Расселл МакКлауд - Чёрное Cолнце Таши Лунпо
В спальне царил хаос. Всюду лежали разбросанные предметы одежды. Сейчас он как раз стоял на своих джинсах. В открытой двери лежала ее юбка. Двумя шагами дальше, еще в передней, черные трусики, который он там стянул с нее. Если бы их сложить, они вряд ли были бы больше почтовой марки. На полпути к двери на ковровом покрытии лежала его вчера еще белая рубашка. Вчера кто-то случайно разлил на нее красное вино, да еще одного из этих ужасных урожаев. Сегодня ему точно не придется ее надеть. Из-под рубашки высовывался один его носок. И совсем рядом ее черные чулки без пояса, швы которых так соблазнительно подчеркивали ее длинные ноги. Собственно, Вайгерт искал свои трусы. Но их нигде не было видно. И он решил остаться таким как есть: голым.
Когда он в ванной увидел в зеркале свое лицо, то был приятно удивлен. Он ожидал худшего. То, что он стриг свои черные волосы действительно коротко, вновь оказалось полезным. Они были не слишком растрепаны. Щетина придавали ему несколько дерзкий вид, и потому он решил отказаться от бритья. Зеленые глаза выглядели несколько заспанными, но после хорошего душа и таблетки от головной боли это тоже уладилось бы.
Вайгерт открыл воду – ледяную – и стал под струей. Это был его стиль привести себя в нужный темп и синхронизироваться с движением мира. На его теле были еще следы загара прошлого лета. Было прекрасное, горячее лето, каким Вайгерт его любил. Всякий раз, когда позволяло время, он ехал на выходные на одно из озер, которые создавали действительно многочисленные ландшафты Зальцкаммергута или Каринтии.
Он не брал настоящего отпуска, он решил перенести его на следующий год. Пять недель в Шотландии. Высокогорье. Туманные долины. Тихие вечера перед камином. Прокуренные пабы. Волынки. Виски из солода. В следующем году.
Холодная вода струилась по его телу и пробуждала в нем жизнь. По Вайгерту было видно, что он – пусть даже и много лет назад – усердно занимался спор-том. Но его профессия оставляла ему для этого все меньше времени. И, наконец, он совсем бросил спорт. Вместо этого он стал еще больше курить – это, пожалуй, профессиональная болезнь журналистов.
Вайгерт выключил воду и потянулся за полотенцем. Вытирая себя насухо, он решил отказаться от завтрака. Времени все равно не хватило бы. Лучше он перекусит уже в редакции.
Когда он зашел в спальню, чтобы взять себе свежие вещи из шкафа, белокурый ангел, который подсластил ему ночь, проснулся. Когда она открывала глаза, Вайгерт увидел, что его память его не подвела. Они были действительно темно-синие.
- Доброе утро!
- Привет!
- А который час? Судя по голосу, она действительно проснулась. По-видимому, она не только по вечерам все делает быстро.
- Половина десятого. Я, к сожалению, должен уходить. Работа зовет.
- Ты всегда начинаешь так поздно?
- Большей частью. У жизни журналиста тоже есть свои преимущества.
- У студенческой жизни тоже.
Теперь снова ему вспомнилось: французский язык и история, рассказывала она вчера. Французским она владела, никакого сомнения. До истории они уже не дошли.
- То есть, я должна уже уходить?
- Точно, мое сокровище.
- Ну, тогда... Она сбросила одеяло и встала с кровати. Если бы было немного пораньше, Вайгерт не смог бы сопротивляться. Но было уже половина десятого. И жизнь снаружи давно шла в полном темпе. Он не хотел заставлять ее ждать.
Она подбирала свои вещи с пола.
- Ты не видел случайно мои трусики?
- Они лежат там снаружи, в передней.
Она засмеялась.
- Ах, да, точно.
Собственно, она была симпатичной.
Она наклонилась за своими трусиками. Грация движения показывала, что она осознавала ее действие. Она любила свое тело, она продемонстрировала это ему уже прошедшей ночью.
- Как мне тебя найти?
- Я запишу тебе мой номер телефона.
Она натянула трусики. Прозрачная передняя часть как раз была достаточна, чтобы прикрыть самое необходимое. Сзади вообще ничего не было, если не считать тонкой ленточки. Вайгерт множество раз видел подобные картины.
Она потянулась к сумочке и вытащила из нее шариковую ручку и листок. Пока она записывала свой номер, Вайгерт застегивал рубашку. Он надеялся, что хотя бы сегодня на ней не появятся, по крайней мере, пятна от красного вина.
- Вот!
Она протянула ему листок. Когда он взял его, она его поцеловала.
