Александр Маркьянов - Сожженные мосты Часть 2
Полагать, что русская аристократия с пониманием отнесется к претендующему на престол мужеложцу, было бы глупо.[8]
— Ах, ну какая тебе разница, тем более по слухам он бисексуал… Лично я бы не раздумывала. Тем более, брак с геем хорош тем, что он тебя не будет ревновать к твоим мужчинам и можно будет немного погулять.
— Зато ты будешь ревновать его к своим друзьям. И еще заразишься от него какой-нибудь дурной болезнью.
— Панночки…
Графиня Кристина, еще одна из красавиц польского света заметила что-то неладное…
— Что там?
— Какой-то скандал…
Выжелковская мгновенно растворилась в толпе — разнюхивать…
— Укоротить бы ей язык…
— Да брось. С ней весело, это лучше чем выслушивать нудные признания какого-нибудь придурка…
Выжелковская вернулась быстрее, чем это можно было бы ожидать…
— Панночки… москаль!
— Какой москаль?
— Настоящий москаль! В русской форме!
— Скандал…
— Панночки, он сюда идет…
К москалю, да еще в форме русской гвардии, польские паненки проявили куда больший интерес, чем к увивающимся рядом с ними местным, польским хлыщам. Хлыщи уже надоели вусмерть…
Тем более, что москаль и в самом деле был хорош — несмотря на то что москаль.
Подойдя к целомудренно прикрывшимся веерами дамам, москаль коротко поклонился. Графиня Елена тоже прикрылась веером, чтобы никто не заметил ее состояния…
— Пани… разрешите представиться… граф Ежи Комаровский, поручик лейб-гвардии Его Императорского Величества Польского гусарского полка.
— О… очень приятно… граф… — первой опомнилась Выжелковская — вы ведь не откажете дамам составить нам компанию и защитить нас от несносных нахалов и приставал?
— Почту за честь, сударыня…
Выжелковская полоснула взглядом по своим товаркам и сразу все поняла. Но на сей раз… против своего обычая пока не сказала ничего…
Объявили контрданс, уже все понявшие подруги нарочно встали так, что графиня Елена оказалась как раз напротив москаля. И делать тут было нечего — ее жалкая попытка протиснуться на какое-нибудь другое место была немедленно и безжалостно пресечена…
— Рад вас видеть, графиня… — спокойно сказал граф Комаровский когда они оказались рядом, негромко, чтобы никто не услышал.
— Не могу сказать то же самое о себе… Как вы сюда прошли?
— По пригласительному. Показать?
— Не надо… Вижу русская разведка не теряет времени даром.
— Да бросьте. Какая такая разведка…
— Та, на которую вы работаете.
— Я не работаю, я служу, и место моей службы вы знаете. Память о ваших бездонных глазах привела меня сюда.
Графиня Елена фыркнула как кошка.
— Придумайте что-нибудь получше. Это я уже слышала много раз.
— Увы, но правду не скроешь…
Несмотря на вспыхнувшую ненависть, графиня Елена была вынуждена признать, что москаль танцует неплохо, где-то он этому изрядно научился. И когда один из расфранченных местных хлыщей попытался ее отбить, одним только взглядом она дала ему понять, куда ему следует идти с его попытками…
Граф Валериан Сапега пробился к интересовавшему его молодому человеку лишь в перерыве между первым и вторым турами вальса. К его облегчению драку еще никто не затеял… по крайней мере Борис пока не появился со своей свитой. Как только появится… драки не миновать, хотя бы из-за прелестной пани Ягодзинской.
Надо было что-то предпринимать…
— Молодой человек… — негромко сказал он москалю почти в ухо — на пару слов.
Они отошли, подговоренный Сапегой лакей встал между ними и залом, чтобы не плодить новые сплетни…
— Молодой человек… — Валериан Сапега говорил негромко, но внушительно — ваш дерзость делает вам честь… но, появляясь в первый раз при дворе… вам не мешало бы представиться вашему Государю.
Молодой человек ожег его взглядом как хлыстом.
— Сударь. Мы, наш род имеет своим сюзереном единственно Императора Российского, коему я имел честь быть представленным. Честь имею.
Опытный царедворец, велеречивый оратор, граф Валериан Сапега непроизвольно вздрогнул, не сдержался. Нужно было иметь немалое мужество прийти на бал в костюме русской лейб-гвардии — но еще большее мужество надо было бы иметь, чтобы произнести те слова, которые молодой человек произнес. В этом месте девять присутствующих из десяти, услышав такие слова, начали бы искать повод для дуэли.
