StEll Ir - История Любви. Предварительно-опережающие исследования
Яшу будто приворожило: с сухим языком он стоял и смотрел на чарующую наготу играющей над ним княжны, взгляд его, как прикованный, оторваться не мог от тёмных завитков-кучеряшек под белым животиком…
– В четыре пополудни… полагаю, что будет… обед. Как князь наказал… Госпожа! Дозвольте мне выйти!
– Разве ты, Яша, спешишь?.. – удивлённо приподняла бровь княжна, и ножки её разошлись ещё на вершок.
– Нет… То есть да… Порфирия ждёт, велела быть наготове при кухне её, как прикажут обед подавать!
– Яша! Ты лжёшь?! – невероятному изумленью княжны, казалось, не было и предела: Яша вдруг отчего-то сделался красен, как рак.
– Нет, госпожа! – Яша действительно лгал, но попасть сейчас к общедоброй кухарке Порфирии ему хотелось действительно до немоготы – хуй вовсю уже рвался вон из штанов оказаться в любой лишь бы горячей пизде; Яша оправдывался: – Нет, госпожа…
– Но почему же ты покраснел? – княжна в притворной растерянности опускала от его глаз долу свой взор и вдруг наткнулась… – Ой! Что это?!
Яша поспешно прикрыл огромный продлённый бугор на полосатых штанах.
– Яша, что это… Яша! – княжна воскликнула вдруг столь громко и озарённо, что Яшу-лакея даже пригнуло слегка. – Ты что-то украл!.. Опусти руки немедленно!.. Что это?.. Флаконку?.. Флаконку украл!.. Яша, как не стыдно тебе?! Так вот чего ты совестился, да?!
От столь чудовищного предположения лакей-Яша и в самом деле просто опустил по швам опавшие в бессилии руки…
– Нет, что вы!!! Госпожа! Нет, никогда… – коленки горничного казачка чуть подкашивались от волнения.
– Ну как же нет! Флакончик мой голубой, вот здесь стоял! Флакончик мой… – настаивала с распахнутыми и готовыми прослезиться глазами княжна. – Любимый флакончик!.. Отдай!
Она вцепилась одной ручкой Яше в ствол, а другой поспешно принялась разбираться в почти неведомом ей устройстве туалета мужских штанов.
– Нет же, нет! Госпожа… Это не флакончик вовсе! – Яша в ужасе хватался за голову.
– А что же ещё? – вся разобиженная дула губки княжна Натали, поневоле мешкая и ковыряясь в непривычных ручкам застёжках. – Ты вор, Яшенька! Я всё папеньке расскажу!
– Но, княжна… Ваша Светлость… Это – не флакончик!.. Дозвольте… к Порфирии…
– Нет, флакончик! Ты, Яшенька, лгун! Откуда мне знать, что затеял ты там над Порфирией… Может ты и её обкрадёшь!
Минута ужасных мучений осталась в прошлом и пола мотни пала вниз. Волосатый у основания, розовый кожистый палец выпал перед княжной из штанов и весь закачался на воздухе. По перепугу в лице у княжны можно было верно сказать, что такой surprize она не воображала себе и не представляла никак!..
– Не флакончик… – она потянулась и взялась рукой за возбуждённо подрагивающий и взмокший концом Яшин член. – Не флакончик совсем…
Яша напрягся весь и поднялся чуть-чуть на цыпочках от ощущения нежной ручки княжны у себя на хую.
– Госпожа… Госпожа… Оставьте же, я не вор… – забормотал он в жутком конфуженьи, чувствуя близящийся наплыв крайней страсти в себе. – Отпустите… к Порфирии… Я смущаюс…
– Чего же, Яшенька? – княжна теперь была и спокойна и ласкова. – Ведь я больше не упрекаю тебя! Я прекрасно вижу, что это не флакончик!.. Чего же ты?
Она положила хуй на одну ладошку и жалостливо пригладила другой. У Яши перехватило дыхание и он прикрыл глаза:
– Госп… о… я смущаюс… смотреть… Госпожа!
– Не флакончик совсем… – озадаченно продолжала твердить княжна Натали, будто впрямь озабоченная пропажей флакончика; ручка её спустилась на мешочек с муде и стиснула кружочком из пальцев горячие яйца. – Яша, ещё посмотри!..
Она бесстыже расставилась перед подрагивающим в ручке юношей – откинула плечи, демонстрируя белую голую грудь, раскрыла совсем уже вширь ноги бабочкой-батерфляй, представляя для Яши возможность глядеть на самое сокровенное, и срамное к тому же, место её. Яша глаз больше не закрывал… Хуй его дрожал над кулачком у княжны, и золупа в половину высовывалась из кожи вон, как пред статной кобылкою у лихого коня.
– Смотри, Яша, смотри! – свободной ручкой княжна развела ещё вдобавок и губки пизды; потянула одну сперва в сторону, затем другую ухватила за мохнатое ушко, раскрывая щелистую раковину… – Смотри, Яша, смотри!.. А так?
– Госпожа!..
