Красно-белый. Том 3 (СИ) - Порошин Влад

— Так и скажи, что я зря не перешёл под конец на игру 4−1-4–1. Правильно? — Вперился в меня Николай Петрович.

— После того, как получили первый мяч и счёт стал 4: 1, нужно было скомандовать перестроение. — Кивнул я головой. — Хидю передвинуть в центр защиты, Шавло в опорную зону, Радика на левый край полузащиты. Иногда получать по сопатке полезно. В голове от этого ясность наступает.

— Ладно, — наконец улыбнулся наш наставник. — Как ты говоришь, зовут этого длинного из «Карпат».

— Юрий Суслопаров. В следующем году надо брать, чтоб защита по ходу игры не расслаблялась.

— Ты на меня старика не сердись. В 77 лет тренировать это я тебе скажу испытание. — Старостин посмотрел на потолок и вдруг прочитал четверостишие из Пушкина:

Я пережил свои желанья,

Я разлюбил свои мечты;

Остались мне одни страданья,

Плоды сердечной пустоты…

Глава 2

Как это не смешно звучит — наша спартаковская база Тарасовка так-то находилась в посёлке Черкизово, а сам одноимённый посёлок был по другую сторону от железнодорожного полотна. Но раз братья Старостины, которые заложили здесь в 30-е годы тренировочную площадку для «Спартака» и сборной СССР, назвали её Тарасовкой, значит, так тому и следовало быть. Но сегодня в среду 11-го июля моя ненаглядная подруга Тамара повела знакомить с родителями именно в посёлок Тарасовка.

— Дороги — это слабое место всего Советского союза, — пробормотал я, когда мы топали по грунтовке, проложенной стихийным способом между двух рядов деревянных частных домиков.

В этот момент, где-то забрехала собака, где-то прокукарекал петух и с визгом заработала «циркулярка». А затем по колдобинам тарахтя пролетел какой-то рыжий парень на мопеде. Создавалась полная идеалистическая картина погружения в советскую деревню 70-х и 80-х годов, когда ещё товарищи коммунисты не решились поиграть в товарищей капиталистов. Как будто капитализм — это простенькая игра в монополию, тут купил, там продал. Мне сразу же на ум пришёл один комсомольский вожак, который в мутные 90-е отжал пароходство, разрезал все речные суда на части и там на западе их продал как металлолом.

— Дороги, как дороги. Не ляпни при родителях чего-нибудь про свой интернет, — важно заметила Тома, которая сегодня приоделась в новенькие джинсы и кроссовки, взамен неизменных туфелек на высоком каблуке.

— Смотри как брючки хорошо по фигуре сели, — поцокал я языком и потрогал подруга за попку. — А я боялся, что парни из Чехословакии привезут не тот размер.

— Дурак, — шлёпнула меня по рукам девушка. — Всё пришли. Значит так, ещё раз предупреждаю — с папой не пить, глупостей при маме не говорить. Она у меня кандидат наук по научному коммунизму.

— И что твоя мама в институт на работу каждый день отсюда ездит? — Спросил я и подумал: «Вот это пападос. Это же мне ярому антисоветчику теперь молчать в тряпочку придётся».

— На пенсии уже. Я как это говорят — поздний ребёнок.

Тамара взвесила в руке свежий тортик, упакованный в бумажную коробку и заметно волнуясь, нажала на кнопку звонка, прибитого к калитке. Однако волнения моей подруги оказались напрасны. В том смысле, что лишнего ничего я не ляпал. Да и приняли меня хорошо. Сразу же усадили за стол, налили чай с малиновым вареньем и естественно перешли к расспросам — кто я и как планирую жить дальше?

— Значит футболист, — загрустила Ксения Алексеевна. — А образование у вас, Владимир, какое?

— В этом году буду поступать в областной институт физической культуры, чтобы изучать физическую культуру более подробно в деталях, — совершенно серьезно ответил я, так как это была чистая правда.

— А не грохнуть ли за это дело по рюмашке⁈ — Хлопнул в ладоши Иван Данилович, невысокий коренастый мужчина в немного старомодном костюме, который пристрастился к «зелёному змию», проработав всю сознательную жизнь археологом, и теперь иногда срывался в «крутое пике».

— Папа⁈ — Капризно отреагировала на предложение выпить моя подруга.

— Я имел в виду футбол, а вы что подумали? — Невозмутимо произнёс глава семейства.

— Не важно, что ты имел в виду, — строгим голосом добавила Ксения Алексеевна. — У Владимира спортивный режим. Я права?

— Да, нам футболистам врачи не рекомендуют включать в рацион спиртные напитки. Они плохо влияют на координацию движений, — пробурчал я.

