Воин-Врач II (СИ) - Дмитриев Олег

Презентация прошла успешно крайне. И выявила сразу несколько «тонких» мест. Нашей ледовой арене явно не помешали бы трибуны. И шатры какие-никакие, чтоб народ сопли не морозил на ветру. И вообще, по мелочи. Но об этом надо было подумать явно дольше и внимательнее, чем просто по пути от площадки к раздевалкам. А, да, раздевалок-то тоже не было. Непочатый край работы, в общем.

— Это, отче, спорт. Ну, как Олимпийские игры у латинян. Только у них бег, мордобой, скачки и когда швыряют чего-то там, не то копья, не то тарелки, — пояснял Всеслав вечером.

— Тарелки⁈ — ахнул Ставр, оторвавшись от куска. Сидели за столом, привычно уже обсуждая за ужином случившееся за этот день и планы на следующий. — Там бабы, что ли, были у них? Кто ж ещё-то удумает посудой швыряться?

— Не, вроде мужики только, — без уверенности ответил Чародей. — Они там по-первости вообще голяком выступали. Если б там бабы были, игры бы вышли не Олимпийские, а олимписькины.

Гарасим со Жданом фыркнули совершенно одинаково, облившись пивом. Глаза Гната приобрели некоторую загадочность. Видимо, перед ними в его мыслях разворачивались те самые игры, и там было, на что посмотреть. Янко-стрелок хранил национальную невозмутимость, только уголок рта, правый, чуть уйдя наверх, давал понять, что трансляцию они с Рысью, пожалуй, смотрели одну и ту же. Иван с дедом Яром заржали в голос, став похожими друг на друга, как близнецы.

— Так и в чём же польза? — отдышавшись и утерев слёзы, спросил заинтересованный патриарх.

— Ну как же, — начал перечислять князь, — мужики при деле, и при этом смертоубийства не чинят — уже целых две пользы. На свежем воздухе, для здоровья полезном, да к ним внимание кучи народу приковано, ни на что другое — плохое, хорошее ли — люд не отвлекается. А представь, отче, что таким образом, если повезёт, можно будет и тяжбы промеж князей разрешать? Не войско на войско в поле, чтоб потом во́роны неделями обжирались, а отряд на отряд, на льду, да чтоб после пир учинить общий на всех. Мир да благодать!

— Чудеса, — поражённо пробормотал старый священник. — Трансформация зла в богоугодное… Мы со старцами, помню, дискутировали о подобном.

Судя по научным терминам, он опять здорово увлёкся вопросом.

— Ну, насчёт богоугодного — не факт, конечно, — отреагировал Всеслав. — Зрелище, всё-таки. Церковь может и не одобрить.

— Это какая? Русская православная? В моём лице? — вскинул бровь патриарх. Видимо, вполне слившийся с должностью.

— Ну, мало ли, — пожал плечами князь, про себя радуясь метаморфозе отца Ивана.

— Если придумкой той ты хоть одну-единственную жизнь человеческую спасёшь — никакой иной, кроме как богоугодной, новинка та быть не может, — уверенно постановил он, давая высочайшее дозволение на продвижение нового вида спорта на вверенной ему территории.

— Благодарю, отче. Только для того, чтоб задумка та в силу вошла, всем нам поработать придётся. Тебе — донести до паствы, что беды и бесовщины в том никакой нет. Нам — детские школы основать, тренеров-учителей подготовить, площадки сделать. Дел — куча, — с озабоченным лицом продолжил князь.

— А мы подмогнём, подмогнём, чем сможем, княже! — вступил в разговор и дедко-Яр. — Вон, Ставр-то как раздухарился, на вас, летучих, глядючи. А орал-то как, на весь Днепр! То «куда клюшку задрал, против правил это!», то вообще про какой-то проброс!

Да, хриплые вопли инвалида, что пару раз на эмоциях едва не выпал из гнезда, ну то есть короба на груди Буривоева ручного медведя, пожалуй, и вправду слышали далеко. А я ещё подумал, как он видит-то всё на такой скорости и таком расстоянии? «Воин он, рождён и воспитан так. Они движения различают даже те, какие глаз не всякий раз приметить успевает» — пояснил мне Всеслав. И оба мы порадовались, что с первым судьёй первого товарищеского матча вопрос, кажется, отпал сам собой.

