Андрей Бондаренко - Клоуны и Шекспир
– Не-а, – признался Лёнька. – Ни на грамм.
– Всё очень просто. Где происходит действие бессмертной трагедии Вильяма Шекспира – «Отелло»?
– Э-э-э…. Не знаю, врать не буду.
– В Венеции, мой упитанный соратник. Трагедия официально так и называется – «Отелло, венецианский мавр». Что, согласись, для местных зрителей будет являться некой навороченной и чужеродной экзотикой, мешающей однозначно и быстро въехать в тему…. Поэтому я принимаю волевое и неординарное решение. Трагедия отныне будем именоваться следующим образом: – «История не в меру ревнивого гентского графа Герерда по прозвищу – «Дьявол». Занимательная и поучительная…». Действие, понятное дело, будет происходить в Генте, несколько столетий тому назад. Графская жена (пусть, чтобы не путаться лишний раз, остаётся Дездемоной), неожиданно рожает темнокожего мальчика. Герерд в шоке, а тут – в дополнение ко всему – пропадает кружевной платок. Ну, и остальных шекспировских персонажей оставим – Яго, Родриго, Кассио, Бианка…. Кто будет играть женские роли? Младшие ван Либеке, естественно. В здешней средневековой Европе женщин пока ещё не допускают к высокому театральному лицедейству…
– А, как же быть с турками?
– Какими ещё турками? – удивился Тиль. – Ах, да, конечно! Голова моя садовая…. У Шекспира коварные турки намериваются захватить Кипр, Отелло отправляют на войну, потом налетает свирепый шторм и топит целую кучу вражеских кораблей…. Ничего страшного. Рыцарь Герерд жил, скорее всего, в одиннадцатом веке. Может, и в двенадцатом. Главное, что в те дремучие времена по Северному морю ещё вовсю плавали-ходили отважные викинги на легендарных ладьях…. Сделаем, пожалуй, так. Пусть к побережью Фландрии приближается большая эскадра бородатых и кровожадных викингов. Корабли Герерда отважно выплывают навстречу врагам, чтобы дать решительный бой. А на борту флагманского корабля, кроме всего прочего, находится и благороднейший принц Оранский, прибывший в Гент погостить. Пардон, князь. В те времена Оранские ещё являлись князьями. То бишь, суверенными монархами французского княжества – «Оранж»…. Налетает сильнейший шторм. Далее всё происходит, как и у Шекспира. То есть, почти всё. По крайней мере, спектакль завершится пропавшим носовым платком и дурацким удушением безвинно-пострадавшей женщины…. Как тебе такой сценарий?
– Бред престарелой сивой кобылы в лунную весеннюю ночь, – недоверчиво поморщился Леонид. – За версту отдаёт дешёвой провинциальной клоунадой.
– Не важно. Главное, чтобы высокородный принц Оранский заинтересовался нашим бродячим театром.
– Как, кстати, упомянутый театр будет называться?
– Скромность, как известно, украшает человека, – нагло улыбнувшись, известил Даниленко. – Поэтому и наименование выберем неброское. Например – «Глобус». Не, лучше так – «Глобус и клоуны»…. Чего это ты так язвительно хмыкаешь?
– Восхищаюсь твоей скромностью.
– И это, братец, правильно.
– Тем не менее, хотелось бы договорить, – решил проявить природное упрямство Лёнька. – Вот, ты категорически против физического устранения Гранвеллы. Мол, слишком рискованное мероприятие. Хорошо, согласен. Действительно, попахивает авантюрой…. Но, стоит ли заранее отказываться от всех активных боевых и диверсионных действий?
– Никто, собственно, и не отказывается, – слегка засмущался Тиль. – Вполне возможно, если мой гениальный план не удастся (ну, например, по целому комплексу объективных и субъективных причин), то тогда придётся перейти к традиционным способам и методам борьбы. В том числе, и относительно знаковых испанских вельмож…. Ладно, завязываем с дешёвым трёпом. И кулёш уже подогрелся, да и Франк возвращается после купания. Будем обедать…
Тихим вечером пятницы они встали лагерем на берегу широкого канала, носящего название – «Dammse Vaart».
– Предлагаю, тут и переночевать, – предложил разумный и рассудительный не по годам Франк. – До Брюгге уже совсем недалеко осталось, часа два с половиной. Не больше. Поспим спокойно на свежем воздухе, а с утра и тронемся.
– Зачем нам понадобился Брюгге? – удивился Макаров.
– Как это – зачем? Вы же хотели посетить городишко Дамме?
– Хотели, конечно.
– Дамме, как всем известно, является пригородом Брюгге.
– Понял. Разбиваем бивуак. Не вопрос.
