Павел Дмитриев - Разбег в неизвестность
Пришлось заняться техническим рукоделием, не в первый раз. Прошлое научило точить надфилем пилы и насаживать молотки на рукоятки. Уничтоженную временем прокладку из каких-то странных ошметков картона[8] изготовил заново из подошвы старого ботинка, кусочек которой обработал на оселке для заточки ножей. Отверстие после недолгих раздумий прожег раскаленным на газовой конфорке гвоздем. Заодно поправил набивной сальник, деталь, о которой мои современники успели прочно забыть. С помощью Кати, ручной дрели и полоски мелкой наждачной бумаги отполировал изрядно побитый коррозией шток крана до состояния «зеркала». За неимением специальных пеньковых волокон, «распушил» и вымазал вазелином кусок шпагата. Лучше бы использовать солидол, но ведь и его нет в хозяйстве, не собрал я еще в чулане собственный «набор начинающего сантехника». Далее все тривиально, всего несколько минут, и с помощью свинченной в родном институте гайки кран встал на свое место.
Едва заметная мелочь, а съела чуть ли не целый день, который можно было провести с куда большей пользой. Зато мой невысокий авторитет у соседей заметно вырос, откуда только что узнали. Не иначе, сказались крестьянские корни, тяга к убогому натуральному хозяйству. Принято в СССР презирать белоручек-интеллектуалов, зато все вокруг страшно гордятся своими микроскопическими бытовыми навыками. Смешные люди, больше и сказать про них нечего…
Глава 1
БЭСМ-6 и Надежда
Бам!!! Звук лопнувшего стекла в ночной тишине прозвучал как выстрел. Дзынь-дзынь-дзынь! Громкой очередью застучали по жести осколки.
– Опять! – прорезал замершую тишину ночи возмущенный женский голос. – Федот, да где же ты?!
Топот тяжелых сапог слева, стрекот каблуков справа! Обложили! Тут осталось только бежать в темноту парка. Туфли неловко путались в высокой траве, под ноги сами подворачивались какие-то ветки и кочки. С хрустом проломился сквозь ветки часто насаженных кустов, которые больно стегали по лицу, норовя выбить глаза. Сзади раздавались крайне неприятные крики: «Стой! Стрелять буду!» Они тут озверели? Где тропинка?
– Куда?! – крикнул я, запутавшись в очередном кусте сирени.
– Скорее, поймают! – отозвался невдалеке Толик. КГБ не дремлет!
Вот наконец забор. Изнутри его преодолеть проще, есть две жерди, к которым прибиты доски. Скорее, на нижнию, и подпрыгнуть! Ура, достал до верха. Теперь аккуратно закинуть ногу, подтянуться, перевалиться… Вот она, кабинетная работа, до чего доводит! Едва выбрался.
Чуть не мешком осыпался в руки Анатолия.
– Ходу, скорее!
Побежали по темной улице, такси ожидало за углом. Впрочем, особой необходимости скрываться уже не было. За ограду дворник роддома явно не полезет. И вызывать милицию из-за разбитого окна не будут даже в тихом тысяча девятьсот шестьдесят шестом. Стекло, конечно, жалко. Хотел чуть звякнуть камешком, но не рассчитал, забыл про советскую трехмиллиметровую экономию. Хорошо, что разбил только внешнее, да и на улице близилась середина лета. И вообще, сами, упыри, виноваты. Развели ГУЛАГ, даже поговорить с женой нельзя толком!
Количество телефонов в советском медучреждении можно пересчитать по пальцам. И все они страшно далеки от палат. Да что там, Кате, как и всем собравшимся там женщинам, доступен всего один способ коммуникации – телефон-автомат «за две копейки» на лестнице между этажами. Хорошо хоть на улице тепло, не надо мерзнуть на ступеньках в очереди. Сплошное изуверство, которое, впрочем, местные мужчины воспринимают как нечто должное и даже не пытаются преодолеть деньгами, подарками или связями.
Справочное больницы, по идее, должно круглосуточно информировать нервничающих отцов по телефону. Последний раз смог дозвониться в девять вечера. Без изменений. С тех пор, похоже, кто-то там решил хорошо выспаться и попросту не положил трубку на рычаг. Так что я всего-то и хотел – тихо поговорить с женой через окно второго этажа, благо номера палат тут были предусмотрительно обозначены самодельными листочками, прилепленными к стеклу. Не подумал, что этажи высокие, мобилок нет, а кричать в одиннадцать вечера как-то не принято.
По дороге домой хохотали вместе с таксистом над моим героическим побегом. Особенно живо представляли дворника, или как там его, наводящего на меня метлу с инфракрасным прицелом. Не иначе, раньше он военные склады караулил. Но если бы догнал, оказался бы я в крайне дурацком положении.
