Альпинист. Книга 2 (СИ) - Волков Тим
— При марше, — заметил кто-то совсем тихо.
— На самый верх пойдем, — проигнорировав замечание, продолжил Молодов. — По точкам походим, по южному склону. Заодно посмотрю, как вы в группах работаете.
У меня было двоякое чувство. С одной стороны, конечно же хотелось попасть на Эльбрус, я его никогда раньше не видел. С другой — встретиться с Лесей тоже было большое желание. Однако судьба или рок вновь вмешивались в мои планы.
Сбор рюкзака был не долгим, взяли только самое необходимое. Молодов сказал, что одежду и прочее выдадут в новом лагере.
А потом отбой. И никакого сна, хотя я и старался уснуть. В голове словно в густом киселе плавали мысли: о новой жизни, о горах, о девушке. И совсем немного — о прошлом. Вновь вернулось это странное ощущение нереальности, словно все происходит не со мной. Мысли сплетались, путались, трансформировались во что-то совсем уж необычное, и я не заметил, как уснул.
Пробуждение было ранним.
Громоподобный голос возвестил:
— Подъем!
И по комнатам тут же стало топать множество ног, сдирая с нас одеяла.
Помимо самого Молодова к нам в казарму зашло несколько солдат и под их молчаливые хмурые взгляды мы собрались гораздо быстрей.
— Погрузка на машины — и в аэропорт, — скомандовал один из солдат.
Из лагеря нас вывезли на двух крытых машинах, практически автозаках, от чего настроение и без того упадническое, стало скорбным. Однако, когда мы приехали в аэропорт и увидели самолет, на котором нас должны были доставить до нужной точки — огромный, красивый Ан-10, то настроение поднялось.
Ребята оживились, стали обсуждать предстоящий полет. А когда дали команду рассаживаться, то вовсе раззадорились и Молодову пришлось даже нас успокаивать.
Наконец, все заняли свои места. Утробно загудели моторы самолета, и мы вскоре уже были в небе.
Всю дорогу летели под рассказы Молодова, которого пробило на словесный поток. Вся его молодость прошла у подножия Эльбруса, и он с теплым трепетным чувством сейчас об этом вспоминал.
— Да я на Эльбрусе… с молодых лет… Посчитать, пальцев не хватит на руках… Каждый участок знаю, каждый отрезок, каждый маршрут…
Молодов мечтательно закрыл глаза, вспоминая былые деньки.
— А сколько восхождений? И с большими группами, и с малыми. Но раньше, конечно, не так все было, как сейчас. Это сейчас там все обустроено, все удобства. А раньше… Да вот даже телеграф взять.
Молодов растянулся в довольной улыбке.
— Стояло такое угрюмое серое здание, покосившееся сильно. И не работал никогда. Там персонал с трудом понимал, что нужно делать. Технически не грамотный. И телеграммы отправлялись только экстренные. Других не принимали. А отправлять нужно на базу три весточки за время похода — в начале, в середине, и в конце. Это закон. Информировать базу обязательно, родных, чтобы не волновались. Бывало, сунешься к старой той телеграфистке, тете Армине, чтобы отправить весточку, а та злая как собака, с порога, только услышит про поход и горы — тут же гонит.
И придумывали мы разное, что-то вроде шифра, заранее договорившись с базой. Сначала «бабушка тяжело заболела, дали пять таблеток». Это означало, что пятого выходим на маршрут. Потом «бабушка продолжает болеть, руки сильно побелели». Это значит, что поход продолжается согласно плану, но выпал снег. Ну а потом уже и гробим бабушку: «померла, тридцатого хоронить». Это значит, что поход успешно завершен, возвращаемся тридцатого числа обратно. Так мы этих бабушек за все время столько схоронили! На нас уже эта тетя Армина без жалости не смотрела. Потом и вовсе опасаться начала — чего это у нас все болеют и мрут, уж не заразные ли мы?
Молодов рассмеялся. Было видно, что теплые воспоминания молодости греют его.
— Всякое бывало в походах, на восхождениях… Вспомнить — на книгу хватит.
— А какой план у нас на Эльбрусе будет? — спросил Володька, что-то тщательно конспектируя у себя в тетрадке.
Я сидел рядом с ним и украдкой заглянул из-за плеча. Володька составлял распорядок дня, расписывая его буквально поминутно.
— В первую неделю отрабатывать различные приемы будем, о которых уже говорил.