Яша охнул, затрясся и не удержал: хуй забрыкался, заплясал сам собой, заходил ходуном перед самым носом у девушки и сразу вдруг выметнул такой напряжённый фонтан, что княжна ощутила горячий шлепок, звонкий будто пощёчина на своей разрумяненной щёчке…
– Нахал!!! – княжна отшатнулась, ухватываясь ладошкою за лицо. – Что ты, Яша, наделал! Нице! Ты забрызгал всю меня из флакончика!
– Но это не флакончик ведь, госпожа!.. – Яша просто взмолился – ему было столь хорошо, что вздутый хуй, не успев и опасть, лишь подрагивал, чуя вновь подступающую к нему силу…
– Яша, но как же так? – княжна Натали продолжала держать в руке всё твёрдый и твёрдый пульсирующий ствол: вот, к примеру, у Александера, она верно помнила, после проливки всегда наступало мягкое сдутие; в пизде всё ощутимее взволновалось и словно почёсывалось…
– Госпожа… Станьте ладушкой!.. – молвил вдруг Яша-лакей.
И ему даже не пришлось разъяснять таившийся за фразою смысл – княжна Натали отпустила его и прогнулась очень наскорую, подставляя мяконький зад под усердного содрогателя… Яша подсел под неё, приобняв за лакому грудь и резво толкнулся ей внутрь розовым скользким своим торчуном. Хуй довольно легко разобрал себе путь, и княжна была поражена в этот раз вместо боли настолько прекрасными чувствами, что обернулась, даря ласковый взгляд верному Яше-слуге. Тот быстро задёргался согнутым станом под ней, доводя до кипения страсти дыхание обоих юных сердец. Время утратило силу над ними, и улыбающийся Яша услышал лишь, как закричала звонко в голос его госпожа княжна Натальенька, да почувствовал, как туго хватается, будто рукой, за хуй его и без того узкая девичья пизда... Яша заплясал побыстрей и прилип к голой заднице вовсе – ещё один пенный поток полился навстречу порыву страсти княжны, и Яша-лакей, ровно ей в тон, застонал…
– А что, Натальенька, кричала ли ты пред обедом за полчаса или мне померещилось? А, коли так, так и зачем? – вопрошал за обеденным столом почтенный глава семьи, добрый папенька княжны Натали, великий князь Йори Ихарович, отведывая гамбургских штучков уготованных на кухне Порфирией. – Подай, Яшенька, мне вон ту!
– Что Вы, папенька! Всё померещилось Вам! – живо откликнулась княжна, озорно сверкнув глазами на прислуживающего папеньке Яшу. – А если и вскрикнулось раз-другой, так разве теперь и упомнится мне, по причине какой? Яша, будь добр, и мне ещё одну такую сладкую палочку!..
Княжна Тоцкая. Развраты
И начались у юной княжны Натали превесёлые времена.
«Нынче заново был приглашён я с дорогими приятели моими в столичный экскурс и вынужден был к отданью визита книягине Левшиной. У неё кучерява пизда, сын Алексис – поэт, и мягко-страстные губы, что между ног… Питенбурх в наводнении, и оттого до самого до утра безотлучно пребывал между тех я райских кущ у княгини самой и у замужней дочери её Кларите!», сообщал теперь в письмах возлюбленной Александер порой в перемежение к обычным меж ними «целую-люблю».
«Константен теперь устремлён в новомодное веянье – ave Cesar ave nihil», писала в ответ княжна Натали, «В нихилизме своём предрекает вослед золотым временам век серебряный, появление телефона и декаданц: упадение нравов. Из-за чего принудил меня на конюшне лобызаться с подконюхами у него на виду. Я была оконфужена и выебана меж тем пару раз…»
Младший кузен Натальенки Константен был юн, да проворен до женского полу с малых лет. От этого-то и имел в свои восемнадцать лет намётанный глаз и чуткий внутренний нюх. Как оказался один раз в гостях у князя с княгинею, так и заприметил тотчас, с каким блеском в глазах Натальенка вынырнула из какой-то полутёмной клетушки… Вслед за княжной минутами позже, как ни в чём не бывало, вышел с подносом лакей, и кузен Константен чутьём своим вострым заподозрил, что не иначе накручивается сестрица-княжна с шалостей нрава своего до лакея пиздою на хуй! Тем же вечером напросился Константен остаться в ночь у гостеприимных дядюшки с тётушкой, да провёл над сестрицею «воспитание»: показал для начала ей хуй, как остались наедине; затем платья задрал до груди, да приобнял. Княжна Натали сопротивляться было, отталкиваться, да ручкой за хуй не брала. Но охальник-кузен со хладной настойчивостью был упорен – всю осмотрел, растрогал, дышалось в порывистых объятъях его Натальенке тяжело… В конце, с жару, и согласилась на уговоры его: пощупала за конец, а тот от нетерпения уж взял и кончил ей прямо на груди белые братцем-кузеном оголённые, да наряд замарал!.. Тем лишь и ограничилось. А вот только наутро, перед отъездом своим, Константен без всяких уговоров уже установил Натальенку посредь её горенки вверх-тормашками, да возымел над ней такое воздействие, что и Яшу тем утром княжна позабыла позвать…
