Сергей Лысак - Поднять перископ! Часть 4
— Фокин, целься тщательнее. Огонь по готовности.
— Слушаюсь, Ваше…
Грохот орудийного выстрела с судна-ловушки раскалывает ночную тишину и в самом центре корпуса миноносца вспыхивает яркая вспышка. Тут же звучит грохот взрыва. Над миноносцем поднимается облако пара, и он начинает тонуть. Значит, снаряд все же повредил паровые котлы. Ай да «пассажиры»! Кто же из них стрелял? Кроун, или Колчак? Второй миноносец все понимает правильно и не пытается сразу же выскочить из-за корпуса крейсера. Интересно, что он предпримет? Вступит в бой, или сбежит? В этот момент гремит второй выстрел с палубы судна-ловушки, и снаряд врезается в борт вспомогательного крейсера, взрываясь в районе ватерлинии. Сильно поврежденный корабль сразу увеличивает крен и начинает тонуть. И тут из темноты выскакивает миноносец. Он удалился на какое-то расстояние, использовав корпус поврежденного корабля, как щит, оставаясь вне зоны обстрела. И теперь выходит в атаку. Резкий поворот, и на палубе одна за другой вспыхивают две вспышки выстрелов торпедных аппаратов. Это совпадает с третьим выстрелом, но прицел взят не очень удачно — снаряд попадает не в борт, а несколько выше и взрывается над палубой, сметая все с кормы миноносца, но он сохраняет ход. И тут гремит сильный взрыв. Возле борта судна-ловушки взлетает в небо водяной столб. Одна торпеда в него все же попала, вторая прошла мимо. Миноносец проскакивает вперед и начинает разворот на обратный курс. Гремит выстрел его носового орудия. Но пока не ясно, есть попадание, или нет. «Косатка», тем временем, подкрадывается сбоку. Все внимание миноносца сосредоточено на судне-ловушке, и он развернут бортом к подводной лодке, которую до сих пор так и не обнаружил. И тут грохот выстрела своей 120-миллиметровки закладывает уши всем, находящимся на мостике. Снаряд бьет точно в середину борта миноносца, который тут же окутывается паром и начинает терять ход. «Косатка» делает рывок вперед, стараясь зайти миноносцу со стороны кормы, чтобы выйти из сектора обстрела самого мощного носового орудия. Миноносец, окутанный паром, еще движется по инерции. С него раздается несколько выстрелов, но пар сильно мешает японским наводчикам, и снаряды летят мимо. На судне-ловушке тоже заминка со стрельбой. «Косатка», наконец-то, выходит на кормовые курсовые углы потерявшего ход противника. И сразу же гремит выстрел палубной 120-миллиметровки. Снаряд врезается в корму миноносца. Дистанция стрельбы не более четырехсот метров. На таком фантастически малом для морского боя расстоянии промахнуться для призового артиллериста невозможно.
Михаил удерживал «Косатку» в одном положении — за кормой неподвижного противника, а унтер-офицер Фокин продолжал посылать в цель снаряд за снарядом, нанося чудовищные разрушения выстрелами вдоль корпуса миноносца. Если у японцев и оставались неповрежденными носовые орудия, то ввести их в действие они все равно не могли — подлодка находилась вне секторов обстрела. Вскоре очнулось судно-ловушка и внесло свою лепту в уничтожение противника, но это было уже излишним, миноносец тонул. Когда он окончательно скрылся под водой, «Косатка» дала ход и подошла к месту гибели корабля. На поверхности воды колыхались деревянные обломки, но людей не было видно. Очевидно, последние выстрелы с борта судна-ловушки уничтожили всех, кто сумел спастись.
Горячка боя еще не прошла, но Михаил потребовал тут же дать сигнал о возвращении «абордажникам». Хватит дергать судьбу за хвост, и так им невероятно подфартило.
— Все, дробь! Василий Иванович, сигнал абордажникам. Срочно вернуться на борт. Фокин, молодец! Великолепный выстрел — с первого попадания лишил хода противника!
— Рад стараться, Ваше высокоблагородие!
«Косатка» снова дала ход, приближаясь к судну-ловушке, от которого уже отошла шлюпка. Вглядываясь в темноту, находившиеся на мостике пытались определить — все ли живы? Михаил заранее вызвал доктора на мостик, и теперь он тоже с тревогой вглядывался в темноту. Но вот, шлюпка под бортом, летят фалини на палубу. Первый вопрос у всех одинаков.
— Все живы?!
— Все в порядке, Михаил Рудольфович! Только вымокли, как цуцики, когда мина взорвалась. Японцы нам холодный душ на палубе устроили.
Пока идет выгрузка трофеев, офицеры снова поднимаются на мостик. Все мокрые с головы до ног, но живые и довольные.
