Рустам Максимов - Смерть князьям и ханам
Лейтенант Синицын выполнил все мои поручения, и даже больше. Он оперативно доложил, что разбудил и поднял с постели начальство, и вскоре ожидает прибытие кого-то из оперов вместе с живущим на другом конце города криминалистом. Я слегка усомнился в быстроте передвижения по городу прилично подвыпившего оперативника, но дежурный заверил меня, что за криминалистом заедет наш шеф, лично, а потом он же подхватит по пути капитана Макарова, до которого я так и не дозвонился. Капитан, как выяснилось, ночевал у своей гражданской жены, а номер её телефона имелся у супруги подполковника, и та с большим удовольствием «сдала» подругу. Вот такие дела, товарищ майор. В области уже знают, и утром вышлют следственную бригаду.
Поблагодарив дежурного за исполнительность, я набрал номер Макарова, переговорил с ним по-быстрому, согласовывая наши действия. От развилки до полузаброшенной деревеньки, в которой произошло убийство, мою группу отделяло примерно сорок километров, и я рассчитывал через час быть на месте. Быстрее — маловероятно, учитывая состояние местных дорог. По ним только на БТРе и кататься. Пока наш шеф соберёт опергруппу, пока они приедут — пройдёт ещё часа три, не менее. Преступники и так нас опережают часов на пять-шесть, минимум, а это весьма плохо. Как показала практика, бандиты отлично ориентируются в здешних местах. Леса и болота — это не город, где население живёт скученно, где можно сравнительно легко найти свидетелей, поднять на ноги стукачей, потрясти всё и вся. А здесь практически анекдот: пошёл опер опрашивать лесных и болотных свидетелей — лягушку и белку — и словно в воду канул. Вот, если повезёт, и мы быстро выйдем на след, вот тогда всякие пернатые «застучат» не хуже информаторов. А если не повезёт? Причинным местом трясти, что ли? Эх, до чего же я не люблю болота.
— Всё, едем. Виталик, поворот налево, и полный вперёд, — в бронетранспортёр заскочил Стрельцов, повернулся ко мне. — Артур, ты знаешь моё правило: по возможности, брать с собой только тех, кто видел врага в своём прицеле. Поэтому я отправил машины с бойцами-срочниками обратно в часть. Пойдём всемером. Все парни понюхали пороха, и своё дело знают туго. Мехводов я оставлю с бронёй, а твоих в «луноходе» в погоню по болотам ни за что не возьму — балласт. Извини, если что не так.
— Стрельцов, может, ты и меня записал в балласт? — притворно обиделся я. — Рановато, я ещё не разучился шагать ножками, да и автомат в руках держать умею.
— Извини, Артур, я честно думал, что ты останешься за главного на месте преступления — бумажки писать, с людьми разговаривать, — пожав плечами, слегка удивлённо хмыкнул майор. — Если захочешь идти с нами, то, конечно, имеешь полное право… Но, ты одет явно не для лесных прогулок. Вон, на ногах кроссовки…
— Это очень хорошие кроссовки, как раз для пересечённой местности, — под лёгкий смех офицеров возмутился я. — Я же не пеняю, что в твоём БТРе целый склад боеприпасов, а сам ты неизвестно на кого похож в этом прикиде. И даже не спрашиваю, какого чёрта вы мотались ночью по полигону.
— У нас учения. В максимально приближенных к боевой обстановке условиях, с полной нагрузкой для личного состава, — и глазом не моргнул Стрельцов. — Если завтра, не дай бог, поступит приказ, и моих ребят пошлют в бой, то я хочу, чтобы они все вернулись домой. Всё, до единого. И сейчас я делаю для этого всё, что только в моих силах.
Да, прошедший через все вооружённые конфликты двух последних десятилетий майор учил солдат-срочников на совесть. Бойцы под его командованием с пользой использовали практически каждый день, проведённый ими в армии. И команду офицеров-инструкторов Стрельцов подбирал себе под стать — каждый из его парней стоит дорого. Все они повоевали в горячих точках, хлебнули кровушки с лихвой.
— Кстати, я ещё до детсада научился считать до семи, — я махнул рукой в сторону замолчавших офицеров. — Вас, если не считать водителя, всего шестеро.
— Это здесь нас шестеро, — с нажимом на слово «здесь» ответил собеседник. — Следом идёт «триста четвёртая» машина со старшим лейтенантом Кравченко. Поэтому нас семеро.
Чёрт, а алкоголь-то из мозгов ещё не выветрился. Я как-то совершенно упустил из вида, что за нами едет ещё один БТР с экипажем. Пришлось вслух признать свою ошибку, рассказав анекдот про плохое знание математики по причине чрезмерного увлечения в школе девушками и пивом. Офицеры рассмеялись, и с очень искренними физиономиями посочувствовали моему горю. Вспомнили ещё несколько анекдотов на школьные темы.
Поразмыслив, я решил не расспрашивать спецназовцев, почему и зачем Степан Кравченко путешествует в гордом одиночестве на пару с механиком-водителем. Чтобы не попадать впросак. Если Стрельцов сочтёт нужным, то он сам и просветит, зачем и почему. Может, у вояк какая-то военная тайна — тьфу, звучит донельзя банально — или какие-то иные соображения.
