Турист поневоле (СИ) - Большин Сергей Артурович

На эскалаторе было полно народу. Петр продолжал разглядывать окружающих. Ну, не похожи они на советских людей, хоть ты тресни! Многие прижимают к ушам какие-то коробочки и разговаривают как будто по телефону! На эскалаторе!!! Стоп! Это рации? Так много?...

Уже будучи на грани истерики, Петр заметил на стенах тоннеля плакаты…[5] «Начни свой день с рекламы в метро», «В цветах российского флага» (какого, какого? «российского»?!!!)… А это что? «Отдыхайте в Греции» и такой откровенный на девушке купальник… Порнография! А вот за это уже сажают! Вместо истерики им овладела холодная ярость.

«Интересное получается кино. Дяденьки из райкома партии вконец оторвались от жизни. Давно ли они последний раз были в метро? Понятно, на служебных «Волгах» разъезжать куда как комфортней. И получите результат – хозяйственники из метрополитена проявили инициативу. Так, значит, они понимают политику перемен нового Генсека…[6] Идеологическая диверсия – вот что это такое! Надо же, как шустро развернулись: еще утром ничего не было! Очевидно, рекламу развесили совсем недавно, иначе бы уже были сигналы. Бдительный народ, к счастью, не переводится… или не к счастью? Выходные отменяются! По их же совету и сделаю: завтрашний день начну с рекламы в метро! Кстати, может, вот так – с пылу с жару – мне с Таней будет легче поговорить».

По большому счету плевать Петр хотел и на мажоров, и на ментов без комсомольских значков, но со странными взглядами, и даже, положа руку на сердце, на рекламу (девушка на плакате страсть, как хороша!). Взвелся он по двум причинам. Во-первых, история со Светланой, во-вторых, (если совсем быть честным, то именно это – во-первых) ему надо успеть достучаться до всех инстанций первым, ему, а не кому другому, поднять тревогу, ибо, если шум первыми поднимут в райкоме партии или, не приведи господь, конторские, то виноватыми во всем назначат комсомольцев района в целом, и Петра, как ответственного за идеологическую работу (а точнее за ее провал), в частности. И Петру мало не покажется.

***

Петр проскочил вестибюль станции, не заметив киоски, которых, как и рекламы, еще утром здесь не было, и вышел на улицу. Он спешил домой на Большую Ордынку.

Жильем на Ордынке он очень гордился. Еще бы! Провинциал, зацепившийся зубами за Москву после института, уже третий год трудится в столичном райкоме. Начав с инструкторских низов, он уже второй секретарь [7], и уже своя комната в коммуналке в самом центре столицы. Старый дом дореволюционной постройки, очень большая – аж 25 метров – комната и соседей только двое. Один – геолог, который всегда в экспедициях, другой – коллега по райкому и друг по жизни Коля Регеда. Коля младше Петра на два года и пока холостой, девушек приглашает только после того, как Танька даст «добро». Впрочем, и Коля не злоупотребляет, и Таня на его романы смотрит весьма лояльно. В общем, чужие в квартире не водятся.

Нужно срочно позвонить дежурному по райкому партии, а может, и дежурному по МГК, впрочем, он позвонит обоим. С каким удовольствием он сдаст своих райкомовских дедушек! Посмотрим, с какой скоростью они вылетят на пенсию после того, как станет известно о провокации на станции метро Добрынинская.

Предстоящая военная кампания крутилась в голове Петра по пути от эскалатора до дверей метро. Еще пару секунд он осознавал картинку, представшую глазам, и, наконец, тысячетонный молот окружающей действительности с размаху вогнал душу Петра в асфальт улицы Люсиновская.

Это была не его Москва!

Новые здания теснили некогда широкие просторы Серпуховской площади и начала Люсиновки [8]; незнакомые надписи: русскими буквами, но не по-русски… А где панно «Мы строим коммунизм»? Оно должно быть на торце того здания… Панно закрывал огромный плакат, рекламирующий… Петр так и не понял, что там рекламировалось.