— Ты, Ром, подбери себе из друзей да дружины отряд, и ты, Глеб, не отставай, — предложил Чародей, начав неожиданно для себя самого формировать и молодёжную сборную. Слово «команда» было непонятным, поэтому его решено было заменить.

— А где эти лезвия ножные брать? — тут же уточнил средний сын. Не иначе, про собственную лигу и сам уже подумал.

— Это к Свену, он делал. Да знаешь ещё что, — припомнил убежавшую было в суете мысль князь, — ты скажи ему, чтоб про то, как ладить их, никому ни звука!

— Почему? — интерес и предчувствие вспыхнули в Глебовых глазах.

— Потому что потом-то всё равно другие кузнецы разнюхают, а первых комплектов несколько десятков, а то и сотен, пусть он скуёт. А ты с ним от моего имени и моим словом ряд заключи, чтоб треть с продажи — в княжью казну, — похоже, про монополию и исключительные права Всеслав тоже где-то слышал и читал. Вот это я понимаю — коммерческая жилка.

— А сам наперёд думай. Лезвия те, их коньками зовут, потому как на них быстрее ветра можно по льду носиться, как конному, так вот они продаваться начнут влёт. Сперва такие вот, простенькие, на ременных креплениях. Потом лучше придумаете, чтоб прям к сапогу притачаны были. Те сильно дороже стоить будут, — продолжал рисовать будущее князь.

— Когда забава эта побольше городов охватит, можно будет одежду да обувку делать со знаками городов, а то и тех отрядов, что лучше всех играют, — Всеслав запускал в массы те идеи «спортивного маркетинга», что почерпнул из наших с ним ночных бесед за последнюю неделю. В там переговорено было — устанешь вспоминать. И про форму, и про шарфы-шапки-рукавицы для зрителей-болельщиков, и про то, что возле катка-стадиона не грех горячим питьём да заедками какими-нибудь торговать, с наценкой, само собой. Про тотализатор только говорить почти ничего не стал. Всеслав и так стойку сделал, услышав, что можно биться об заклад. Про договорные матчи же точно даже не обмолвился. Пусть хоть в Средневековье, хоть немного, но побудет большой спорт честным.

На тренировки народ ходил, грешно сказать, почти как к обедне. Но успокаивало то, что патриарх Всея Руси орал «Шайбу!» наравне с паствой, а то и пример подавая. «Лавки горой», то есть трибуны, плотники оформили за неполный день. Пришлось, правда, расчехлять военно-полевую скатку, что Вар привычно таскал везде за нами с князем — засмотревшись на атаку ворот, один из плотников рубанул себе по ноге. Рана была на редкость удачная, ни кости, ни крупные сосуды не задел. Швы, дренаж — и горько опечаленного пациента грузят на подвернувшиеся сани, в лазарет. А печальным он был потому, что тренировку с шикарного места, от самой площадки, так и не досмотрел до конца. Гнат проводил его глубокомысленной тавтологией: «кто ногу отрубит — на танцы ни ногой».

— А как зовётся та игра? — спросил Глебка после того, как обсудили контракты на изготовление формы и инвентаря, а ещё возможность привлечения монастырских и соборных писцов, чтоб на паре-тройке листов бересты написать основные правила и задвинуть на торгу. Первую партию, ясно, подешевле, а там уж как пойдёт, но штучная вещица, рукописная, да с картинками мало точно стоить не могла. Патриарх одобрил и это, мол, и братия при деле, и народ, глядишь, грамоту скорее освоит. С распределением прибыли «пятьдесят на пятьдесят» тоже не спорил.

Над названием игры и первых команд мы со Всеславом чуть всю башку не сломали. Одну на двоих, крепко спавшую внизу, где князь обнимал Дарёну, умостившую голову на широкой груди мужа. Слово «хоккей», пусть и привычное мне, пришлось отложить, как непривычное никому, кроме меня. «Клюшкин бой» тоже как-то не впечатлил, как и «шайбомёт».

— На льду же игра? — уточнил отчаявшийся уже Чародей у точно такого же меня.

— Ну, если не шайбой, а мячом, ну, шаром из тряпок увязанным, или даже деревянным, то и на траве играть можно, — ответил я.

— Фу, скажешь тоже! Клюшками — и по траве! И без коньков. Не-е-е, это вообще не то! А пускай будет «ледня́!» — предложил он с азартом.