Светлана Щелкунова - Сказки и рассказы Светланы Щелкуновой
– Я счастлива, – улыбнулась Варенька виновато.
Позже на кухне рассказала, что болезнь пошла ей на пользу. Вечно летающий в облаках, Аркадий заметил ее отсутствие. А когда увидел после концерта, признался, что её не хватало все это время. «А потом, поцеловал и шепнул: «Ты просто будь для меня, Варенька!» Представляешь, он запомнил моё имя! Я нужна ему! Ну, что ты стоишь как истукан? У тебя чай есть? Пусть куклы ставят чайник!»
Но куклы падали на пол, спичка не зажигалась, чашка разбилась. В конце концов, это всего лишь куклы!
«Я стану для него кем угодно, слышишь, другом, служанкой, стаканом воды, осенним листом на ворохе других. Пусть подержит минутку в руках и отпустит. Улечу, не буду в тягость. Михей, ну, пожалуйста, попроси Волшебника превратить меня в кленовый лист. Он может». Волшебник засучил рукава, замахал палочкой. Из тостера повалил серебристый дым, но чуда не произошло.
«Прости. Ты устал. У тебя премьера, а я со своими глупостями! Пьеса чудная, лучшая из всех! Я пойду. Не провожай.» А он и не смог бы. Повис на стуле, уронив руки. И куклы не шептались как обычно, молчали, выпучив бессмысленные глаза и раскрыв нарисованные рты. Через час Михей встал, вышел на воздух.
Люсьена добилась-таки своего. Двор смотрелся унылым и серым. Как сирота на поминках. Еще дымились на голом газоне аккуратные горки пепла, в них корчились безобразные гусеницы-трупики. Все, что осталось от осени. Нет, один лист ещё держался, на клене возле самого дома. К нему-то и ползла по пожарной лестнице неугомонная Люсьена. Из подворотни, завывая, рванул ветер. Лист оторвался с оглушительным треском. Дворничиха чуть не упала. Еле удержавшись, ловко спрыгнула с лестницы и погналась за крохотной добычей. «А вдруг, это Варенька, – подумал Михей, – сейчас поймает и сожжет!» Хотел крикнуть: «Не тронь!» – но не успел. Новый порыв ветра подхватил лист, подбрасывая все выше и выше. Люсьена подпрыгнула и полетела вслед за ним, забавно поджимая ноги, обутые в резиновые сапоги. Лист скрылся из виду, вскоре и Люсьена пропала за крышами соседних домов. «Не поймает!» – успокоился Михей. Он побрел к себе. Да так и не заметил, что из близорукого неба, наклонившегося низко над городом, с тихим звоном посыпался колючий снег.
Через два дня увидел за окном Вареньку. Она шла по двору, под ботинками похрустывали обледенелые лужицы. За ней, держась, как маленький, за руку, – Елагин. Варенька то и дело оборачивалась, смотрела на своё чудо, вела аккуратно, чтобы не упал, не поскользнулся. Аркадий, улыбаясь, разглядывал то небеса, то зеленую, не прикрытую шапкой макушку.
– Чего же ты страдаешь, Хозяин? – спросил Трубадур. – Она счастлива. Ты всегда этого хотел, чего же тебе еще?
– Много ты понимаешь! Сгинь! – Михей швырнул в Трубадура тапок. Задрожали, зазвенели, целуясь, стоящие на столе бутылка со стопкой. – Я ведь знаю, чем все это кончится, деревянная твоя башка. И вообще, какое тебе дело?! Хочу и страдаю. А ты не мешай.
Трубадур поморщился:
– Ты, помнится, говорил, что она тебе как дочь?
– О дочерях тоже страдают. И потом, мало ли чего я тебе наговорил!
Всю ночь в мастерской горел свет. Михей творил нечто из бумаги, картона и тряпок. С куклами не разговаривал. А те висели смирненько, каждая на своём гвоздике, терпеливо дожидаясь утра. Они верили, утром Хозяин сочинит для них новую пьесу. Каждому достанется своя роль, вот только какая это будет роль и что за пьеса – догадаться не могли.
На рассвете в дверь чуть слышно поскреблись. Неспящий Михей открыл. Варенька повисла у него на шее, обнимала ледяными руками.
– Я поняла! Как же я могла ошибаться?! Теперь я знаю, я не люблю его. Всё обман, слышишь. Я вот к тебе пришла…
– Сумасшедшая! – Михей поставил Вареньку на пол, потянул на кухню. – Дай хоть на тебя посмотрю. Зима на дворе, а ты в одной футболке.
С трудом напялил на неё свой свитер. Она стучала зубами, руки её одеревенели.
