Спаситель (СИ) - Прохоров Иван

Без пяти четыре Завадский появился в ректорате и около минуты в нерешительности стоял перед кабинетом проректора, раздумывая стоит ли дождаться четырех (проклятый заяц) или распахнуть дверь прямо сейчас. Мысль о Виктории, печально глядящей на велосипед, заставила дернуть дверь на себя, но она осталась неподвижной. Завадский без особой надежды постучал – за дверью располагалось приемная и стол секретаря, и эту дверь он вообще никогда не видел закрытой.

За спиной послышались шаги и женский разговор. Завадский обернулся.

– Петр Лангурович уже ушел, – сообщила одна из женщин окинув преподавателя равнодушным взглядом, на мгновение задержав его на рваном ботинке из кожзама.

– И не вернется?

Не дождавшись реакции на свой всплеск отчаяния, Завадский посмотрел вслед удаляющимся женщинам, на всякий случай еще раз постучал и принялся перебирать оставшиеся варианты. От бессмысленности этой не раз проделанной операции стало тошно. Он вышел к лифту, где стояли прилично одетые работники администрации и ректората – все в приподнятом пятничном настроении. Никто не смотрел на него. Завадский задрал голову и вдруг решившись на что-то, взлетел на один этаж – туда, где царили величественная тишина и глубокий ворсистый ковер, который сторожил изнемогающий от безделья охранник.

– К ректору! – угрюмо сказал Завадский, замедляя тем не менее шаг.

Охранник спешно преградил путь.

– Не будет до понедельника!

И даже если это вранье, на что, собственно, он рассчитывал? Ворваться к ректору, игнорируя окрики секретаря и хватающего его за пиджак охранника – не просто безрассудство, но и гарантированный способ обрубить все связи с Лягушенко. Не сделает ли он только хуже? Привычный червь сомнения взял власть в свои руки.

– В понедельник так в понедельник. – Сказал Завадский.

– Запись по телефону!

– Ясно. По телефону.

Бросив прощальный взгляд в наполненный властными флюидами полумрак пугающего коридора, он повернулся к выходу.

– Завадский!

Голос, окликнувший его, был молодым, похожим на студенческий, оттого обращение по фамилии прозвучало немного диковато.

В дверях ближайшего кабинета стоял высокий парень в темно-сером костюме.

– Завадский. – Повторил парень, ни капли не смущаясь столь откровенной фамильярности. – Зайдите.

Глава 2

Начальник контрактного отдела, не без усилий догадался Завадский. Парню и двадцати пяти нет.

Завадский вошел в кабинет, стараясь игнорировать дискомфорт, и гадая одновременно – откуда сотруднику контрактного отдела известна его фамилия.

Несмотря на казенную офисную обстановку, кабинет существенно отличался от его крошечной преподавательской главным образом наличием кондиционера и более производительными компьютерами. Стол и стулья были простыми, но Завадский заметил на столе «айфон» последней модели и коробку из-под пончиков «Криспи Крим», которые прошлой осенью появились в их городе. Их очень любила Виктория, но Завадским они были не по карману, особенно теперь. Приходилось обходиться молочными коржиками из «Магнита» ценой в двадцать раз ниже.

– Курите? – спросил парень.

– Изредка.

– Здесь отличный вид с балкона. – Парень сделал приглашающий жест.

Завадский подумал, что это очень странно, конечно – курить он не хотел и этот субъект, лоснящийся от самодовольства, был ему неприятен, но с другой стороны он все еще находился на этаже, где принимались судьбоносные решения и потому кивнул. Парень повел его по пустому широкому коридору, подальше от охранника. Ворсистый ковер глушил скрип дешевых ботинок Завадского. Взгляд скользнул по огромной двери в конце коридора, с гравировкой на золоченой табличке: «РЕКТОР». Дверь излучала невидимые, но ощутимые властные флюиды. Завадский вспомнил ухоженного упитанного субъекта в очках, которого чаще видел по телевизору, чем вживую и от мысли, что он пару минут назад собирался ворваться сюда, у него подкосились ноги.

