Александр Баренберг - Затянувшийся полет - книга вторая(СИ)
- Просто я чувствую: все, что мог сделать в качестве обладающего уникальными знаниями пришельца из будущего — уже сделал. Все новые проекты, к инициированию которых я приложил руку, уже развиваются сами по себе и не требуют моего присутствия — все имевшиеся у меня сведения я так или иначе передал соответствующим специалистам. Сейчас я ощущаю себя рядовым гражданином страны и как таковой считаю своим долгом принять личное участие в отражении вражеской агрессии. В конце концов, я летчик–истребитель, и не из последних. Стыдно продолжать отсиживаться в тылу!
- По вашей логике, товарищ Воронов, — язвительно заметил Вождь, — товарищ Сталин тоже должен взять винтовку в руки и идти лично кормить окопных вшей. Ведь все, что он мог сделать для подготовки страны к обороне — он уже сделал! Так получается?
- Вы, товарищ Сталин, руководите страной, и у вас достаточно работы в Москве!
- А у вас разве нет должности? Или вы уже забыли, что являетесь инспектором Ставки Главного Командования?
- Я как раз и собирался просить освободить меня от этой должности! Ну какой из меня инспектор? У меня же даже базового военного образования нет!
- А претендовать на командование истребительным авиаполком вам, значит, образование позволяет? — тут же подловил его Сталин.
- Готов отправиться на фронт даже рядовым пилотом! — отбарабанил Андрей.
- Кем потребуется, тем и отправитесь, — пробурчал в усы Вождь.
В беседе возникла пауза, во время которой Сталин, прохаживаясь около стола, задумчиво посасывал испускающую ароматные клубы дыма трубку. Через несколько минут он уселся и, глядя прямо в глаза собеседнику, продолжил разговор:
- Андрей, — обратился он к Воронову по имени, что само по себе являлось крайне редким событием. — Ну а если вы попадете в плен? Я же не могу приставить к вам отдельную эскадрилью для охраны! Как это будет выглядеть в глазах окружающих? Да и, как показала практика, даже с охраной вы чудом избежали плена.
- А ничего страшного не произойдет, товарищ Сталин. Даже в крайне маловероятном случае моего активного сотрудничества с противником, фашистской Германии уже ничего не поможет. Они проиграли темп, и вы это прекрасно знаете. Ничего сделать с полученными от меня сведениями они просто не успеют. И, конечно, излишне говорить, что я сделаю все от меня зависящее, чтобы не попасть в руки противника живым. Вы же знаете, что настоящая гибель мне все равно не грозит! — не моргнув глазом, соврал Андрей.
- Андрей, вы уверены, что не принесете больше пользы, оставаясь в тылу? Все же, как вы правильно заметили, военного образования у вас нет, зато имеется инженерное. Опережающее нынешнее на полсотни лет! Вам не кажется, что в этом качестве вы будете на более правильном месте?
- После войны — очень может быть! Но не сейчас. Я — летчик, имеющий боевой опыт и отлично знающий нашу и вражескую матчасть, в отличие от большинства молодых пилотов, массово пополняющих сейчас несущие потери фронтовые части. Поэтому — мое место там!
- Ну что же.., — произнес Вождь после очередного раздумья. — Тогда вы поступаете в распоряжение товарища Рычагова. Он и решит, куда вас направить. А как же ваша девушка, Андрей? Не страшно оставлять ее одну здесь?
- Об этом я тоже хотел поговорить, товарищ Сталин…
Глава 2.
Свадьбу отметили в узком кругу. Андрей, мыслящий все еще категориями другого века, вообще предполагал просто, без всяких торжеств, оформить бумажку в ЗАГСе, тем более что никаких родственников у него здесь, разумеется, не существовало, а Аня была круглой сиротой. Но у товарища Сталина, человека другой эпохи и других понятий, имелось иное мнение по этому поводу. Как истинный кавказец он полагал, что такое событие заслуживает хотя бы пары тостов.
В ЗАГС явились в сопровождении двух свидетелей — Рычагова и Марка Галлая, недавно отозванного с фронта и вернувшегося к испытательной работе. Быстро покончив со всеми формальностями, выполнение которых было значительно ускорено фактом присутствия в качестве свидетеля целого генерал–лейтенанта, погрузились в большую машину командующего ВВС и, захватив по дороге его жену, известную летчицу, направились на ближнюю сталинскую дачу. Там уже был подготовлен стол. Кроме прикатившей веселой компании и самого Вождя на празднестве присутствовал только Берия, как человек, наиболее плотно сотрудничавший с виновником торжества.
Воронов представил руководству с трудом державшуюся на ногах от сегодняшних событий и задыхающуюся от восторга невесту. Сначала неожиданное предложение Андрея и тут же сразу состоявшаяся свадьба сильно взволновали девушку, а праздничный ужин на сталинской даче и вовсе выбил ее из колеи. До этого Аня никогда не видела Вождя даже издалека, а тут… Тем более что жених решил сделать ей сюрприз, не предупредив, куда именно они направляются праздновать после церемонии бракосочетания.
В общем, отпраздновали весело, но без размаха, по–военному быстро. А уже через три дня после этого, отгуляв положенный каждому военнослужащему после свадьбы отпуск, Воронов предстал перед начальником Главного Управления ВВС.
- Ну и что мне с тобой делать, герой? — Рычагов осуждающе покачал головой. — Ведь на штабную должность, скажем, инструктором по технике воздушного боя, не пойдешь, верно?
