Настоящий американец 3 (СИ) - Риддер Аристарх
Задумавшись даже не заметил, как дошел до отеля, на автомате поздоровался с дежурившим за стойкой портье и поднялся на второй этаж.
— Алкаш! Опять нажрался! — эти ласковые слова неожиданно прозвучали в коридоре, когда я уже подходил к своей двери, а затем меня запихнули в номер.
Глава 2
— Приходи завтра, — простонал я в матрас. И эта попытка вырваться вышла корявой, я запутался в штанинах и свалился прямо в кровать.
— Да кому ты нужен?! Лежи спокойно, я сказала, не дергайся! — дальше начались причитания на итальянском и попытки довершить начатое. Наконец штаны поддались и с меня стали сдирать рубашку. Раздался характерный треск, а затем и звон, и я догадался, что жутко дорогие запонки улетели куда-то в неизвестность.
— Купишь мне новые, — предупредил я мучительницу.
— Еще чего, — услышал в ответ и чуть погодя эмоциональное. — Фу! — это мучительница добралась до носков. — Какой же ты вонючий!
— Наслаждайся, — съязвил я, пытаясь дотянуться головой до подушки.
— Все, спи! — на меня накинули сверху простыню и свет потух.
Пробуждение выдалось как ни странно терпимым, голова не гудела, а совсем рядом на прикроватной тумбе благоухала кружка свежесваренного кофе.
— Проснулся, любимый, — от этой ехидной интонации кофе зашло не в то горло, и я закашлялся.
Меня заботливо постучали по спине и даже вытерли какой-то тряпкой губы.
— Пить надо меньше, — поучительно заметила красотка, что сидела на краю моей кровати. Ее взгляд, устремленный на меня, выражал садистское наслаждение. Или это мне с похмелья привидилось?
— Я тоже рад тебя видеть, — откашлявшись, поприветствовал я сегодняшнюю незваную гостью и вчерашнюю мучительницу в одном лице.
— Приводи себя в порядок и спускайся. Позавтракаем вместе, — сверкнув сапфировыми глазами, велела она и, поднявшись с моего ложа, восхитительно покачивая бедрами, вышла из номера.
Разумеется, я не смог проигнорировать такое приглашение. Подскочил как ужаленный и скрылся в ванной, а уже минут через пятнадцать свежевымытым и надушенным Chanel Pour Monsieur входил в небольшой ресторан при отеле.
Вайлетт сидела за столиком у окна, сквозь которое в обеденный зал пробивались лучи утреннего солнца.
Я занял место напротив и сделал заказ официанту. Шведский стол с его самообслуживанием еще не получил в Европе широкое распространение.
Мы молчали, каждый думая о своем. Она изящно орудовала вилкой, поедая овощи и омлет, время от времени скользя по мне взглядом, то задумчивым, то изучающим, а я просто наслаждался тишиной и обществом желанной женщины. Нам было хорошо вдвоем в это утро.
Принесли мой непритязательный завтрак из овсянки с тостами и еще одним кофе. Она дождалась, когда на моей тарелке останется ровно половина и только тогда заговорила.
— Я рада, что ты победил, и вдвойне рада, что ты победил на машине Аньелли.
— От Фиата на моем болиде остались только кузов и рама, — парировал я.
— Чья рама того и машина, — ослепительно улыбнулась Вайлетт.
— Только в контексте принадлежности транспортного средства к какой-нибудь серии, — захотелось повредничать, а то сидит тут передо мной такая вся из себя красивая и дразнит. — Ты же прекрасно знаешь, что до Ле-Мана, в отличие от «Формулы 1» допускаются только серийные машины. Поэтому я и взял за основу Фиат. Только по этой причине.
— Но ты все же взял Фиат, — она интонацией выделила последнее слово.
— Ну да, — пожал я плечами, — других свободных тачек у меня не было.
— То есть ты пытаешься меня убедить в том, что взял что под руку подвернулось? — наставила она на меня вилку.
Я молча развел руками и на всякий случай отодвинулся.