Сперва на высотах до трёх с половиной тысяч. Акклиматизируемся, выйдем на четыре двести, там ночёвка. На следующий день штурм. Выйдем часа в три ночи, поднимемся и спустимся. Часов десять займет это дело. Посмотрим, на что вы способны. Это вам не по стенкам ползать.
При этих словах он глянул на меня, и я на мгновение увидел в его взгляде укол зависти. Молодов тоже много раз пробовал совершить известный трюк Нестерова, но все в пустую. Длился этот холодный взгляд одно мгновение, и я вскоре принял это все за наваждение. Показалось.
План получался понятный.
— Только осторожней будьте на высоте, — улыбнувшись хитрой улыбкой, произнес Молодов. — Алмасты бойтесь.
— Кого? — спросил Володька, оторвав взгляд от тетрадки. — Алмасты?
— Верно. Алмасты, ударение на последнем слоге. Так местные жители называют одно существо… Говорят, оно живет в расщелинах Эльбруса. Больше двух метров ростом, все лохматое, шерсть рыжая, руки длинные, почти до колен, а ноги — ну вот мою и твою вместе поставить, и то меньше будут.
— Сказки! — категорично произнес Костя.
— Кому сказки, а кому и… — Молодов не договорил, оставив многозначительную паузу, из которой стало понятно, что он знает больше, чем говорит.
Это еще сильней подогрело наше любопытство. Мы в одни голос начали просить:
— Расскажите! Расскажите про алмасты!
Молодов отмахнулся.
— Да я же в шутку!
— Нет, утаиваете что-то, расскажите! Ну чего вам стоит? Все равно еще долго лететь, а делать совсем нечего.
Моторы самолета мерно гудели, в иллюминаторах белели облака, закрывая собой весь обзор. Делать и в самом деле было нечего, и Молодов сдался.
— Хорошо, расскажу. Только имейте ввиду, что официальной наукой существование йети не доказано.
— Но и не опровергнуто! — тут же ввернул Костя.
— По одной из версий это потомство одичавших людей, выживших в лесу или выкормленных зверями. По другой — предок человека, некое недостающее звено в эволюции.
— А может быть, и существа из параллельных миров, — добавил я, вспоминая какой-то старый фильм с Рен-ТВ.
Все удивленно глянули на меня. Такую версию явно никто еще не рассматривал.
— Может быть и так, — осторожно кивнул Молодов. — В общем, многие альпинисты его видели. Но мало кто признается в этом. Кто-то списывает на игру теней увиденное, кто-то на усталость.
— А вы? Вы видели? — не унимался Генка.
— Видел, — после долгой паузы ответил Молодов. — Еще в молодости. Хотя, после стольких лет уже и не понятно, где правда, а где игра воображения. Сейчас даже до конца и не уверен я в правдивость произошедшего.
— Расскажите!
— Друг у меня был, Серега Акентьев. Мы с ним на Эльбрус решили пойти без подготовки — такие молодые были и бесстрашные. Дураки, одним словом. Вещи собрали, маршрут проложили. Пошли. Три с половиной тысячи бодро взяли, погода помогла. Палатку разбили. Перекусили, спать собрались уже. И даже вроде задремали, как слышим — дышит кто-то. Тяжелое такое сопение, с присвистом. А за палаткой тьма — хоть глаз выколи. И холод. Выйдешь — и верная погибель. Не найдешь обратно дороги. А там ходит кто-то, реально топает, снег под ногами хрустит. И дыхание такое… До сих пор вон «мурашки» по рукам бегут, как вспомню.
Молодов замолчал. Было видно, что этот рассказ не приносит ему удовольствия. Но нас было не остановить. Мы хотели знать все детали до единой.
— А потом? Что потом? Вы не вышли из палатки?
— Не хотели выходить, — кивнул Молодов. — Но гость непрошенный продолжал дышать. Ходить. К тому времени он приблизился к нашему лагерю и бродил кругами, словно пытаясь понять кто мы такие и что делаем в его обиталище. Страшно нам тогда было как никогда прежде. Серега говорит, что как ни крути, а отогнать зверя надо — мы к тому времени сами себя убедили, что это какой-нибудь зверь, может быть, волк или еще кто. Хех, на такой-то высоте! Но мозги тогда не работали совсем. Да такая версия даже лучше была, спокойней стало. Ведь волк это — сами себе говорили мы, — не какой-то йети или другое существо. Простой волк. Почти как собака. А собака — это друг человека. Вот какие фортеля разум испуганный выдает!