Если честно, то мысленно я благодарил Бога за то, что у нас ещё есть армия. Без армии в России не прожить. Кто первым придёт на помощь, если случится беда? Армия, больше не кому. Милиция — милые лица, как называл нас Задорнов — уже переименовали в полицию, и скоро нас станут величать… Не будем о грустном, однако.
До победы перестройки и демократии над русским народом рядом с городом дислоцировалась целая мотострелковая дивизия. По слухам, на военной базе, где базировались мотострелки, было складировано воинских запасов для вооружения целой армии. Во время правления Ельцина железнодорожные эшелоны чуть ли не еженедельно вывозили с армейских складов технику и различное вооружение. Скорее всего, оружие шло в горячие точки, либо распродавалось по цене металлолома. Как бы там ни было, к моменту окончания властвования Ельцина мотострелковую дивизию сократили, и на освободившееся место перевели какой-то строительный полк, что ли. Эти ребята у нас надолго не задержались, и с началом нового противостояния на юге их отправили куда-то строить мосты и блокпосты. Какое-то время вся территория воинской части пустовала, на неё зарились всякие там коммерческие структуры, но что-то у них не заладилось с откатами. Затем где-то наверху было решено создать у нас учебный центр войск специального назначения, и завертелась, пришла в движение бюрократическая машина исполнения приказов высокого начальства. В конце этой эпопеи воинская часть возродилась, словно птица Феникс из пламени, и вот уже десяток лет армейцы являлись своего рода «засадным полком» для областной милиции.
Мои размышления прервала трель вызова сотового. Звонило моё непосредственное начальство, требуя полного отчёта о проделанной работе. Подполковник, похоже, ещё не успел поправить здоровье после вчерашнего праздника, и был сильно не в духе. В принципе, я его понимал — такой «подарок» на день рождения, как три трупа, в т. ч. и убийство участкового, и врагам своим не пожелаешь. Как мог, заверил шефа, что предприму все усилия, и т. д., и т. п.
— Поворачиваем, товарищ майор, — обернувшись, доложил механик-водитель. — Как бы нам не пришлось брать на буксир УАЗик.
— Ничего, там за рулём Руденко, а он водить умеет, — бодро заявил я, стараясь не уронить чести милиции. Тьфу, ты, полиции.
Стрельцов чуть усмехнулся, но ничего не сказал. Бронетранспортёр слегка закачало, но в целом четырёхосная машина легко преодолевала ямы и колдобины сельской дороги. Я даже мысленно поблагодарил спецназовца за то, что тот пригласил меня ехать с ним в БТРе. Представил, как матерится сейчас Руденко, едва поспевая за впередиидущей бронёй, как мотаются на заднем сиденье оба сержанта.
— Иваныч, не дуйся. Колдун дико расстроен, что пришлось заканчивать сабантуй раньше времени, — спустя какое-то время, когда майор отвернулся, говоря с кем-то из своих по рации, ко мне наклонился Ринат. — Наш командир целую неделю готовил эти ночные учения, и их пришлось прервать по твоему запросу.
— Капитан Хабибуллин, заканчивай выдавать военные тайны, — обернувшись, Стрельцов весело подмигнул нам, а затем серьёзно посмотрел на меня. — Артур, когда мы подъедем, ты со своими патрульными не лезь вперёд. На всякий случай. А пока расскажи нам, сколько в деревне живёт народа, чтобы не стряслось никаких эксцессов.
В предутренних сумерках уже стали хорошо видны очертания всех предметов, когда наша маленькая колонна добралась, наконец, до искомого места. Примерно в полукилометре от деревушки семёрка спецназовцев спешилась с бронетранспортёров, и бесшумно растворилась в близлежащей берёзовой роще. После этого нас наконец-то догнал УАЗик, весь заляпанный грязью. Подозвав к головной машине старшего лейтенанта Руденко, я усадил того рядом с собой на броню, и БТРы медленно двинулись вперёд. Вскоре за поворотом нашему взору открылся старый сарай с полуобвалившейся крышей, затем мы миновали первый домишко с заколоченными ставнями, второй, третий. Далее дорога пошла в гору, и мы проехали мимо ещё жилого дома. Об этом свидетельствовали аккуратно ухоженный огород рядом с постройками, а также лёгкий запах дыма от дровяной плиты, или русской печки. Чёрт, ненавижу! Ненавижу этих московских уродов, по вине которых пришли в запустение исконно русские земли. Ладно, если бы это были теперешние демократы, но ведь всё началось ещё при коммунистах с мысли о «неперспективных деревнях». Как может родная земля стать «неперспективной»? Вон, приехавшие со всего мира на свою старую новую родину евреи трудом и любовью отвоевали плодородную землю у пустыни. А у нас в результате произошло то, что произошло — хреновейшая из хреновейших идей смутировала, словно голливудский монстр, и сделала «неперспективной» всю страну. Чуть позднее, как-то незаметно для большей части населения, все ошибки и грехи предыдущих идиотов затмила перестройка во главе с Меченым.
