Юрий Корчевский - Залп! Пушечный наряд
– Коли в руках зуд – подождите, сейчас опять свалка будет, – ругался Пафнутий.
Точно, как в воду глядел. Через разбитые ворота ворвалась группа всадников; перебираясь через трупы лошадей и людей, вырвалась на площадь. Не тут-то было.
Для чего мы колья вбивали? Началась свалка ещё большая, чем у ворот. Падали кони, падали люди. Колья протыкали людей почти насквозь. Ополченцы времени даром не теряли. Упавших тут же добивали, не давая подняться.
Лишь в одном месте образовалась группа дерущихся. Было видно, как падал то один, то другой ополченец. Я кинулся туда. Двое шведов, встав спиной к спине, ловко управлялись шпагами. Лезвия кружились и сверкали, как ножи гигантской мясорубки. Я выхватил оба свои пистолета, прицелился, выстрелил в грудь одному и спину другому. Озверевшие ополченцы добили топорами упавших. Заткнув пистолеты за пояс, я выхватил шпагу, но делать ей уже было нечего.
На площади лежали одни убитые. Раненых просто не было, если кто и был, ополченцы хладнокровно добили. Я подошёл к выбитым воротам. Далеко в поле, у леса, маячили конные. Пусть. Сегодня их много погибло, любителей чужой земли.
Ко мне подошёл воевода:
– Кожин, скажи на милость, – как у тебя получается все угадывать? Не видел бы тебя в бою – подумал, что враг.
– Пафнутий, надо думать; поставь себя на место их начальника, как бы ты штурмовал крепость?
Воевода задумался, потом высказался:
– Вроде так же. Только вот про колья и проволоку я бы все равно не сообразил. Видно, ты человек ушлый, в военном деле опытный, а купцы говорят – лекарь! Правду бают?
– Правду, Пафнутий. И теперь я и пушкарь, а доведётся – и за мушкет возьмусь али за шпагу.
Воевода скептически осмотрел мою шпагу.
– Таким ножиком супротив сабли ни за что битву не выиграть.
Я не стал спорить. Сабля хороша в конном бою – наносить режущие удары, в пешем бою шпага лучше – легче, не так быстро устаёшь. Сабля два килограмма, шпага – один, умножь на момент инерции.
– Что делать будем, Кожин?
– А ты чего думаешь, Пафнутий?
– Плотников собрать и ворота восстанавливать, пока светло. Полагаю, сегодня они не полезут, раны будут зализывать.
– Правильно мыслишь, допреж только убитых вытащить из города – все провоняют, да, не дай бог, эпидемии от падали прихватим – чуму или оспу.
Пафнутий напуганно перекрестился:
– Свят, свят.
– Кликни мужиков, пусть трупы вытащат, у стены сложат. Думается мне, шведы ночью их заберут. А лошадей за верёвку да вытащить подальше.
– Так и сделаю.
Уже через полчаса мы очистили площадь от трупов; плотники тащили к воротам толстенные плахи, и скоро застучали топоры, завизжали пилы. Оковать железом ворота, конечно, не успеют, так и старые, окованные с двух сторон, тарана тоже не сдюжили. Ратники собрались на стене – поглядывать за шведами – нельзя расслабляться.
Через некоторое время начало смеркаться. К нам с белым флагом подъехал конный. Мы с воеводой свесились со стены.
– Эй, русские! Наш командир спрашивает – можно ли забрать убитых?
Пафнутий кивнул:
– Забирайте, мешать не будем, только уговор – никто чтобы с оружием не подходил, враз из пушки стрелять будем.
Гонец кивнул, понял и ускакал.
Почти сразу из леса выехали две подводы – явно российские, взятые как трофей. При них было человек восемь. Как мы ни смотрели – сабель, мушкетов видно не было.
С опаской поглядывая в нашу сторону, стали грузить убитых. Наши ратники держали оружие наготове – вдруг выхватят со дна телег припрятанное оружие? До ворот и пятидесяти метров не будет, да и ворот-то не было. Обломки старых были сняты, лежали на площади. Все обошлось, но в пару телег убитые не вошли.
– Эй, посадник!
Пафнутий выглянул из-за стены:
– Чего орёшь?
– Нам бы ещё раз приехать, не можем сразу всех забрать.
– Забирайте.
– Темно уже будет, как бы ваши с испугу нас не постреляли.
– Идите с факелами, тогда нам видно будет.
С тем шведы и уехали.
Через час из леса показалась странная процессия – две лошади с повозками и люди с факелами.
Плотники наши ворота уже навесили, возились с запором. Старый сломался пополам, а где сразу возьмёшь морёного дуба? Cделали временный из сосны. На несколько дней сойдёт, а потом и дуб найдётся. На второй ходке шведы забрали всех и двинулись назад. Пафнутий потрепал себя за бороду:
– Сегодня ночью хоронить будут. Ну и славно, отдохнём.