Парень тем временем открыл дверь на внутреннюю лестницу, поднялся по узкому пролету и вывел его на балкончик с лепниной. Вид отсюда действительно открылся потрясающий: город только освободился от мартовской грязи, солнце золотило фасады сталинок и новостроек Советской улицы, вторгавшейся в широченную реку, за которой простирался бескрайний лесной океан с белеющей рифом градирней атомной электростанции.

На Советской начиналась пятничная пробка. Завадский увидел, что с федеральной трассы на нее выруливают два белых микроавтобуса с логотипами Росатома.

– Так зачем вам понадобился ректор? – спросил парень, доставая плоскую пачку «Сенатора».

Он наслаждался собой. Костюм у него был явно из натурального материала, вероятно из шерсти. На ногах скромно сияли недешевые «Монки» стоимостью в три зарплаты Завадского. В голове снова уныло задребезжала старая плаксивая мысль – что же в нем не так? Почему он, работая больше и напряженнее многих не имеет ровным счетом ничего? Где затерялась эта проклятая системная ошибка? Солнце грело его лысую голову, но ветер намекал, что для рубашек еще рановато. Бюджет Завадского не предполагал трат на межсезонную одежду, и учитывая прогноз погоды, он обречен как минимум до майских праздников жариться в зимней куртке.

– По личному вопросу.

– Но ректор не принимает по личным вопросам.

– Простите, а почему вас это интересует?

– Может быть я смогу что-нибудь посоветовать.

– Ну… – Завадский вздохнул и решил превозмочь отвращение, сделав хотя бы маленький шажок в сторону ответа на вопрос зачем он понадобился этому выскочке. – Проректор обещал мне место заместителя начальника кафедры.

В конце концов, скрывать ему нечего – человеком он считался порядочным, и хотя правила не без заслуг «зайца» не были врожденной частью его натуры, но они были частью его жизни: он бросал мусор в урны даже когда его никто не видел и никогда не повышал голоса на женщин, а уж о прямых нарушениях закона вроде громкого прослушивания музыки после семи часов вечера и вовсе не могло быть речи.

– Ну а зачем вам эта должность? – спросил парень, выпуская дым на пыльный город. – Хлопот по горло, а прибавка же – копейки. Стоит ли ради этого так…

Парень не договорил. Что он хотел сказать – стоит ли так унижаться?

Завадский вдруг понял, что этот парень прекрасно осведомлён о том, сколько он получает и почувствовал стыд. Пожалуй хватит, рассердился Завадский и сделал едва заметное движение в сторону двери.

– Ректор подпишет приказ в понедельник. – Поспешно сказал парень. – И вашей фамилии в приказе действительно нет.

Играешь – так уж играй до конца, подумал Завадский, но заяц не дал ему сыронизировать вслух, вынуждая продолжать тянуть резину.

– Спасибо, я уже в курсе. Собственно, об этом я и хотел поговорить с ректором.

– Для вас это так важно? Дело принципа или что-то вроде того?

Парень оценивающе глядел на преподавателя. Кажется, проверка заходила в тупик и, хотя от всего этого очень дурно пахло, что Завадский почувствовал не без помощи той части своей натуры, за которую отвечал обладатель набожной фамилии, он не мог просто уйти.

Ладно, черт с тобой и твоей дурацкой проверкой, подумал Завадский и хмуро посмотрев на ближайшую градирню, сказал:

– Мне нужен кредит на лечение дочери. Обычным преподавателям его не дают.

Парень кивнул, как кивают люди, знающие ответ на вопрос, который задали и попытался состроить сочувствующее выражение лица, хотя ему это совсем не удалось – очевидно он испытывал прямо противоположные чувства.

– Серьезный повод. Жаль, конечно. За Мартышина попросили. Но… возможно все-таки получится как-то помочь вам.

Завадский почувствовал тошноту – следствие глубокого отвращения, воспитанного в нем зайцами.

– Помочь?

– Возможно получится.

Акцент на слове «возможно» видимо подразумевал, что пришло время обсуждения цены.

Парень выбросил окурок на город и поправил массивные часы, нелепо смотрящиеся на его худом запястье.