Александр Воцензук - Сержантиха
Засунут в какую нибудь семью уродов, и будешь мучиться. А что бабы? А-а, про телегонию они, разумеется, знают, только по причине перманентной похоти на этот вселенский закон они капитально «забили»…
Нет. Ну, не получится из меня законченный ловелас. Хотя кое – что из богатого Серегиного опыта я взял на вооружение, но так. Мизер. Чтобы уж совсем ортодоксальным лохом не быть фанатиком идиотизма.
А с Ленкой я уже чуть позже познакомился. Вроде бы, случайно. В библиотеке. Когда готовился к реферату по теме «Современное стрелковое вооружение для войск специального назначения». Вела себя скромненько со мной. Соблюдала точно выверенную дистанцию. А это получается лишь при наличии определенного опыта отношений. А это понял только что сейчас. Буквально двадцать минут назад. Когда увидел ее в кафе с этим метисом. Да я и узнал его. У него мама знаменитая эстрадная певица. По ящику ее постоянно показывают. Скандал за скандалом. Пять или шесть раз была замужем, если не больше. Очередным партнером у нее в свое время был представитель «знойной жаркой Африки, центральной ее части». В шоу бизнесе, наверное, и сами не разберутся, кто, кого, где и куда. В результате этой непродолжительной связи – сын полукровка.
Да, нет. Я не расист оголтелый. Но обида меня захватила от пяток до мошонки. Да, что такого плохого сделал этой Ленке, чтобы со мной так вот поступать? Обманывать. Лгать. Играть. Может и прав Серега. Всем бабам, как бы они не старались, и не маскировали свою похотливую сущность, надо лишь одно. Я шел по улице. Никого не видел. Не слышал. На глаза выступали слезы. Да и чего там говорить! Все бабы сволочи и сучки! Все – до одной. Все бабы – сволочи. Все бабы – сволочи…
Я шел, а эти слова рефреном крутились у меня в голове – сволочи! сволочи! сволочи! На какие – то доли секунды я пришел в себя на пешеходном переходе. Краем глаза заметил, как на меня выскакивает легковая машина. А за рулем, естественно, крашенная баба, – и надо полагать, такая же сволочь законченная, и к тому же стрекулистка. Сволочь за рулем и стерва! Накаркал. Сформировал событие. Сотворил образ. Я тебя породила, я тебя и задавлю своим бюстом. И примешь ты смерть от… Удар! Я подлетаю вверх. А высоко подбросило! Ух, ты! А ведь могут, когда захотят! Катапульта отдыхает. А я без парашюта. И еще одна мысль успела мелькнуть в голове. А все же обидно, вот так гибнуть…
В медицине подобное состояние называют потерей сознания. Впрочем, врачи люди ученые. Не зря же эту братию годами в институтах натаскивают по латыни. Я так же подозреваю, что и они и сами порой не понимают, что пишут в истории болезни. Это чтобы пациент ничего не понял, от чего он в самое ближайшее время немного умрет. Не зря же говорят, что плох тот врач, у которого за спиной нет обширного личного кладбища. Вот и я совсем не понял, как оказался в совсем незнакомом помещении. Темном. Лишь из коридора через приоткрытую дверь свет проникал. Голова болит. В теле ломота жуткая. Похоже, забинтован с головы до ног на зависть древнеегипетской мумии фараона, как его там – Нофелета. В низу живота непривычная боль острая. С трудом повернул голову. Несколько кроватей. Запах больничный. Стало быть, изрядно меня машиной приложило. А, чего вы хотите от перекисно – водородных особ? Чтобы они вам на ночь Блока и Андрея Белого читали?
Похоже в палате я совсем один. Чувствую – хочу в туалет. Понятно, дело – то житейское. Поерзал. Вроде бы ничего не сломано, нет, но, тело, будто чужое. Хотя, какие еще могут быть ощущения, когда тебя на ходу машиной подкинуло вверх. Ах, да! Я же из – за баб пострадал. Все. Теперь с ней, с этой гнусной и продажной Ленкой, никаких отношений. Хватит. Поиграл в виртуальную любовь, без доступа к интиму. Все бабы сволочи! Сволочи скопом, оптом и в розницу.
Ну, ничего, выпишусь из больницы, я им покажу величину отношений! Налево и направо. Вкривь и вкось. Вдоль и поперек. Прямо и по диагонали. Казанова покажется пигмеем по сравнению со мной. Большим гигантом большого… Ой, как в туалет хочется. Кое – как поднимаюсь на ноги. Тапок нет. Ничего, и босичком по крашеному полу прогуляюсь. Христос вон по воде гулял, а Порфирий Иванов по снегу в лютый мороз. И ничего. Не простыли и ни разу не чихнули. Со стоном припадаю к стене. И по ней родимой, цепляясь, словно муха своими лапками, тащусь в сторону туалета. Было чувство, что я точно знал, где находятся заветные кабины.
