Александр Александр - Волонтер: Нарушая приказы
По коридору, следуя за курьером, они добрались до кабинета коменданта, но прежде чем войти в кабинет, Алексей задержался в приемной. Адъютант обязан был, доложит о его прибытии. (Хоть Алексей и был царских кровей, но по званию уступал Золотареву, а субординация – прежде всего).
Здесь он заметил Онегина, глядевшего в окно. Тихо подошел к своему денщику, от чего паренек (ровесник царевича) вздрогнул.
– Что стряслось? – поинтересовался Алексей.
Онегин покосился на поручика и проговорил в полголоса:
– Не могу знать ваше благородие.
– Да ну тебя, – махнул рукой царевич, – ты должен знать все. Ты чай мои глаза и уши.
Если бы он, сейчас взглянул в лицо бывшего помора, то увидел, как его приятель покраснел, но Алексей этого не сделал. Правда, от взгляда царевича не ускользнуло, как тот вытянулся по стойке смирно.
– Исправлюсь ваше благородие. – Прошептал денщик.
– Исправишься, – хмыкнул царевич, хотел что-то еще сказать, но тут дверь открылась, и адъютант сказал:
– Комендант ваш ждет.
Лешка поправил еще раз парик, одернул кафтан и вошел внутрь.
Андрей Золотарев стоял у открытого окна и смотрел на бастионы крепости.
– Плохи дела Алексей, – вымолвил он, не глядя на царевича, – швед идет к Нарве.
Новость была не очень приятная, если учесть, что отроку еще ни разу не приходилось участвовать в боевых действиях. И если честно признаться, то и сейчас вряд ли кто-то позволил бы, чтобы жизнь венценосной особы была подвергнута опасности. Хоть ему на вид семнадцати лет и не дашь, но возраст есть возраст.
– Знаешь что Алексей, – продолжил между тем комендант, – тебя нужно отправить подальше с фронта. Желательно в Москву, да боюсь, что толку не будет. Так мы только одного зайца убьем, тебя спасем. А мне желательно, чтобы и другое дело провернуть удалось.
Алексей насторожился. Вряд ли что-нибудь плохое мог задумать Андрей, но уезжать из полюбившихся ему мест как-то не хотелось.
– К батеньке твоему я тебя отправить не могу, – говорил Золотарев, – он сейчас в Польше, а чтобы для него добраться нужно, преодолеть шведский лагерь. – Царевич хотел, что-то сказать, но комендант словно прочитал его мысли, – увы, на воздушном шаре – не надежно. Отправляться нужно или в Санкт-Петербург, или в Псков. Псков меня лично устраивает, там сейчас войска Александра Даниловича, в Санкт-Петербурге – армия Головина. Поэтому другого выхода не вижу, как – Петербург, – вздохнул Андрей.
На самом деле Золотарев предпочел, чтобы помощь пришла как можно быстрее. Самый лучший вариант в этом случае Меншиков, но тут существовало одно но. Эстонец не доверял Алексашке. Тем паче на памяти была последняя конфузия фаворита под Гродно. Ко всему прочему у Андрея была личная неприязнь к Данилычу, опосля того случая, когда новоиспеченный князь Ижорский заставил подтвердить предательство Гумерта перед государем. Лифляндец конечно поступил тогда не порядочно, да вот только Петр Алексеевич в то время к нему относился хорошо и в измену не верил. Сейчас же такая ситуация могла сложиться и с самим Золотаревым. Успехи Андрея не давали покоя все сильному фавориту, и тот, пользуясь ситуацией, мог бы просто проигнорировать просьбу о помощи, даже если она шла от царевича.
Между тем Алексей слушал распоряжение и ни как не мог понять, чем тот провинился перед учителем, когда тот в сложной ситуации отправляет его в тыл. Но перечить коменданту, пусть ты хоть и царевич, было не резон.
– Когда мне отправляться? – поинтересовался Алексей.
– Как можно скорее. Возьми с собой несколько надежных человек. А теперь, ступай.
Царевич вышел из кабинета. Остановился, стянул с головы парик и посмотрел на Онегина.
– В Санкт-Петербург ваше благородие? – поинтересовался тот.
– В Санкт-Петербург!
То, что его денщик подслушивал разговор, Алексей не сомневался. Сам виноват, потребовал, чтобы тот был в курсе всего.
– Возьмите Шипицына ваше благородие. – Посоветовал Онегин.
Андрей проводил взглядом царевича. Вернулся к макету крепости. Кто мог подумать, что ему рожденному в грядущем придется защищать Нарву летом тысяча семьсот седьмого года. В истории, известной ему одному случай беспрецедентный. Он уже два раза участвовал в осаде, и оба раза со стороны атакующих, теперь же ему предстояло оказаться в положении осажденных. Нужно бы жену Марту и детей вывести в безопасное место.