Но больше всего его потрясли не дома, выросшие меньше, чем за день, а автомобили. Впервые в жизни он видел автомобильную пробку, да еще целиком состоящую из иномарок. Он стоял и озирался, раскрыв рот. Его толкнули выходящие из метро люди. Прошло мгновение, но Петру казалось, он вышел из метро вечность назад…

«Где я?! – лихорадочно соображал он. – Это параллельный мир? Может это будущее? Но как?! Может, это не Москва? Не может этого быть!»

Но это было. И пробки, и свой, ставший чужим город.

Петр припустил домой.

[1] – действительно, в системе государственных, партийных комсомольских органов времен СССР развод категорически не приветствовался.

[2] – в позднем СССР пленумы ЦК КПСС проводились обычно 2 раза в год – весной и осенью. После съездов КПСС пленумы считались наиболее важными мероприятиями, на которых решались стратегической важности вопросы, такие, например, как принятие Продовольственной программы и т.п. По итогам таких пленумов, материалы которых обычные коммунисты могли изучить только по принуждению, дабы донести до широких партийных масс, о чем, собственно, весь сыр-бор, в первичных партийных и комсомольских организациях проводились научно-практические конференции, которые чаще всего сводились к пересказыванию того, что напечатано в газетах.

[3] – удивление Петра объяснимо: Серпуховскую линию, состоящую из 8-ми станций открыли в 1983 году, и станции Южная и Серпуховская были конечными. Пражская открылась в 1985-м, а Алтуфьевскую достроили в 1994 году.

[4] – в начале 80-х плеер Walkman был даже не столько признаком достатка, сколько признаком статуса причастности тем советским небожителям, которые выезжают за рубеж.

[5] – история писалась в 2009 году, в те времена в метро было много рекламы. Более того, именно эта реклама на стенах тоннеля метро спровоцировала рождение сюжета этой истории в голове автора.

[6] – Андропов Ю.В. был избран генеральным секретарем ЦК КПСС в ноябре 1982 года после смерти Брежнева Л.И., в на июньском 1983 года пленуме ЦК КПСС было принято решение о разработке новой Программы КПСС, изменении идеологической работы.

[7] – как правило 2-й секретарь райкома ВЛКСМ отвечал за идеологическую работу.

[8] – см. примечание 5. Сейчас этих торговых павильонов уже не существует.

Глава 2

Путь в подъезд преградила железная дверь. Пришлось Петру на время перестать думать о борьбе с идеологическими диверсантами и их пособниками, требовалось решить, как попасть внутрь.

Простояв у входа с минут десять, он не дождался ни входящих, ни выходящих. Предположив, что клавиатура на правой стороне двери может работать как вызов, Петр набрал номер своей квартиры и услышал мелодичный звук. Через несколько звонков недовольный девичий голос ответил:

– Ну, кто там еще?

– Это Петр, ваш сосед, откройте, пожалуйста.

– Сосед? Из какой квартиры?

– Из вашей. Из пятнадцатой. Татьяна дома?

– Что значит – сосед из нашей квартиры?! Нет тут никакой Татьяны…

– А Николай Регеда?..

– Николай?.. Коля! К это к тебе…

– Кто там? – Голос вроде бы Николая, но, как и все вокруг, изменившийся.

– Это я, Петр!

– Какой Петр?

– Симутин, сосед твой!

– Петя?!. Ничего себе! Заходи.

* * *

Петр мгновенно узнал Николая, хоть тот поседел, обрюзг, выпустил живот и оброс щетиной; благо все – слегка. Было видно, что минувшие годы прожиты бурно.

– Ты совсем не изменился…

– Как ты постарел… – одновременно произнесли друзья одинаково севшими голосами.

– Вообще-то комплимент так себе, - Николай первым пришел в себя, - Это же сколько лет мы не виделись?!

– Какой сейчас год?

– Блин, вопросы у тебя, девятый…

– Восемьдесят девятый?

– Если бы! Сейчас 2009 год от рождества Христова. Ты сам-то откуда?

– С научно-практической конференции. Полчаса назад у меня был 1983 год…

Поверить в такое трудно, да что трудно, невозможно! Однако внешний вид друзей подтверждал обе версии: на дворе 2009 год, а Петр не тратил четверть века на свое старение. Пришлось признать очевидное - каким-то образом Петр совершил путешествие во времени, впрочем, его интересовало другое: