Комсорг (СИ) - Белов Иннокентий

Да и качественный шоколад с настоящей жевательной резинкой от «Калева» идет на ура, принося мне стабильный нелегальный доход.

Несравнимый с моей зарплатой на полставки грузчиком, даже если особо не надрываться.

К тому же моя Светочка уже давно реально созрела для таких постельных кувырканий, природу ведь не обманешь, а гены пальцем не раздавишь.

Пока она шумит водой в ванной, старательно моясь после грехопадения, я убираю следы того, что случилось на кровати и некоторое время разглядываю ее внимательно.

Когда моя подруга выскочила из ванной с проверкой, в комнате уже все чинно и прилично, я тоже одет полностью в домашнее, негромко играют ее любимые итальянцы «Рикки э Повери». Ничто больше не напоминает о случившем недавно грехопадении, заставляя ее смущаться и переживать.

В итоге создана такая расслабляющая обстановка и даже мое довольное лицо не мелькает рядом.

Ну, как довольное? Сам бы я так не парился насчет скорого прихода хозяйки и провел бы еще пару успешных приступов к манящему телу Светы. И сам бы слетал в космос и ее бы свозил туда же минимум один раз.

Однако я уже ставлю чайник на кухне и вытаскиваю из холодильника «Наполеон» фирменного «Северского» производства. Разрезаю его аккуратно и раскладываю куски по фарфоровым блюдцам. Есть теперь у меня возможности заказывать и забирать в кафе-кондитерской на Московском проспекте всякие такие изделия по знакомству.

Уже продал несколько стильных вещичек девчонкам из этой самой кафешки и подарил пару шоколадок самым обаятельным из них. В общем быстро стал своим, проверенным покупателем и еще необходимым снабженцем кое-какими дефицитами. Захожу с шутками и прибаутками с черного входа как положено.

Разложив куски торта по тарелкам, зову подругу:

— Светлана, жду вас на кухне! Кушать перед поездом, везущем вас на малую родину, подано!

— Раз вы сегодня так выложились, вам можно и два куска тортика скушать! — это уже ей, заглянувшей в зеркало в прихожей и убедившейся, что выглядит она прилично.

Напоминание о ее страстности в постели опять не радуют девушку, но перекусить перед началом путешествия все же необходимо. Поэтому мы увлеченно наворачиваем «наполеон» и запиваем его горячим чаем с лимоном.

Половину торта унесла с собой Таисия Петровна к подругам, она часто прихватывает то мои яблоки с мандаринами, то что-то из кондитерки эстонской. Именно то, что я ставлю в холодильник или оставляю на обеденном столе постоянно для нее и ее многочисленных подруг.

Так мы с ней договорились уже давно.

Пусть порадует своих пенсионерок, тем более, что расплачиваться за пяток яблок «Гольдена» или кило мандаринов меня в овощном Ира с Людой уже совсем отучили.

— Ты здесь — хозяин, а не гость! Тащи с работы каждый гвоздь! Игорек, переставай нас смешить своими копейками!

Так прямо и сказали несколько раз, хотя я первое время исправно отсыпал мелочь за особенно красиво выглядящие фрукты из братской Венгрии или даже из борющегося с французским империализмом Марокко.

Да, на дворе конец восемьдесят второго года, самое начало конца великого социального эксперимента.

В генсеках у нас теперь товарищ из КГБ Андропов, я сам лично вешал его портрет в кабинете Софьи Абрамовны вместо усопшего Леонида Ильича Брежнева. Портрет бровастого покойника отнес в свою комнату и спрятал за шкафом на будущее. Он теперь уже никому не нужен. Благо он не простой, а какой-то сильно улучшенный, жаль его выбрасывать на помойку.

Когда-нибудь открою свой бар на Думской, будет там висеть над полкой с напитками и радовать народ. Если, конечно, он сохранится за эти двадцать очень бурных лет впереди.

Директиса моя политическим чутьем обладает в полной мере и я уверен, что еще трех последних генсеков точно переживет на своем прибыльном посту. А потом, наверно, махнет с накопленными богатствами в землю обетованную, где по слухам настоящий рай построен. Для определенной категории граждан с правильной родословной.

Потом мы пьем хорошо заваренный чай с девушкой, бабы Таи все нет и потом начинаем собираться.

Куда нас несет в этот морозный вечер двадцать восьмого декабря? Одна тысяча девятьсот восемьдесят второго года?

Когда в комнате так тепло и уютно, мурлыкает романтическая музыка, а на промерзшей улице суровый ветер с двадцатиградусным морозом немилосердно дерет щеки?

Остались бы здесь и снова слушали музыку, снова пили чай с чудесным эстонским мармеладом, а потом так заманчиво кувыркались бы на узковатой кровати…

Уезжает моя подруга на свою малую родину к своим родителям и сестрам встречать Новый год.

Вот сама отстояла уже какое-то время назад огромную очередь на Московском вокзале и купила билеты в плацкарт до Нерехты и обратно. Когда еще со мной не была так близко знакома, думаю, что теперь знакомые кассирши с Варшавского смогут легко решить по звонку на тот же Московский вокзал проблему с билетами для подруги.

Приеду и заберу билеты в кассе для своих просто приложив сверху трешку.

Сегодня утром Света занесла мне в рано открывающийся магазин чемодан со своими вещами и ушла в фазанку-путягу дальше прилежно учиться. Как-то пробилась через общественный транспорт с огромным багажом, вылезла на Техноложке и сразу навестила меня на работе. Хорошо, что сейчас это не такой невероятно тяжелый чемодан, как в момент нашей первой встречи, но проложенные вещами банки так же позвякивают время от времени внутри. Уже пустые от закруток и солений, хорошо помытые, но, как особо ценное добро они отправляются обратно, чтобы осенью опять наполнить тот же самый большой чемодан подруги.

Такой вот типичный советский круговорот банок и пакетов в природе, ведь и после каникул Светлана приедет с таким же невероятно тяжелым чемоданом, я уже готовлюсь заказать знакомого таксиста прямо к Московскому вокзалу.

Правда, есть надежда, что повезет она все варенья и соленья не в общагу, а сразу ко мне. Чтобы начать нормальную семейную жизнь новой ячейки социалистического общества, а не кормить бесплатно и бесполезно разных подруг в общежитии.

Которые очень не одобряют ее связь с малолеткой, сами ведь, наверняка, рассчитывали с помощью ее внешности и себе жизнь в большом городе устроить. Возвращаться в свои поселки и городки никто не собирается на самом деле.

Или уже расслабится моя подруга и перестанет таскать домашние закрутки в таких объемах в Ленинград на перекладных.

Теперь уже можно, когда я показал девушке путь к кое-какому левому заработку серьезно выше среднего?

— Игорек, я не могу так много накидывать на магазинную цену! Ладно, еще там десять-пятнадцать рублей — это мне совесть как-то позволяет за все хлопоты добавить! — так пока мне отвечает честная девушка.

Она продает с большим скрипом вещи у себя в общежитии и за пару поездок заработала по моим прикидкам всего шестьдесят рублей чистыми.

Слезы для меня, но, очень большие деньги для нее, учащейся СГПТУ из совсем небогатой семьи.

Сам то я смотрю на спрос, но, стараюсь в среднем иметь на каждой женской шмотке особо повышенной модности от пятнадцати до двадцати пяти рублей прибыли. Пятнадцать на каком-нибудь симпатичном легком сарафанчике и двадцать пять на хорошо приталенном брючном или юбочном костюме. У эстонской швейной промышленности все хорошо с покроем, лекалами и прочими важными вещами, чтобы их изделия смотрелись явно более выигрышно на фоне того, что продается в наших ленинградских промтоварных магазинах.

Тем более, что моя нынешняя клиентура сама вся поголовно из торговли и обычные вещи из под прилавков может покупать в сильно упрощенном порядке по сравнению с остальными советскими гражданами. Настоящей фирме я со своими товарами, конечно, конкуренцию составить не могу, но, зато всей остальной довольно кондовой советской продукции для прекрасного пола нос могу быстро утереть фасонами, пошивом и материалом.

Наверняка, что продвинутые эстонские товарищи постоянно руководствуются женской модой из шведских и немецких журналов, поэтому реально помогают мне продавать вещи с лету. С пылу с жару все улетает и еще постоянно просят.