Кто этот человек? Провокатор? Не похож, да и молод слишком. Безумец? Но все варшавские безумцы, могущие предпринять такую возмутительную выходку давно известны, этот же молодой человек не был известен никому из придворных особ.
Но слова были сказаны — и теперь надо было подбирать ответ.
— Ваша Верность престолу делает вам честь, молодой человек — нейтральным голосом сказал Сапега — но ваше воспитание должно подсказать вам, что невежливо являться незнакомцем на бал, не представившись его хозяину.
Молодой человек размышлял какое-то время, потом кивнул.
— Вы правы, сударь. Не соблаговолите ли оказать мне честь и представить меня хозяину сего бала.
— Охотно. Как вас представить.
— Граф Ежи Комаровский, поручик лейб-гвардии Его Императорского Величества Польского гусарского полка.
На лице Сапеги не дрогнул ни мускул — хотя фамилия Комаровский безусловно была ему хорошо знакома.
— Извольте следовать за мной граф…
Придворные тихо расступились перед ними, дали дорогу. Все ждали продолжения спектакля, ибо из таких вот спектаклей и складывается придворная жизнь.
Царь Константин повернулся к ним, протянул руку с недопитым бокалом шампанского — и лакей ловко поймал его на свой серебряный поднос.
— Ваше величество — замогильным, довольно громким голосом провозгласил Сапега — позвольте представить вам графа Ежи Комаровского, поручика лейб-гвардии Его Императорского Величества Польского гусарского полка.
На какое-то мгновение в зале воцарилась тишина — муха пролетит и то будет слышно.
— Рад вас видеть, граф — царь шагнул вперед и по-простецки протянул руку для рукопожатия — добро пожаловать в мой дом.
— Благодарю, Ваше величество… — граф Комаровский пожал протянутую ему руку, склонил голову.
Одной грозы удалось миновать…
Когда граф Комаровский оказался рядом с царем Константином — царь решился. Шагнул ближе…
— Господин граф…
В шуме бала Комаровский его услышал, обернулся.
— Ваше Величество…
— Император Александр ничего не просил мне передать? — закинул удочку царь Константин.
Комаровский отрицательно качнул головой.
— Увы, Ваше Величество, я еще не в тех званиях, чтобы служить конфидентом у Его Императорского Величества Александра.
Царь кивнул головой и отвернулся к своим придворным.
Если сбираются на горизонте тучи — следует ждать грозы. Увы, но по-другому не бывает, и глупец тот, кто, увидев тучи, собирается в дальнюю дорогу без зонта или плаща.
Цесаревич Борис появился лишь к окончанию второго тура вальса. Увы, то ли пьяный, то ли уже взбодрившийся дозой кокаина, которую в этой среде тоже не считали за грех, а единственно — за развлечение. С ним были семь или восемь человек — его свита, такие как он дерзкие и распутные хлыщи, не имеющие ни малейшего представления о нормах этикета. Верней, представление то они имели, но, взбодрившись абсентом[9] или понюшкой кокаина, о них, увы, забывали. На время.
Свою «даму сердца», верней ту, которую он считал дамой сердца, цесаревич Борис увидел сразу. И москаля рядом с ней увивающегося — тоже увидел…
— Это москаль — озвучил свое наблюдение один из придворных «молодого двора».[10]
Борис недобро выругался.
— Кто-нибудь его знает?
— Нет.
— Нет…
— Нет, милорд…
— Сделать его? — недобро спросил еще один.
— Не надо. Не надо устраивать публичный скандал. Как только он будет уходить, или куда-нибудь выйдет — скажите мне. А пока — следите за ним…
«Вышел» москаль после третьего тура вальса — на самом деле танцевать вальс, правильно и в переполненном зале было не так-то просто. Это почти что физическое упражнение, пот льет градом, тем более что в зале душно. В общем — освежиться на террасе, заодно и покурить ежели кто курит — самое то…
Граф Ежи не сразу заметил, как вдруг опустела терраса. А заметив, не придал этому никакого значения. Докурив — курил он мало, максимум по две-три сигареты в день, не обычных, а японских, соусированных,[11] пристрастился в свое время и отвыкнуть не мог — щелчком отправил бычок за массивные перила ограды, повернулся…
— Стой!
Человек, торопливо вышедший из темноты, не был ему знаком.