– Нет, Пафнутий. Дадим им время, пусть похоронят, потом выпьют за упокой души – пусть летят в свою Валхаллу. А мы ближе к утру на них и нападём, прямо в лесу, пока они не ожидают. Наверняка думают, что мы отсиживаться за стенами будем.
– Люди устали, да и где охотников за головами сыщем?
– Добровольцев кликнем. Их там не больше пятидесяти – шестидесяти осталось. Наберём сотню, окружим да и перебьём, пока не очухались.
– Не наберём сотню. Нас всего три сотни вместе с твоими обозными.
– Пошли на площадь, спросим.
На площади было многолюдно. Кто помогал плотникам, кто чистил оружие и точил саблю, кто сидел у костра с котлом над ним.
Мы встали в центре. Постепенно люди собрались вокруг нас.
Воевода шагнул вперёд, обернулся ко мне, поднял руку:
– Все знают этого человека? – Площадь одобрительно загудела. – Он слово имеет сказать.
Я откашлялся.
– Шведы укрылись в лесу, своих хоронят. Мыслю так – дать время им похоронить и справить тризну, под утро окружить и перебить. Нужна сотня желающих, никого не принуждаем, решайте сами.
Народ молчал, переваривая услышанное. Тишина, даже разговоров не слышно. Растолкав толпу, ко мне подошёл купец из обозных:
– Я с тобой!
Из толпы раздалось:
– Вечно ты, Панфил, первым быть хочешь!
Ко мне подошли ещё несколько человек из обозных. И все. Для меня это был шок. Я стоял в растерянности, не зная, что предпринять.
Вдруг толпу растолкала женщина лет сорока. Она подошла ко мне и, обратясь к толпе, сказала:
– Возьми меня с собой на шведов, коли мужики в Парфино повывелись. Это же надо, – она по-женски всплеснула руками, – чужие люди, – женщина указала на меня и добровольцев из обозных, – хотят уничтожить врага, который пришёл разорить наш город и взять нас всех – стариков, женщин, детей в полон, в рабство, а местные не хотят воевать. Стыдно сказать – в Парфино мужики перевелись! – Она плюнула на землю и отвернулась.
Из толпы вышел мужик из местных:
– Дарья, зачем стыдишь, выходить никто не подумал, потому как все пойдём, правильно, мужики?
– Нет, нельзя оставлять город без защиты, мне только сотня нужна, выберу сам.
Целый час я выбирал добровольцев, спрашивая – хорошо ли владеет саблей или копьём, есть ли щит, некоторых просил продемонстрировать навыки. Когда сотня была набрана, из задних рядов вышел здоровенный кузнец в прожжённом фартуке:
– Позволь и мне с вами, я на восточной стене был, даже повоевать не успел, чего дома скажу?
На плече у него лежала здоровенная секира. Я посмотрел на мышцы, на секиру – хорош боец. С секирой легче совладать, не нужны такие навыки работы с оружием, как с саблей или шпагой. Я кивнул головой – подойдёшь, становись в мой отряд.
Почти все были местные, я выслал вперёд лазутчиков из охотников. Они знали все тропы и смогут выведать, где лагерь, и незаметно нас к нему провести.
Мы вышли за ворота, вдоль стены дошли до небольшого оврага, где и затаились.
Ждали долго. Наконец появились лазутчики.
– Там шведы костры огромные развели, своих убитых жгут, есть два дозора, можно обойти.
Я разделил отряд на две части, подробно проинструктировал – что делать, и с одним из охотников они ушли в лес, в обход.
Я отправился со вторым охотником, надо было взглянуть на предстоящее поле боя.
– Здесь дозор стоит, вон у тех деревьев, – прошептал охотник.
Я пригляделся: в свете луны проблескивал металл – то ли мушкет, то ли пуговицы.
Так же шепотом я сказал: – Лежи здесь, ни звука. Я тебя потом позову.
Ужом подполз к дозорному. Швед вышел из-за дерева, постоял, оглядываясь. Я выждал, вдруг второй рядом. Нет, часовой один. Вытащив из рукава метательный нож, привстал и со всей силы метнул в грудь дозорному. Не издав ни звука, швед рухнул в траву. Я подполз, убедился, что дозорный мёртв, вытащил из груди нож. Обтерев лезвие о мундир убитого, сунул нож на прежнее место. Ко мне тихо подполз охотник.
– Ловко ты его, я видел. Ножом?
– Да, ножом. Веди к лагерю шведов.
Мы беззвучными тенями скользнули мимо деревьев, вот и лагерь. Догорали дрова в кострах, вокруг них сидели, ходили, выпивали шведы. Посчитать их в темноте было невозможно, по прикидам, с полста будет.
С другой стороны лагеря раздался крик какой-то ночной птицы.
– Наши уже с той стороны.