— От Фиата только упаковка, начинка вся эксклюзивная. Мы поставили более мощный двигатель, изменили систему охлаждения, поменяли радиатор и решетку радиатора, убрали отопительную систему, заменили коробку передач, тормоза, навесили аэродинамические детали, изменили развесовку кузова, установили систему безопасности, поменяли приборную панель — спидометр и тахометр, полностью изменили салон: выкинули задний диван и переднее пассажирское сидение, поменяли кресло для водителя, превратив его в ложемент, установили за ним ребра жесткости. Передний бампер тоже другой, — засыпал я ее техническими подробностями, просто чтобы отдалить тот момент, когда она все испортит своей просьбой или предложением.
— Что ж, вы хорошо потрудились, — в ее глазах мелькнуло что-то неуловимое, я не успел расшифровать.
— Да, мы три последних месяца провели словно на каторге, — грустно усмехнулся я. — И мы заслужили эту победу.
— Заслужили, — согласилась она и опять повисла эта недосказанность. — Я и пришла затем, чтобы поздравить тебя с ней, — отмерла Вайлетт.
— Спасибо, — настороженно поблагодарил я, все ещё ожидая подвоха.
— Что ж, приятно было увидеться, — она поднялась со стула, одарила меня на прощанье таинственной улыбкой и ушла.
— И что это было? — пробормотал я ей вслед.
В реальность меня вернул подошедший Кэрролл. Он лучился довольством от прошедшей бурной ночи и во всю зевал.
— Кофе и чего-нибудь съестного принесите, лучше стейк, — крикнул он официанту, что уже спешил к новому клиенту. — Проголодался я чего-то, — сообщил он мне, плюхнувшись на место, которое еще недавно занимала Вайлетт, наслаждалась солнечным утром и загадочно смотрела на меня. А я так и не сумел разгадать эту загадку.
Из терминала мы вышли под гимн США в исполнении самого настоящего оркестра, оглушительные аплодисменты и приветственные выкрики целого океана людей, размахивающих звездно-полосатыми флажками.
Не знаю, как ребят, но меня пробрало, хотя, судя по их ошалелым взглядам и в тоже время счастливым лицам они испытывали тот же восторг, что и я. В той жизни меня нигде так восторженно не встречали. И я чуть было из-за этого не дал слабину, пока не напомнил себе, что все они — мои враги. Стало легче, глаза, что опасно увлажнились, моментально высохли, и я натянул на лицо показательно-радостную улыбку.
Встречал нас мэр Нью-Йорка, Роберт Фердинанд Вагнер Второй из демократов, с незнакомыми мне политиками, возможно, калибром побольше, но как хозяин города приветственную речь начал именно он.
Я аж заслушался дифирамбами, в которых фигурировали и «надежда нации», и «настоящие сыны Америки», и «теперь во всем мире знают, что американские гонщики — лучшие из лучших», и, конечно, обязательное место про первых колонистов и борцов за независимость и то, что мы достойные продолжатели их славных дел.
От фотовспышек слепли глаза, и я предпочел уйти с первого плана. От вопросов журналистов отбиваться пришлось Шелби, как самому опытному из нас. Остальные ребята из команды терялись и ничего вразумительного произнести не могли, кроме как «спасибо», «было сложно» и «мы старались и победили». Но из-за их широких спин меня выдернул лично мэр и представил публике как самого главного говнюка, то есть героя, припомнив мне как передачу в музей статуи, так и открытие на территории штата завода «Моторы Уилсона», на котором и создали самый быстрый в мире болид.
Снова овации, снова фотовспышки и повторяющиеся вопросы репортеров. В автомобиль залезал я полностью выпотрошенный, мечтающий только о тишине и одиночестве. Скорей бы добраться до Sweet home Middletown.
Добраться-то мы туда добрались, но остальные планы полетели к черту.
Шериф округа, не иначе как на всеобщей волне патриотизма, что внезапно охватила Америку, с помощью своих людей отследил, когда мы будем на подъезде к городу и там нас ждала горячая встреча.
Десяток полицейских машин составил почетный караул, улицы по пути от шоссе на Большое яблоко были усыпаны народом, а на пятачке перед моим баром нас приветствовала целая толпа горожан. И самый главный сюрприз нас ожидал после того, как мы припарковались. Элвис, будущий король рок-н-ролла исполнил свою, надо сказать, очень зажигательную версию американского гимна.