- Не пойду, Паша, — охотно подтвердил Андрей. — Только во фронтовую часть, товарищ Сталин разрешил.
- Разрешить–то разрешил, да только ответственность за твое распределение на мне. Не понимаю я тебя, честно говоря, такие перспективы «наверху», а ты… Ну да ладно, хозяин–барин. Только куда же тебя пристроить?
- Да я уже говорил — хоть рядовым пилотом!
- Рядовым не могу — при переводе в мое подчинение товарищ Сталин решил оставить тебя в звании подполковника.
- Незаслуженном! — заметил Воронов, которому это звание было выдано «авансом» при назначении инспектором Ставки.
- Главнокомандующему виднее! — возразил генерал. — Да и не настолько уж незаслуженном — девять сбитых лично, как ни крути. Но командного опыта у тебя действительно нет, поэтому и командиром полка поставить тебя не могу, уж извини.
- Абсолютно с тобой согласен, Паша!
- А пойдешь ты, Андрей, — Рычагов взял со своего стола лист бумаги с отпечатанным текстом, невольно выдавая этим, что все предыдущие якобы «раздумья» являлись лишь игрой, на самом деле решение было принято заранее и наверняка согласовано в более высокой инстанции. — Пойдешь ты заместителем командира в новый, формирующийся сейчас в тылу, на базе одного из авиационных училищ, истребительный авиаполк. Командиром там «теоретик», без боевого опыта, но зато много лет проведший на командных должностях. Вот и скомпенсируете друг друга.
- Подожди, ты сказал — в тылу?
- Да не дергайся ты! На фронте в данный момент все равно делать нечего, затишье. Сам знаешь! На юге — проливные дожди, на севере — снежные бури. Войска по обе стороны фронта стоят в глухой обороне. А к началу зимнего наступления твой полк как раз и должен успеть подготовиться. Вот и озаботься этим! И это уже не дружеский совет, а приказ старшего по званию!
- Есть озаботиться, товарищ генерал–лейтенант! — в тон ему отбарабанил Воронов.
- Вот так–то лучше, товарищ подполковник! — Рычагов усмехнулся. — А то заладил, как попугай — на фронт, на фронт! Думаешь, мне не хочется сесть за штурвал и поймать в прицел фашистскую сволочь? Еще как хочется!
- А вот нечего было так быстро по служебной лестнице карабкаться! — мстительно заявил Андрей. — Глядишь, и командовал бы сейчас истребительной авиадивизией, в соответствии с возрастом, а не в бумажках ковырялся!
- А, не береди старые раны! — генерал устало махнул рукой. — Короче, вот твое предписание, завтра отправляйся на новое место службы. Удачи тебе! И если что… — сразу сообщай мне напрямую, ты знаешь как…
Рычагов молниеносным, многократно, наверное, отработанным движением извлек из сейфа бутылку коньяка и стакан, пододвинул к Воронову второй, стоявший на столе у графина:
- Ну, за победу!
- Девять сбитых лично и четыре в группе… Неплохо! — пробурчал командир полка подполковник Григорий Федоткин, вертя в руках летную книжку Андрея. Впрочем, особой радости от прибытия в качестве своего заместителя пилота с таким количеством побед лицо комполка не выражало. И Воронов, успевший осторожно навести справки в отделе кадров дивизии о личности своего будущего командира, догадывался почему…
Формально сорокалетний Федоткин мог считаться очень опытным летчиком и командиром. Действительно, начав армейскую карьеру еще в конце двадцатых в кавалерии, тот вскоре по комсомольскому призыву попал в летное училище, которое успешно и закончил аж в тридцать втором году. То есть по сроку летной службы принадлежал к десяти процентам самых опытных пилотов Военно–Воздушных Сил, почти половина личного состава которых окончило училище в течение последних полутора лет. Тем не менее, особыми достижениями он похвастаться не мог. В то время как многие пилоты его поколения успели поучаствовать хотя бы в одном из многочисленных локальных конфликтов тридцатых, Федоткина те минули стороной. Ни Испания, ни Китай, ни Монголия с Финляндией так и не дождались его в своем небе. Начало войны с Германией тоже не затронуло заместителя начальника летного училища, на территории которого сейчас и происходило формирование полка. При этом Федоткин взысканий за всю карьеру не имел, летных происшествий — тоже. Звания набегали с выслугой, как и положено. Вот, до подполковника дослужился. В последние пять лет он вообще забыл, как выглядит строевая часть, прочно засев вначале на инструкторских, а потом — и на командных должностях в училище. В общем, привык к спокойной, беззаботной жизни. И тут, как гром среди ясного неба — приказ о формировании на базе училища нового истребительного полка. Часть инструкторов при этом усиливали состоявший, в основном, из вчерашних курсантов личный состав полка, а заместитель начальника, в соответствии с полученной инструкцией, становился его командиром. Молодые инструктора, которые с первых дней войны рвались на фронт, заваливая начальство рапортами, прыгали от восторга, а вот для Федоткина это стало ударом судьбы, ломавшим налаженную жизнь немолодого уже командира. И назначение замом летчика с реальным боевым опытом, да еще в равном с ним звании, настроения ему явно не поднимало. «Как бы у нас с тобой не возникло нехилых трений на этой почве!» — обеспокоенно подумал Воронов. «В боевой обстановке это может закончиться катастрофой!»