- Не выбрасывай.
- Я буду его беречь как зеницу ока. Мне как раз уже пора...
- Все ясно. Она поняла прозрачный намек и быстро оделась.
- До скорого, колючая борода.
Еще один поцелуй, и она исчезла. Она не записала ему своего имени.
Когда Вайгерт поднял жалюзи, чтобы впустить в спальню уже не такое свежее утро, он заметил, что снаружи начинался прекрасный день. Только солнце, как показалось ему, висело немного ниже, чем обычно в это время.
Вена, 18 ноября
Франц Хавличек, один из редакционных курьеров, первым попался на пути Вайгерту.
- Привет, Ганс! Ты что-то сегодня не очень-то в форме. Опять пьянствовал, или как?
Вайгерту нравился Хавличек, но неужели это нужно было говорить так громко?
- У каждой ночи есть своя цена. Как я слышал, твоя два дня назад стоила очень дорого. Если бы у нас было не несколько курьеров в редакции, то нам пришлось бы распределять почту самим.
Хавличек прижал палец к губам, как заговорщик, который опасается, что его тайный план мог бы быть раскрыт.
- Но, но... У меня была ужасная мигрень. Что тогда можно сделать, кроме как остаться дома?
– Ну, вот смотри. С такой же мигренью я тащусь на всех четырех ногах в редакцию, чтобы работать. И как меня тут встречают?
- Хорошо, хорошо. Но все же я за то, что нам следовало бы ввести границу в ноль промилле для редакторов у компьютера. Тогда у газеты был бы, наконец, шанс стать действительно хорошей. Но меня никто не слушает.
У Хавличека была в редакции определенная свобода, которой у него по его должности как бы не должно было быть. Он, курьер редакции, был одновременно кем-то вроде придворного шута газеты. Он мог говорить такие вещи, ко-торые другие предпочитали держать при себе. При этом он обычно не обращал внимание на должность или влияние. Все знали это, и большинство также принимали это. Если бы он был редактором, ему это было бы не так легко. Все же, таким образом он часто становился рупором, трубившим о том, с чем другие смирились, и тем самым – ледоколом, ломавшим давно застывшие фронты. Это было его настоящей функцией в том социотопе из редакторов, которые образовывали команду «Листка». Редакционным курьером он тоже был, между прочим.
Семь лет назад Ганс Вайгерт впервые вступил в святые залы «Листка». Как и сегодня, первым человеком, которого он тогда встретил в редакции, был тоже Хавличек.
Оба столкнулись прямо во входной двери. Огромная стопка почты, которую принес курьер, равномерно разлетелась по полу.
- Смотри, смотри. Новый галстуконоситель появился. – Приветствие Хавличека было не особенно почтительным. Он указал на письма на земле: – Для вас тут еще ничего не могло бы быть, конечно.
Вайгерт тогда только что прибыл в «Листок» из университета Джона Хопкинса в Болонье, где он получил свою степень доктора экономики по аспирантской про-грамме. До этого он никогда не имел дела с журналистикой. Все же, представление о работе в средствах массовой информации всегда волновало его. Он претендовал, собственно, на должность в административном отделе. Но случай захотел, чтобы он начал как редактор. Он до сих пор не сожалел об этом.
Пока он болтал с Хавличеком, Вайгерт снова вспомнил о своих первых минутах в «Листке», тогда, когда они вдвоем подбирали разбросанную почту. Голос Хавличека прервал его воспоминания.
- Сегодня будь осторожен, Ганс. Коротышка уже порядком сердит.
«Коротышка» – таким ласкательным прозвищем журналисты «Листка» награди-ли своего главного редактора. Если присмотреться поближе к доктору Карлу Бергманну, нужно было бы согласиться, что прозвище было выбрано правильно.
- Сначала он бегал по коридорам и рычал. Вчера кто-то написал имя нашего дорогого канцлера с ошибкой. Этого никто не заметил, и сегодня оно так и по-явилось в газете, да еще и прямо в заголовке. Когда он нашел виновного, то все и началось. Смерч по сравнению с этим просто легкий ветерок.
- И кто же был виноват?
- Джо Гайслер из отдела внутренней политики. У него наверняка снова был один из его дневных снов.
Вайгерт засмеялся. Он очень хорошо мог представить себе своего коллегу Гайслера, как он сидел перед компьютером, тогда как в мечтах он был на своей парусной яхте, штурвал крепко в руках, плыл навстречу морским волнам. Как можно такое сравнить с каким-то там канцлером?
Вайгерт взял последний номер «Листка» из большой стопки, которая лежала наготове в приемном помещении, и собрался войти в офис.