Вздохнул тяжело, затем вытащил из стола, на котором стоял макет ящик. Долго в нем копался, пока ни нашел оловянных солдатиков. Несколько в темно-синих мундирах, с желтыми воротничками и обшлагами, штук пять в зеленом, один в фиолетовом и пара солдатиков в красных. Шведских солдат разместил пока в стороне. Они покудова к цитадели не подошли, и портить своим видом полную картинку не должны. Русскую пехоту почти всю разместил по стенам крепости, усилив только отдельно стоящим солдатиком ворота. Летчиков разместил возле главной башни, кто знает, может и они скажут свое слово. Для бомбардировки неприятельских позиций, пока не годились.
– Жаль, что нет мускулолета, – прошептал Андрей, возвращаясь к окну. Как бы сейчас он пригодился. Ведь в будущем они существовали. Вот только тогда (в его прошлом) эти средства передвижения Андрею не понравились, и он предпочел в качестве увлечения аэронавтикой – обычный воздушный шар.
Неожиданно, Золотарев вернулся к письменному столу. Взял листок, перо. Макнул и стал рисовать.
Сначала он решил было ограничиться дирижаблем-мускулолетам, но передумал. И уже на следующем листке изобразил самолет, передвигавшийся с помощью мускульной энергии создаваемой человеком (по крайней мере, так было написано в одном из справочников, который в свой прошлой читал Андрей).
Увы, получались у него изображения не очень хорошо.
– Жаль, что я об этом раньше не подумал, – молвил он вслух.
– О чем не подумал милый? – раздался голос его супруги.
Андрей поднял голову и взглянул на вошедшую Марту. В платье вердепомового цвета, она сейчас больше походила на солдата.
– О чем не подумал милый? – вновь повторила она свой вопрос.
– Да о мускулолете, – ответил Андрей, – иди, взгляни.
Женщина подошла к столу и взглянула на рисунок. Фыркнула и прошла к окну.
– Андрес, – сказала она, – ты думаешь, это будет летать?
– Будет, может не сейчас, а через несколько лет будет летать.
– Не верю!
– Вот и я не верю. Но если все обдумать, то сейчас это нам под силу создать. Вот только, жаль, что о нем я вспомнил слишком поздно. Шведы движутся к крепости, – молвил Андрей, – а я не могу послать за помощью ни к Петру, ни к Голицыну, – о том, что к последнему отправлен царевич, эстонец решил умолчать. Не то, чтобы жене не доверял, просто попади любимая в плен, то не удержится и проговорится. Золотарев даже кулаком по столу постучал, чтоб не сглазить. – А так в течение нескольких часов, и в Санкт-Петербурге. Время на подход огромной армии, аж почти в два раза сокращается. А теперь вот сиди и думай, как крепость да город от неприятеля уберечь.
-Убережешь миленький, убережешь, – проговорила Марта, подошла к нему и обняла за плечи.
– Да я и не сомневаюсь. Вот только боюсь, что жители города меня предадут, а силы гарнизонной просто не хватит.
– Глупенький ты, глупенький, – молвила супруга, поцеловала в щечку и добавила, – людям верить нужно. Ты посмотри, сколько ты им добра сделал, за время своего пребывания комендантом. Я уверена, что об том несчастном штурме все уже позабыли. А если и нет, то в резне винят все больше шведов.
Андрей вздохнул. Если бы забыли. Такое из сердца никаким каленым железом не вытравишь. Люди у нас, какие? Они ведь добра сделанного не помнят, а вот зло всегда в памяти хранят.
Золотарев поднялся с кресла. Обнял жену и прошептал:
– Ступай милая. Подготовься к отъезду.
Марта приподняла подол и поспешила к дверям.
– Да, и попроси войти сюда моего адъютанта, – попросил он, когда она была уже у двери.
III
Ближе к вечеру, когда июльское солнце умерило свой жар, из крепости в направлении будущей северной столицы государства, выехал небольшой отряд. Возглавлял его капитан Христофор Шредер. Назначен он по личному приказу коменданта, и обязан доставить царевича Алексея в Санкт-Петербург живым и невредимым. Золотарев полностью доверял этому человеку и был уверен, что тот выполнит все его указания.
Андрей уже давно отметил, что капитан был честолюбивым и готов был на все, чтобы занять более высокие посты. Так что данное комендантом поручение могло способствовать получению им очередного звания. Как предполагал Христофор, Петр оценит его заслуги. К тому же, как отмечал в своих записках Алексей, был тот отважен и смел, но при этом сломя голову в пекло не лез, предпочитая, словно играя в шахматы, просчитывать наперед все возможные варианты и их последствия.