Михей развернул их ладонями кверху. Так и есть. Уже почти зажило. Там, где когда-то были аккуратные отверстия, остались еле заметные следы, крупные родимые пятнышки, по одному – на каждую ладонь…
Приют брошенных и разлюбивших
Утро началось со звонка мужниной любовницы. Матильда поняла это, потому что супруг замурлыкал, облизывая трубку, и голос его приобрел своеобразную гортанность. «Нет, утро не должно начинаться с таких вещей! Ну, пожалуйста, пожалуйста! – взмолилась она, снова засыпая, – Начнись с чего-нибудь другого!» Утро послушалось и началось с другого: с пения электродрели этажом выше. «Вот это уже лучше!» – подумала Матильда и окончательно проснулась. Дверь в ванную была приоткрыта. В эластичных трусах муж смотрелся потрясающе. И вообще, в свои сорок выглядел так, что молоденькие девочки строили планы и облизывали пухлые губки. Муж весело подмигнул и снова замурлыкал под нос: «Отречемся от старого ми-и-ир-р-ра…» Определенно он был похож на кота. Громадный спортивного вида котяра самодовольно выгибал спину, задрав воинственного вида рыжий хвост. Бреющийся кот в эластичных трусах смотрелся комично. Матильда фыркнула и побрела в кухню.
Камикадзе метнулся под ноги. «Вы же знаете, что уже полдвенадцатого, и никто-никто в этом доме не удосужился меня до сих пор накормить!» – жаловался он пушистым тапочкам на ногах Матильды, покусывая их от нетерпения. «Да, сейчас, сейчас!»– Матильда хотела насыпать корм, но животное мешало, отчаянно урча, атаковало миску. «Сегодня не жди!» – крикнул из коридора муж. Слышно было, как облегченно крякнула дверь, вытолкнув супруга на лестницу.
Прошло уже три месяца с тех пор, как муж заявил, что любит другую, но семью разрушать не желает. Три месяца с того самого момента, когда Вселенная выскользнула из ее рук, разлетевшись вдребезги. Долго потом она пыталась собирать старенькую Вселенную, в которой ей так хорошо жилось, изрезала в кровь руки и не только, да так и не сумела найти всех осколков. И по сей день не хватает порой то Туманности Андромеды, то Красного и Черного морей, то Его любви. Три месяца Матильда плакала почти непрерывно, а неделю назад поняла, что устала. И еще поняла, что муж никогда не полюбит ее обратно, несмотря на обещания психолога. Отношения плавно переросли в дружеские. Она стирала его шмотки и отжимала полезные для его здоровья соки. Терпела, когда он являлся в три часа ночи и укладывался возле наполовину пустой супружеской кровати на матрасике. Вместо отчаяния в душе образовалась пустота, огромное, ничем не заполненное пространство. Новая Вселенная не выстраивалась.
Телефон взвизгнул. Она выронила ложечку, которой вот уже минут десять размешивала свои печали в давно остывшем кофе. Подруга предложила встретиться в кафе напротив. Подруга слыла светской львицей, обожала дорогие кафе и не любила встречаться у кого-нибудь дома. «К тому же у меня аллергия на котов!» – добавила подруга. Матильда задумалась, – о ком это она? о маленьком безобидном Камикадзе или о муже? Краситься Матильда не собиралась, но из халата и тапочек пришлось все же вылезти, хотя она и не видела ничего предосудительного в том, чтобы выйти на встречу с любимой подругой в халате и тапочках. «Все-таки еще зима!» – уговаривала себя Матильда, упаковываясь в старенькую дубленку. Солнце снимало весеннюю пробу с города, поначалу осторожно, а потом все смелее дотрагиваясь теплым языком до блестящих окон и аппетитных сосулек. Мимо настойчиво проплывали красные шарики в форме сердечек. «Сегодня же день всех влюбленных! – с огорчением вспомнила Матильда, – Так нечестно! Зачем влюбленным особенный день. Им и так хорошо. Устроили бы лучше праздник для всех брошенных и разлюбленных».
– Что у тебя с лицом?! – вместо приветствия возмутилась подруга.
– Забыла надеть! Прости! – Матильда плюхнулась на стул, сердито поглядывая по сторонам.
– А Тимка где?
– Мама забрала на выходные. Она хочет, чтобы я как-то устроила свою личную жизнь.
– И я хочу! Ты на себя в зеркало смотрела сегодня?! Накраситься забыла!
Матильда скромно промолчала о том, что сегодня забыла даже умыться.
– Ты опустилась, – продолжала бубнить подруга, – Надеюсь, ты не начала пить?
Матильда мысленно покраснела, вспоминая вчерашнее «Мартини».
– В нашем возрасте положено краситься и выглядеть на все сто!
– А я – на сколько выгляжу? На пятьдесят?– угрюмо проворчала Матильда.
– Ты – ужасно! Тебе нужно срочно найти денежную работу и нового мужа, в крайнем случае, – любовника.
Матильда усмехнулась. За соседним столиком сидел потенциальный крайний случай, скучающий мужик без кольца. Ох, уж эти кольца! С недавних пор она ловила себя на том, что обращает внимание на мужские руки, а точнее на их окольцованность. Как она ненавидела себя за это! Собственное обручальное колечко Матильда не могла снять даже с помощью мыла. За двенадцать лет оно органично вросло в палец, обменявшись с ним клетками. А мужик напротив смотрел ожидающе и даже подмигнул. Она машинально спрятала правую руку с предательским кольцом и показала мужику язык.
