщины, чёрт бы их побрал! Я, не подумавши, переспал с женой моего непосредственного начальника… Вернее, подумал, но по всей видимости, не тем местом!
— А ты еще тот ходок, дружище Михаэль! — радостно воскликнул Фриц, словно получил в наследство миллион рейхмарок. — Я так и знал, что тут замешана бл… дама! Эх, помню, когда я был таким же молодым, то не пропускал ни одной юбки!
— Да ты и сейчас еще хоть куда, Фриц! — «чутка» польстил самолюбию оберст-лейтенанта Иван. — Да еще и настоящий герой с настоящими боевыми наградами! — отсыпал он еще немного лести. — Признайся, Фриц, все женщины и так твои до сих пор?
— А ты хитрый лис! –погрозив гауптману пальцем, добродушно рассмеялся Кремер. Похоже, семена лести упали на благодатную почву. — То-то я гляжу, тебя к нам спустили с такого тепленького местечка в Берлине. Могу только посочувствовать твоему горю… Я бы и сам не прочь оказаться подальше от этой варварской страны. Но, война есть война, Михаэль. Теперь придется по-настоящему послужить фатерлянду.
— Может быть, поможешь мне залить горе, Фриц? — как бы между прочим поинтересовался Чумаков, вынимая из сумки с вещами бутылку коллекционного коньяка «Martell». — Я тут пока никого не знаю…
— Оу! Майн готт! — воскликнул Кремер, просто выхватив бутылку из рук Чумакова. — Это же Martell Création Grand Extra! Откуда такое чудо?
— Это подарок, Фриц…
— Постой… — Хитро прищурился оберст-лейтенант. — Дай угадаю? Это от той красотки, которая и послужила причиной твоей отправки на фронт? Я прав? Ну, скажи, Михаэль? Прав?
— Поражаюсь твоей проницательности! — тяжело вздохнул гауптманн. — Она прислала мне эту бутылку на вокзал с курьером…
— Вот, сучка… Извини, Михаэль! — тут же поправился Кремер. — Все бабы одинаковы…
— Всё так и есть, Фриц… Всё так и есть… — Вновь тяжело вздохнул Иван. — Наливай…
— Ты что, Михаэль, — с настоящим ужасом в глазах воскликнул Фриц, — собираешься пить этот божественный нектар, как обычное пойло?
— А чего тут сложного? — удивленно пожал плечами Иван. — Наливай, да пей. К тому же я такого дорогого коньяка никогда не пробовал.
— Ох, Михаэль-Михаэль! — Укоризненно покачал головой Кремер. — Ты не понимаешь, какого наслаждения лишаешь сам себя. Но ты еще молод, и всё у тебя впереди! А я тебя научу, как старший и более опытный товарищ. Пойдем.
Оберст-лейтенант вышел из кабинета, разведчик — следом. Заперев входную дверь, Кремер, свесившись вниз на перилах лестницы, громко крикнул:
— Тухель! Тухель, разрази меня гром! Оглох, что ли?
Дверь на первом этаже скрипнула, являя «на свет» ужезнакомого Чумакову охранника из «Комариной церкви».
— Я здесь, герр оберст-лейтенант! — задрав голову, ответно прокричал тот.
— Сегодня меня больше ни для кого нет! — безапелляционно заявил Кремер.
— А что говорить, если будут спрашивать, герр оберст-лейтенант? — А солдатик-то попался дотошный.
— Что угодно, — отмахнулся Фриц, — от «уехал с инспекцией», до «пал смертью храбрых». Все!
— Яволь, герр оберст-лейтенат! — отрапортовал Тухель, вновь скрываясь за дверью.
— За мной, Михаэль! — распорядился Кремер, направляясь в дальний конец тускло освещенного коридора.
Остановившись у низенькой неприметной дверки, оберст-лейтенант отпер её еще одним ключом со связки и, наклонив голову, прошел внутрь. Чумаков последовал за старшим офицером и оказался в небольшой уютной комнате, с одним большим окном, выходящем прямо на расположение танкового полка. Со второго этажа было отлично видно, как серьёзные бронированные машины растянулись вдоль кромки виднеющейся неподалёку лесополосы.
Маленькое помещение было превращено в этакую «комнату отдыха»: обшарпанные стены с растрескавшейся штукатуркой были «задрапированы» основательно потертой красной бархатной тканью, по всей видимости, бывшей некогда театральным занавесом.
Возле самого окна, распахнутого настежь по причине жары, стоял маленький столик, а рядом с ним два старых резных кресла с облупившейся позолотой, явно привезенные в Дом культуры Тарасовки из какого-нибудь отдаленного барского поместья. В самой деревне Чумаков ничего подобного не заметил.
Кремер усадил Ивана в одно из этих кресел, а сам уселся напротив, поставив на стол вожделенную пузатую бутылку с коллекционным коньяком.
— Значит так, Михаэль, слушай и запоминай… — словно делясь некой сокровенной тайной, произнес Фриц, ловко откупоривая бутылку лежащим тут же на столике штопором. — Во-первых: такой божественный напиток грех пить из простых стаканов… — нараспев произнес он, выставляя на столешницу два пузатых бокала с зауженным верхом, которые он вытащил откуда-то из-под стола.
— Это же снифтер, не так ли, Фриц? — Блеснул эрудицией Чумаков, которого тоже в спешном порядке подготовили к подобной ситуации.
— Ты прав, Михаэль, только из таких бокалов и следует наслаждаться вкусом настоящего выдержанного коньяка! А для начала — просто проникнись уважением к столь благородному напитку! Представляешь, дружище, сколько он зрел? — риторически спросил он Кремер.
— Пока еще нет, — мотнул головой Иван, хотя, лучше Кремера знал ответ на этот вопрос. Но он сейчас отрабатывал роль абсолютно несведущего в дорогих напитках болвана. — Я даже бутылку рассмотреть, как следует, не успел.
— В купаж этого настоящего произведения искусства входят коньячные спирты едва ли не столетней выдержки! — произнес оберст-лейтенант, буквально гипнотизируя бутыль. — Поэтому и призываю тебя насладиться этим нектаром богов!
— Я весь в внимании, Фриц! Готов перенять твой бесценный опыт.
— Так вот, — продолжил Кремер, — идеальная температура подачи коньяка — двадцать-двадцать пять градусов Цельсия. — Будем считать, что температура в пределах нормы, — заявил он, прикоснувшись рукой к открытой бутылке. — Наливай, дружище… примерно на четверть бокала…