– Разбиваем, – поддержал Тиль. – Красивое здесь местечко, надо признать. Крупная рыбёшка активно плещется. Причём, очень активно. Так и подмывает – настроить удочку.…И птиц всяких полно – бакланы, чайки, гуси, утки, лебеди. А это кто такие – величественно вышагивают по мелководью? Голенастые, важные, высокомерные…
– Голубые фламандские цапли, – охотно пояснил мальчишка. – Они – по неизвестным причинам – обожают селиться в окрестностях Брюгге. Была бы свежая водичка поблизости.
Франк освободил уставшую лошадку от упряжи и, стреножив ей передние ноги, отправил на свободный выпас – в окрестные луга. А, кроме того, накормил Фила, Иефа и Тита Шнуффия.
Леонид, набрав вдоль берега канала хвороста, развёл яркий костёр, вскипятил воды и занялся приготовлением нехитрого ужина.
Тиль же вырубил в ближайшем кустарнике парочку длинных ровных орешин и, постоянно оглядываясь на громкие всплески, доносившиеся со стороны канала, принялся несуетливо настраивать удочки.
Настраивал и тихонько ворчал под нос:
– Вместо лески, понимаешь, обыкновенная пеньковая верёвка. Крючок грубый и крупный. Жало какое-то неполноценное, практически без бородки. Значит, каждая вторая поклёвка будет заканчиваться сходом…. Зато поплавки, сработанные из хвостовых перьев аиста, хороши, ничего не скажешь. Грузила? Бронзовые гвоздики. Тьфу, да и только…. Ламме, бездельник! Накопайте-ка дождевых червячков.
– Разбежался. Делать мне больше нечего.
– Ну, накопай, пожалуйста, пока солнышко не спряталось за горизонтом. Трудно, что ли? Я и на тебя удочку смастерю. И за костром присмотрю. И варево в котле буду регулярно помешивать. Порыбачим, как в былые Времена…. Накопай, а?
– Ладно, речистый, уговорил…. Только, во что их копать-собирать? Никаких пустых коробок-жестянок под рукой нет. Типа – сплошная бытовая отсталость. Ладно, сверну из обрезков рогожи пару кульков. Лопата? Ничего, постараюсь обойтись топором.
Макаров, время от времени останавливаясь, зашагал по холмистому лугу. Впрочем, особо хвастаться было нечем. Червей отыскалось до обидного мало, да и тоненькими они были – до неприличия.
– Дождей, почитай, не было целую неделю, – усердно орудую топором, бормотал Лёнька. – Вот, привередливый червь и ушёл на дальний подземный кордон…. Кто это так активно прыгает в густой траве? Ага, кузнечик. Ещё один. Ещё…. Чем, спрашивается, кузнечики хуже червяков? Не знаю, не знаю. Я где-то читал, что полевой кузнечик является – при ловле форели, голавлей и язей – самой лучшей и безотказной наживкой. А в здешних рыбных каналах, судя по всему, кого только не водится…
Он плавно опустился на колени и принялся, осторожно и неторопливо раздвигая ладонями высокую траву, охотиться за шустрыми насекомыми, издававшими размеренное потрескиванье.
Увлекательное это занятие, доложу я вам. То есть, не менее интересное, чем – собственно – рыбная ловля. На мой вкус, конечно.
Первый кузнечик, второй, пятый, десятый…
«Может, это, и вовсе, не кузнечики?», – задумался Леонид. – «Стрекочут, ведь…. Следовательно, являются сверчками? Интересный поворот…. А это ещё что такое? Кто-то поёт?
Он – чисто на всякий случай – притаился за высоким кустом чертополоха и машинально отметил про себя: – «Какие крупные тёмно-фиолетовые соцветия! Красота…. Надо будет завтра сюда Иефа привести. Чёртополох – в любом виде – является его любимым лакомством. Хоть засохшие прошлогодние плоды, хоть недавно распустившиеся цветы, хоть грубые и пыльные листья…. Ага, голос постепенно приближается. Причём, очень приятный и мелодичный…».
Девичий голосок с чувством напевал:
Бархатных струн – когда-то.
Пальцы – касались – твои.
Плавилось – знойное лето.
Пели – сверчки – о любви…
Плавилось – знойное лето.
В пламени – бархатных струн.
Лето – забытое – где-то.
Пламенем – древних рун.
Пламенем? Пламенем! Ветреным…
Выдохни. И – позабудь.
Осень пришла – незаметно.
Осень – когда-нибудь…
Осень – пришла. И – пожары
Снова в листве – шелестят…
Мы целовались – так мало.
Лет этак тридцать – назад…
Мы целовались – недолго.
Бархату струн – вопреки.
Мы целовались – словно
Два рукава – реки…
Пламенем? Пламенем! Славным…
Хочешь – зови. Не зови.
Главное? Будет – главным.
Там, на краю – Любви…
Главное? Будет – главным.
Там, на краю – Любви…
Макаров осторожно выглянул из-за куста чертополоха и тихонько прошептал:
