Вадим Мельнюшкин - Затерявшийся
— Очнись красавица, — протягиваю руку чтобы поддержать голову и чувствую под ладонью что-то липкое. Только не это! Приближаю своё лицо к её и пытаюсь уловить запах дыхания. Ничего. Судорожно проверяю пульс. Мну её запястье минуту или более. Ну, где ты, стучащая жилка? Мать, мать, мать! Что же за паскудный мир? Какая паскуда меня сюда закинула? Выберусь, найду и убью. Оживлю и ещё раз убью. А ведь это не моё! Точнее, мысли мои, а вот эмоции скорее Константина, его эндокринная система так меня колбасит. Или секреторная. Костя как-то прослушал популярную лекцию на эту тему, толком не понял, но долго парил мозги друзьям и подругам. Но дело сейчас не в этом, надо думать, что делать дальше.
Винтовку из-под трупа достал с большой аккуратностью, отложил в сторону, саму девушку уложил ровнее, прикрыв, по возможности, обнажённые части тела обрывками одежды. Затем взял винтовку и задумался. Это был "маузер" – ещё не укороченный девяносто восьмой. На "мосинку" конечно похож, но есть и различия. Главное, это наличие предохранителя, о котором рассказывал сержант на курсах, обещал принести показать сначала натуральную винтовку, затем плакат, но так, в конце концов, ничего и не принёс. Предохранитель же, как помнится, должен быть трехпозиционный, и его надо как-то поворачивать. Похоже, это вот та штука позади затвора. Ага, затвор не двигается. А если так. "Штука" повернулась, встав вертикально, и стала напоминать фаллический символ. Хотя затвор освободился и сдвинув его, можно было увидеть досланный в ствол патрон, имея предохранитель в таком положении прицельно стрелять было невозможно – линия прицела была перекрыта. Нажал ещё раз и предохранитель, если это конечно был он, встал в положение противоположное начальному. Затвор двигался, но сработает ли спуск? Пришлось один за другим извлечь, двигая удобной загнутой рукояткой, все патроны и попробовать. Спуск сработал. И то хлеб. От воспоминания о хлебе в животе заурчало. Молчи, брюхо – выдашь, не будет тебе хлеба, свинцом накормят. Новую обойму извлёк из подсумка трупа и зарядил оружие. Как ни старался, шестой патрон в ствол загнать не удалось, а ведь у немца их было шесть, наверно секрет какой-то есть. Сбрую с подсумками и флягой пристроил на себя достаточно быстро, а дальше задумался. И что теперь, бежать в лес шишки грызть? Ко всему прочему, немцы обязательно устроят погоню – так не спустят. В плен теперь тоже не дашься, по крайней мере не вблизи деревни.
— Kurt, wo Sie ist?[1]
А вот и второй дойч объявился. Судя по голосу, он метрах в ста-ста пятидесяти, западнее или северо-западнее. Эх, знать бы сколько их всего, и скоро ли они пойдут этого Курта искать. Скорее всего скоро, жаль не понимаю, чтó он кричит. Эх, Костя, язык Гёте надо было учить, а не Вольтера. Пара-тройка минут ещё есть, надо решаться. Блин, зачем я сбрую напялил, теперь время терять пока сниму, да назад натяну.
Через две минуты я уже красовался в немецком кителе, жёваной, старательно расправленной пилотке, грязных брюках и сапогах. Загаженные немцем штаны не одену ни за что. Сможет ли моя маскировка обмануть кого хоть на миг? Ростом, при своих ста восьмидесяти двух сантиметрах, Курту я не уступал. Если это конечно Курт, хотя какая мне разница. Говорят, что "Трою" написал совсем не Гомер, а другой слепой грек, живший в то же время и носивший такое же имя. Вот и со мной примерно то же. Короче, рост одинаковый, оба блондины, осталось морду вниз опустить да пошатываться понатуральнее, дабы разницу в походке скрыть. Вроде всё. Посмотрел на руки и понял – не всё. У меня ж не только брюки и сапоги, будто у трубочиста отнял. Сдёрнул с пояса флягу, открутил крышку… Чтоб тебя в аду черти жарили, Курт. Как я буду теперь самогонкой умываться? Вот не знаю как, но умылся. Глаза щиплет, зараза, как их ни зажмуривай. Интересно, что-нибудь смыл или грязь развёз по всей морде. Судя по рукам, должно быть более-менее.
— Kurt, wenn der Herr Unteroffizier wird früher kommen, wirst du auf die Toilette zu reinigen.[2]
Смейся-смейся, теперь я точно знаю, что вас трое, те самые. Покойники. За себя бы мстить не стал, а вот за девчонку… Всё, хватит время тянуть, пора! Прости девочка, что не успел. Теперь либо я к тебе в попутчики, либо пару других подберу.