Уронив голову на стол, спит дежурная медсестра в старомодной косынке. Будить не буду. Я тихонечко проползу. Как мышка норушка мимо кошки. Ну, и бедная же обстановочка здесь. Словно в глухой провинции нахожусь. Господи, до чего же страну довели эти либералы с демократами. Нищие больницы. Даже у лампочки нет абажура. И светит еле – еле, а жужжит словно винт у турбореактивного ТУ – 95. Ну, конечно, а что же вы хотите после революционных преобразований в сфере энергетики г – на «нанщика»Чубайса со своими подельниками. А вот и туалет. И здесь нищета нищетой. Унитазы допотопные. В них, наверное, еще Иван Грозный со своими воинами ходил перед походом на Казань. Да-а. Нет на этих горе реформаторов товарищей Сталина и Берии. Такую страну до ручки довели!
На автомате сажусь. Журчание радует душу. Легче стало. И намного. Только сейчас замечаю, что на мне длинная ночная рубашка. Это же когда же меня переодеть успели? Да, и, похоже, трусов нет. А что? Запросто могли стащить, пока в отключке находился. Рынок вокруг. А впрочем…Машинально охлопываю низ живота. Не понял. Рука еще раз щупает то место, где должен быть он, ради чего нас любят не по одному разу бабы, даже самые законченные стервозы. Теоретически и меня они могли желать. Вот именно – могли! А вот они – то и больше всех, в нем, родимом нуждаются. Ужас охватывает всего. Его нет. Совсем. Даже остатков. Ни малейшего намека на нефритовый стержень, так любовно изображаемого в китайских трактатах и наставлениях. Волосы под повязкой поднимаются дыбом.
Хирурги садисты отрезали под корень, пока без сознания был. Изуверы! По моему, в фильмах ужасов видел, как женщины врачи, брошенные своими мужьями начинали мстить всем мужикам. Под наркозом удаляли всю мужскую гордость. Хрусть – и под корень! Вжик скальпелем, и, нету. Неужели это со мной произошло! Господи! За что! У меня и баб – то почти не было! можно сказать – нецелованный я! Ни разу девчачью честь не порушил. Даже не знаю, что это такое в натуре. Чисто теоретически по книгам да фильмам. Можно сказать – чистый девственник. Классический. Как говорится – лопух!
В панике бросаюсь к выходу, точнее говоря, пытаюсь. В большом зеркале над допотопным жестяным умывальником жутким привидением отражается моя фигура в белом. Застываю древнегреческим статуем. Вижу перекошенное опухшее лицо. Повязку на голове. Ну, и рожа у тебя, Шарапов! Кажется, так говоривал один герой популярного сериала. Откуда – то доносится ехидная мысль – на свою бы посмотрел! Стоп! А я же себя в зеркале не узнаю! Совсем не узнаю. Да вроде бы я на бабу стал похож. Мама родная! Титьки выросли! Целых две. Опять из глубины подсознания долетает возмущенная эмоция. Из зеркала отражается незнакомая личность с огромным фингалом в пол – лица. Щека опухшая. Губы разбитые. Ну и уродина! Опять доносится какое – то возмущение, и что – то похожее на рыдание – меня такую никто замуж не возьмет.
Маманя, я схожу с ума. Явное раздвоение личности. Классический пример параноидальной шизофрении на почве сексуальной истерии. Все. Приплыли. Ау, могучие медбратья со смирительными рубашками, где вы, родные мои? А меня вылечите? Какое, нафиг, замуж. Мне жениться надо! Вдруг из глаз выкатились слезы, и начал рыдать. Я тупо тыкал в свое отражение пальцем и выл по бабьи. Дверь раскрылась, и помещение ворвалась испуганная дежурная медсестра с заспанным лицом.
– Хосподи, курсант Воронцова! Как ты меня напугала. Слышу вой и скулеж, а откуда доносится – не пойму. Я поначалу подумала – нечистая сила у нас завелась в медсанбате. Перепугалась в усмерть. Мне бабушка маленькой всякие страсти рассказывала. Ну, и чего вопишь на всю часть?
Я пытался что – то ответить, но язык мне не повиновался. Лишь тыкал пальцем в зеркало.
– Хосподи! А, я то думала! Да ничего с твоим лицом не будет. Это тебе лишь по первости кажется, что такая уродина в зеркале, это ты сама. Эка невидаль. Подумаешь, щеку на полметра разнесло, зато зубы целые и рожу особенно не попортила. А могла бы все передние вышибить начисто. Хотя нонче, бают, искусственные вставляют. От настоящих не отличишь. А можно и золотые. Как бы улыбнулась, так бы все хахали в округе и попадали. А синяк – тьфу! Глаз ерунда – пройдет. Галина Петровна сказала, что через три недели и следа от него не останется. Ну, пойдем милая в палату. Давай я тебе помогу. Двигай ножками. Раз – два. Раз – два. Вот так. Еще ножку ставь. Как на плацу. Я же вижу каженный день, как вы ноженьки там свои задираете. Да так высоко! Задорно. Аж, исподнее бельишко выглядывает. Совсем мужики стыд потеряли. Рази, для этого нас природа красотой наделила, чтобы без толку на плацу ногами задираться? Наш плац постель пуховая. Тут уж, мы, такое могем сотворить. Такое! И куда надо ножки свои белые закинем! Ну, ножки – то переставляй. Раз – два. Раз – два…
