В. Бирюк - Прыщ
Прошло четыре века… много новых возможностей дал нам общественный прогресс!
Нарастающая демократия, либерализм, правовое равенство… уничтожают иерархичность, «стайность». Свойство, присущее человеку изначально, ещё с высших млекопитающих. На смену структур типа обезьяньей стаи, лошадиного табуна, волчьей семьи… приходит «облако планктона».
Планктон — очень полезная вещь: дрейфует себе «по воле волн», усваивает минеральные вещества, образует плавучие «кормовые угодья» для более крупных животных.
Забавно: гуманизм, суть которого состоит во внимании к отдельному человеку, который и позволил появиться индивидуализму, создавшему «западную цивилизацию», «общество равных возможностей», «общество всеобщего процветания» — приводит к дегуманизации. Ибо какой гуманизм может возникнуть у человека, лишённого с детства права и необходимости заботится о другом человеке? Не имея навыков — физических, умственных, эмоциональных — такой человек не видит разницы между электронной игрушкой и живым существом. Оказывается не в состоянии ощутить собственную душевную связь с другим человеком. Не научили. Он — один. Простейший, царство — одноклеточные.
«Расчеловечивание как высшая стадия гуманизма»… Что-то из основ диалектики. Не то: «переход количества в качество». Не то: «единство и борьба противоположностей». Хотя, на мой вкус — «утрата чувства меры», потеря «высшего из благ, которые даруют бессмертные боги — смертным людям».
Разрушение связей, упрощение систем, нарастание энтропии… Одноранговая сеть, в которой избыточны уже и горизонтальные связи между узлами.
В «Святой Руси» всего этого пока нет. Здесь все — просто хотят выжить. Просто «жить» здесь — очень непросто. От трети до двух третей детей умирает до 5 лет, средний возраст смерти взрослого мужчины — 39 лет, женщины — 32. Каждое десятилетие — тотальные голодовки, эпидемии. Пожары, наводнения, войны… В перерывах — спорадически размножаются.
Ну что тут непонятного?! Нет, спорами на Руси не размножаются. Я о людях. Хотя, конечно, спорят иногда до крови. Я о размножении. Делают это быстро, споро. «И дело спорится у них». Поэтому — «спорадически».
Третий инстинкт — социализация. С социализацией здесь жёстко: социальный статус задаётся ещё до рождения и регламентно меняется с возрастом.
Пётр Великий, обламывая родовитых, требовал, чтобы все начинали службу с чина рядового солдата. Дворяне, верноподданно исполняя государев указ, при первых же признаках беременности жены записывали будущего отпрыска в полк. Если рождалась девочка — «раб божий по воле господа помре», если мальчик — чин по выслуге лет. Жалование ребёнка получало полковое начальство.
Лично инициированные вариации социализации в «Святой Руси» практически отсутствуют. Основной вопрос к человеку не — «Кто ты?», а — «Чьих ты?». Социум ощущается непрерывно. Человек, практически, никогда не остаётся один. В доме, в работе, в движении, в церкви, на отдыхе…
«Я чувствую, друг, как всегда
Твой локоть, а также плечо…».
В огромном, весьма малонаселённом пространстве идёт непрерывная «толкотня локтями». Непрерывная «борьба за место под солнцем» в рамках собственной социальной группы. Дай слабину — очередной покос тебе общество выделит в таких буераках… Таскать — пупок развяжется.
«Проверка на прогиб», на способность защищать занимаемую тобой в социальной иерархии общины позицию — идёт непрерывно. Отсюда бесконечные многочасовые митинги с воплями при каждом крестьянском сходе при распределении, например, очереди на исполнение любой повинности.
Основа исконно-посконного мироощущения: демократия с мордобоем без регламента до консенсуса.
Эпизод из русской классики: Сибирь, тракт, ямское село, лютый мороз.
— Мужики! Там человек на дороге. Надо съездить — замёрзнет же!
Консенсус по теме — кому именно ехать? — достигнут к утру следующего дня:
— Никому. Замёрз уже, поди.
Энгельгардт, говоря о рассказе Успенского «Обоз» прав:
«…рассказ грешит тем, что читатель, незнакомый с народом, выносит впечатление о совершенной бестолковости, глупости изображенных в рассказе мужиков-извозчиков. Но подождите конца, посмотрите, как сделан расчет, и вы увидите, к какому результату привели эти бестолковые крики и споры, — земля окажется разделенною так верно, что и землемер лучше не разделит».