Со двора, через скрипнувшую калитку, вышел, как и хотел мордой вниз и, прислонившись к забору, глянул исподлобья в сторону любителя поорать, но никого не увидел, метров через семьдесят улица поворачивала на север. Вероятно, тот, кто мне был нужен находился за этим поворотом. Зря я маскировался, до забора меня не увидят, а дальше хрен спутают. Нечего тянуть кота, пошли помаленьку. Смысла изображать пьяного уже не было, потому через пару минут я уже был у угла. Хорошо, что у них здесь заборы сплошные, а не штакетник задрипаный. Колотит. Опять присаживаюсь на корточки и выглядываю. Площадь перед каким-то немаленьким, тоже бревенчатым зданием. Либо школа, либо сельсовет, а может контора какая, колхозная или заготовительная. Около крыльца мотоцикл, но крикуна не видно. Наверно внутри. Как бы его выманить. В голову ничего не приходит.
Бац!
Вот это мне чуть в голову не пришло! Падаю, одновременно разворачиваясь в сторону, откуда сам только что заявился. Ещё одна пуля бьёт в то место, где сидел. Ухожу в перекат, одновременно выбрасываю руки с винтовкой вперёд. Бац! Пуля взрывает песок под самым боком. Не успел гад! Сейчас он возьмёт упреждение и я сам вкачусь под следующую. Ба-бах! Нажимаю на спуск, ещё не разобравшись куда стреляю. Может напугаю. Делаю перекат в обратную сторону. Бац! Похоже повёлся или я ему прицел сбил, по крайней мере пуля прошла где-то далеко. А вот и мой стрелок. Стоит метрах в пятидесяти во весь рост в классической позе спортивного стрелка и садит в меня из пистолета. Ему проще, а мне затвор передёргивать. Ба-бах! Не попадаю. Опять перекат. Бац! Он на один мой неприцельный, может два прицельных выдавать. Ба-бах! Есть! Попал куда-то в область бедра, похоже даже вскользь, но немца развернуло, почти опрокинуло, но тот справился и начал опять поворачивать ствол в мою сторону. Но нога продолжала подламываться и ему пришлось встать на колено. Это всё что он успел сделать. Ба-бах! В этот раз я смог нормально прицелиться и пуля, ударив солдата в грудь, опрокинула его на землю. Готов, или близко к тому, хотя и скребёт ногами по песку, но встанет вряд ли. А вот крикун, продолжая орать, явно спешит сюда. Хоть что-то у меня осталось? Слегка оттягиваю затвор – один в стволе, а вот перезарядиться боюсь не успею. А, где наша не пропадала, становлюсь на колено и зацеливаю угол, зажав в зубах обойму.
— Kurt, der Unteroffizier Zielinski, was passiert?[3]
Не хочет из-за угла вылезать. Ну и ладно, сейчас узнаешь, кто пришёл. Перевожу прицел левее и жму на спуск. Ба-бах! Если он не трус, то я труп. Дёргаю затвор и засаживаю обойму. Трус. Слышу удаляющийся топот, вскакиваю сам и, выскочив за угол, всаживаю пулю в успевшего отбежать на полтора десятка метров солдата. Ба-бах! И тишина. Не отнимая приклада от плеча, разворачиваюсь в сторону пистолетчика, прикрытого сейчас забором, и приставным шагом сдвигаюсь, одновременно выбирая спуск. Здесь всё нормально – немец всё ещё месит ногами пыль, но каждое движение всё медленнее и медленнее, этому недолго осталось, тем более что под ним уже натекла тёмная лужа, несмотря что прошло всего несколько секунд. Теоретически оратора можно не проверять – с такой дырой в черепе ему только пришелец вроде меня сможет помочь, а я никого подобного вокруг не замечаю. Точно, труп, к бабке не ходи. Ха, интересно причём здесь какая-то бабка? Кажись понял – отходняк начинается, вон как руки ходуном ходят. Надо бы возвращаться к первому стрелку, очень уж подозрительная корзина невдалеке от него образовалась – жратву я сейчас за километр почую. Или за парсек. Ну, точно запасливый хомяк попался, хоть и почти дохлый. Вот эта колбаска домашняя мне в самый раз, хоть и не успевает во рту таять, так как я её сразу следующим куском дальше проталкиваю, но вкусно. Немец забулькал кровавыми пузырями. Сказать что-то хочешь? Наклоняюсь, и тут меня накрывает Слиянием.
Не хочу!
Но поздно.
Глава 2
Какой раз я сегодня из отключки выбираюсь? Похоже, уже третий. Это может и в привычку войти. Не хотелось бы. Голова почти не болит, прогресс налицо, что радует, хотя внутри такая каша, что хоть топор вешай. И что это за толпа вокруг меня собралась, причём с сельхозинструментом колюще-режущего свойства, тем более, заметив, что я пришёл в чувства, какой-то мужичок перехватил поудобнее вилы и сделал в мою сторону шажок.
— Э-э-э… а вы хто будешь?
— Дед Пыхто, не заметно? — вставать я пока не решался, потому просто сел прямо в пыль, да и какая разница – форму всё одно уже уделал.
— Наш, што ли?
— Ну как тебе, мужик, сказать – скорее наш, чем наоборот.
— Говóришь чудно, но наш вроде, — мужичок, неуверенно оглянулся на толпившихся за спиной селян.