Не знаю, мое ли вторжение помогло, но справочная по телефону заработала. Все равно ничего нового. Вот только сон что-то никак не шел, прямо хоть начинай дневник писать. Каковы достижения за год, прошедший после переноса из две тысячи десятого года в тысяча девятьсот шестьдесят пятый? С одной стороны, кажется – совсем ничего. На улице по-прежнему социализм, только вместо дорогого Леонида Ильича Генеральным секретарем ЦК КПСС стал товарищ Микоян. Мало было грузина, теперь армянина коммунисты выбрали себе на шею. Однако Брежнев по-прежнему Первый секретарь ЦК, Шелепин – Председатель Верховного Совета, говоря проще и по-западному – президент страны, Косыгин – Председатель Совета Министров СССР. Хорошо это или плохо, куда выведет этот путь – не представляю. Достаточно того, что мой «крестный отец», Александр Николаевич Шелепин, котируется в партийной иерархии на второй-третьей позиции и упускать из своих рук рычаги власти, как в истории моего родного мира, отнюдь не собирается.
Прогрессорство – вот оно, лежит на столе. Наручные часы, макет. Действующий. Собрать его оказалось совершенно несложно, после того как товарищ Барник справился с поставленной партией задачей, отладил химию и повторил ЖК индикатор. Хоть и заняло это у него более полугода вместо пары месяцев[9].
Но что дальше? Нет, с часами все понятно. Сами чипы как раз сейчас передаются на серийный завод где-то недалеко от Омска, первый из новой серии, строящийся по моим прикидкам. Впрочем, именно в Омске ничего не строили, отобрали готовые корпуса у могучего танкового лобби, в смысле какого-то бюро транспортного машиностроения[10]. С нового года их успели частично подогнать под требования МЭПа, так что через несколько месяцев обещают выйти на промышленный объем и завалить СССР, СЭВ и весь мир микросхемами.
Вдохновленный успехами «желтой сборки» в моей реальности, Шелепин организовал нечто похожее во Вьетнаме. После корпусов будильников, до которых без особого труда проапгрейдили съездовские часы, там начали осваивать корпусировку микросхем. Никогда не думал, что это настолько трудоемкая и кропотливая операция. Под микроскопом разваривать выводы проводника и ножки корпуса тончайшей проволочкой из высокочистого алюминия, не нарушая при этом строгого температурного режима. Но еще больше времени и ресурсов требовал мониторинг качества изделий. Роботов пока не имелось, поэтому микроскоп, несложное приспособление с контактными площадками, и женские глаза оказались основным средством контроля. И так несколько раз в ходе технологического цикла. Зато транспортная логистика – одно удовольствие. Пара ящиков полуфабрикатов – и готова работа нескольким сотням монтажниц на месяц.
Идея вполне себя оправдала. Советские тетки мгновенно зверели от монотонной работы и начинали тыкать жалом «куда попадет». Никакое увеличение окладов не помогало, они все равно гнали кучу брака, а штрафы мгновенно рождали шквал жалоб во все инстанции и заявления об увольнении. Чего держаться за сложную работу, когда на каждом шагу висят плакаты: «Требуются!» Вьетнамки – совсем другое дело, им выжить надо, это сильно иная мотивация. В то время как у их мужей и братьев как раз смежная задача – занимаются рассеиванием доходной части бюджета по небу в виде ракет «земля – воздух». Так что для нас получился идеальный бизнес.
Хорошо, что успели освоить литье пластиковых DIP-корпусов[11] и штамповку выводов, благодаря артефактам более-менее справились с технологией. Нашли средства закупить в ГДР станки для электроискровой обработки, теперь у МЭПа во Фрязине целый завод по производству пресс-форм, инструмента и точной технологической оснастки.
Приобретать основу и пластификаторы пришлось за валюту во Франции. Не смог химпром СССР справиться с поставленной задачей. Да что там, бесхозяйственность лезла из всех щелей даже на сорок девятом году Советской власти. Первая партия сырья пришла в обычных вагонах. Согласно ГОСТу пробы брали из пары-тройки разных мест. И всем оказалось плевать на то, что верхние мешки грелись на солнышке, а нижние насосались влаги из воздуха. Намешали, естественно, как придется. В результате – дикая усадка и отрыв проволоки от ножек. Зато претензии хрен кому предъявишь: входной контроль на производстве корпусов (два мешка из ста) показал норму. Для сплошной проверки нет ресурсов, не пропускает планово-экономический отдел, ибо ГОСТ и ТУ не велят. Неудивительно, что Шокин начал строить для своего министерства завод пластиков. Странно другое – как при таком махровом отраслевом феодализме Советский Союз дотянул до тысяча девятьсот девяносто второго года.