— Что-то по телевизору, когда какой-нибудь мастер спорта мажет по воротам с трёх метров, этого не заметно, — смутился Иван Данилович, но вдруг хитро улыбнулся и добавил. — А пойдём зятёк я тебе своё хозяйство покажу. У меня в кладовке — циркулярка, сварочный аппарат и точильный станок.

При слове «зятёк» моя Тамара моментально покраснела, а её мама даже с каким-то облегчение махнула рукой, дескать идите, смотрите свои «мужские игрушки», ведь с футболистом всё равно общаться особо не о чем.

— А я тебя что-то не припомню, — сказал, перейдя на ты, отец моей подруги, когда мы вышли из дома и по деревянной дорожке протопали в крепкий из толстых досок и крытый железом сарай. — Я раньше смотрел почти все матчи «Спартака», а в этом году как-то не до футбола. После провала сборной настроения никого нет.

— Напрасно, — буркнул я, войдя в просторное помещение, на стенах которого были бережно развешены пилы и топоры. — Первый круг мы, скорее всего, закончим на первом месте, и вчера в финал кубка пробились.

— Да? — Опешил Иван Данилович. — А с кем будет финал?

— С «Динамо» Тбилиси.

— С чемпионом что ли? — Усмехнулся мужчина и, махнув рукой, добавил. — Проиграете. Кстати, посмотри, чтобы никто из дома не вышел.

После чего глава семейства сунул руки в маленький стожок сена, наваленного в углу, и вытащил оттуда чекушку, заткнутую самодельной пробкой. В содержании этой небольшой бутылочки не приходилось сомневаться. Это был самогон. Иван Данилович зубами откупорил пробку и быстрее чем я размахиваюсь по мячу, опрокинул в себя мутную неприятно пахнущую жидкость.

— Только попробуй мне Томку обидеть. — Сморщившись, прохрипел он. — Шею сломаю. Всё, пошли в дом, пока Ксения Алексеевна не заволновалась.

Через несколько дней в субботу 14-го июля, когда мы с Тамарой помирились после не совсем удачного знакомства с её родителями, ведь Иван Данилович всё же умудрился основательно наклюкаться, и запланировали сходить в кино, в мою комнату прибежал взволнованный Николай Петрович.

— Никон, бери ноги в руки, и едем в аэропорт!

— Летим что ли куда-то? В игорные дома Монако? Так у меня на вечер планы.

— Какие манаки? — Замахал руками словно крыльями «Дед». — Заварова твоего поехали встречать из Ворошиловграда. Ты его порекомендовал, теперь ты за него в ответе. Калашникова твоего переселим в другую комнату. Ему полезно сменить обстановку. Мне знаешь, что отец заваровский по телефону сказал? Если его сынок будет бухать, то разрешает его бить ремнём. Ой, чувствую, натерпимся мы с этим футболистом. Зря я тебя послушал.

— Вы про «Спартак» то же самое говорили, а мы теперь на первом месте, — хмыкнул я, скинув трико и натянув джинсы и футболку. — Кстати, не рановато ли он приезжает, первый круг же ещё не закончился?

— Это для нас он ещё не закончился, — потянул меня, схватив за локоть, Николай Старостин. — А «Заря» своё уже отыграла 12-го числа. Влетели «Шахтёру» — 3: 5, без шансов.

— Точно, — пробормотал я, закрыв номер и поспешив за «Дедом». — Наш матч с «Торпедо» из-за кубка ведь перенесли на 17-ое.

— Кстати, мне ещё этого сорванца надо москвичом сделать, чтобы к 20-ому июля заявить на Спартакиаду за сборную Москвы. Сплошная головная боль.

«На том свете отдохнём», — подумал я, тактично не высказав эту мысль вслух.

Чёрная «Волга», которая по должности полагалась Николаю Петровичу в обратный путь из аэропорта Внуково на базу в Тарасовку везла нас уже через два часа. «Дед» сидел на переднем пассажирском сиденье, я и Александр Заваров на заднем. И как бы не старался футбольный талант из ворошиловградского спортинтерната дышать носом, перегарчик долетал не только до меня. «Наверное, отметил отъезд с Гамулой, — усмехнулся я. — А ведь в той спортивной истории Заваров так же мог оказаться в „Спартаке“. Отслужив, то есть отыграв два года в ростовском СКА и ещё год в „Заре“, футболист в 1982 году прилетел в Москву, но Константин Бесков поленился за ним отправить машину и Александр, пересев на другой рейс, оказался в киевском „Динамо“. Позднее в 1984 году Бесков сам позвал Заварова в „Спартак“, но самолёт уже улетел».