Такое восторженное умиление демократичностью, «консенсусностью» и разумностью русского мира или украинской громады звучит и у идеологов народовольцев.
Ключевое слово здесь: «подождите». «Фактор времени» — не учитывается. «Дорога ложка к обеду» — русская народная мудрость. А вот в остальных, «не-обеденных» процессах… Отношение к времени, как очень важному, постоянно дефицитному ресурсу… У нас — Восток. Из планирования — «иншалла». «Достижение консенсуса» — антагонист «исполнения действия». Какая пропорция смеси этих сущностей наиболее эффективно приводит к цели… зависит от конкретных условий. Раз в год можно убить три дня на консенсусный раздел земли.
Забавно, что тот же Энгельгардт очень раздражённо, с точностью до копейки, считает свои убытки от плохо организованной мобилизации конского состава во время турецкой войны, от потерянного своего времени, но считать убытки крестьян вот от этого «подождите конца» — напрочь не хочет.
У меня «консенсус» постепенно выдавливается «иерархичностью». Отнюдь не всегда грубой силой. Есть и поинтереснее способы.
Вы думаете — мужик надорвётся привезти пару стволов с лесосеки на лесопилку? Нет, конечно. Но он будет упорно, вплоть до драки с топорами, доказывать, что очередь — не его, а соседа. Просто потому, что ему показалось, что «несправедливо». Он до крови биться будет «за правду» в своём понимании. А вот предложи ему поработать поезжанином на свадьбу, тоже с лошадью и с санями… это — честь, это — статусно. Хотя по потраченному времени и силам — куда как больше.
Чего нам с Хрысем стоило отучить «пауков» поднимать хай по любому поводу…!
Подчинение общины боярину их несколько… ограничило. Они, конечно, сами по себе стая. Точнее — отара. С кучей своих… «альфа-баранов». Которые и сами знают — куда надо пастись. Но есть — пастух. У которого — кнут, который — другой породы. «Вятший» здесь — я.
Я?! Я — вятший?!
— Да Вы, Иван Юрьевич, никак в аристократы намылились пролезть?!
— Отнюдь-с. Без мыла-с. Уже-с. В этом во всём-с…
Мда… итить меня ять…
Добила пейзан бумага. Когда пошёл документальный контроль, оповещение под запись, протоколы собраний…
— Глазко, это твоя закорючка?
— Не! Не было такого! Не помню…
— Твой склероз — твоя проблема. Вот это — твоё?
Внедрение бумаги позволило ввести в обращение понятие «автограф». При процарапывании на бересте — подписей нет. Понятно, что авторство можно и по печатным буквам полуустава определить. Но это уже графологический анализ. Вятшие навешивают личные «вислые» печати, степняки ставят тамгу, а вот припереть простолюдина без толпы свидетелей… Теперь — могу.
Уровень ответственности населения — подрос ещё на чуть-чуть. «Лыко — в строку», «за базар — отвечаешь»…
Итак, три базовых погонялки типового хомосапиенса — самосохранение, размножение, социализация — в рамках Рябиновской вотчины были удовлетворены и меня уже не «грели». Оставался четвёртый обезьяний рефлекс: любопытство.
Забавно: все фундаментальные социальные теории, тот же марксизм, базируются на удовлетворении первого инстинкта. Самосохранение — главная движущая сила человечества.
Но сказано же: «не хлебом единым жив человек».
Чингисхан говорил своим людям не только: «я набью ваши рты мясом, я оберну ваши животы шёлком», но и: «Счастье — ехать на коне врага, ласкать его женщин и гнать его самого плетью перед собой». Вся триада инстинктов: самосохранение, саморазмножение, высокая социальная позиция. Конкретно высокая: верховой джигит с ногайкой.
Можно хвастаться: я уже почти дорос до уровня Чингисхана — триада инстинктов удовлетворена. Осталось только нагайкой обзавестись. И каким-нибудь впереди гоняемым «мальчиком для битья».
Едва смерть чуть отодвигается, едва инстинкт самосохранения перестаёт ежесекундно вопить в уши души, как человечество быстренько забывает про бога и переходит к развлечениям: сексу и болтовне. Интернет, с его эрзацами типа порносайтов и соцсетей — просто ещё один тому пример.
По сходному образцу строили свои жизни древние афиняне на Агоре, древние римляне на Капитолии, да и вообще — множество социальных групп, обеспеченные слои различных социумов. «Золотая молодёжь», «зажравшиеся дармоеды»… «У них — всё есть». И ничего не хочется.