— Раненых нет, Андрей Андреевич?!
— Слава богу, все целы, Михаил Рудольфович. Правда, кое-кто шишек набил, когда мина под бортом рванула. Неприятное, я Вам скажу, ощущение. Да и японцы мимо стреляли, ни разу в нас из орудий не попали.
— А кто же это у вас там такой снайпер, что с первого выстрела в котельное отделение снаряд всадил?
— Это у нас Николай Александрович отличился. Первая цель — его. А вторую Александр Васильевич накрыл. Да и вы тоже второй миноносец — с первого же выстрела в кочегарку?
— Был грех, Фокин постарался. Так, господа. Всем абордажникам по три чарки, переодеться в сухое, и нос на палубу не высовывать. А то, не хватало еще кому-нибудь простудиться. Обидно будет заболеть, когда в бою уцелели. Вкратце, Андрей Андреевич, как трофеи?
— Взяли карты и разные бумаги, но не так много, как в первый раз. Сейф тоже прихватили. Вот с радиотелеграфным аппаратом не успели. Оказывается, он там тоже есть. И японцы, без сомнения, сообщили о встрече с нами.
— Вот как? Значит, японцы идут на то, чтобы суда-ловушки оборудовать радио… Наши ставки растут, господа. Все, вниз и переодеваться. Чуть позже поговорим. А мы пока здесь работу закончим.
Когда все трофеи были перегружены и вместе с «абордажниками» исчезли внутри лодки, боцман, по извечной привычке всех боцманов мира, попытался решить вопрос о пополнении корабельного хозяйства дармовым добром.
— Ваше высокоблагородие, а шлюпка? Может, с собой прихватим? Ведь как пригодилась!
— Да куда же Вы ее денете, Иван Сидорович?! В люк она точно не пролезет!
— А мы ее на палубе найтовами прихватим! Жалко ведь, добрая шлюпка!
— Не получится. Ее при первом же шторме снесет, никакие найтовы не удержат. Да и при погружении сорвать может. А вообще, насчет шлюпки идея интересная… Подойдете ко мне завтра, поговорим. А эту пускайте по воле волн, она свою задачу выполнила.
— Эх… Плыви, японское корыто. Может, кому и пригодишься…
Оттолкнув шлюпку от борта, боцман для порядка побурчал под нос, сетуя о потере добра, которое само шло в руки. «Косатка», между тем, уже разворачивалась и отходила в сторону. Михаил хотел добить судно-ловушку из орудия. Если даже не удастся его утопить, то изуродовать до такой степени, чтобы о ремонте японцы и не помышляли. Когда лодка удалилась на безопасное расстояние, снова заговорила ее палубная 120-миллиметровка, уже прекрасно показавшая себя в бою. Первый же снаряд поразил цель. Фокин успел выпустить два десятка снарядов, после попаданий которых судно уже представляло из себя пылающую развалину, упорно не желающую тонуть, как неожиданно доклад сигнальщика прекратил этот расстрел.
— Цель слева на траверзе, приближается быстро!
— Дробь!!! Срочное погружение!!!
Быстро пустеет палуба и мостик. Захлопывается люк, шипит выходящий из балластных цистерн воздух, лодка дает ход вперед электромоторами, быстро исчезая с поверхности моря. И вскоре воды Корейского пролива смыкаются над ней.
Командиру первого отряда миноносцев капитан — лейтенанту Секи, который был привлечен неожиданной стрельбой, оставалось только развести руками. На воде горело изуродованное снарядами судно, но поблизости больше никого не было. И только начав обследовать все вокруг, вскоре услышали крики. Из воды подняли пятерых матросов. Это были те, кто уцелел при гибели истребителя «Акебоно», первым попавшим под обстрел. От них и удалось выяснить, что они, патрулируя район, обнаружили два полузатопленных судна, одно из которых неожиданно открыло по ним огонь. И рядом находился еще какой-то корабль, которого они не смогли разглядеть. Первым же выстрелом он лишил хода второй истребитель «Инадзума», и вскоре добил его артиллерией. А после этого открыл огонь по судну, которое стреляло по ним. В голове у японцев все перепуталось от этих событий, и они не могли их толком объяснить. Причем, было ясно, что ведется стрельба из орудий среднего калибра, а не небольших пушек, установленных на миноносцах и истребителях. Из экипажа «Инадзума», который мог бы пролить свет на эти события, не нашли никого. Из всего этого капитан — лейтенант Секи сделал вывод, что рядом находится русский крейсер. А возможно и не один. Поэтому, нечего задерживаться возле этой горящей развалины, а надо попытаться обнаружить и атаковать русских, пока еще ночь и они не ушли далеко. Но сколько четыре миноносца ни рыскали в темноте, так никого и не нашли. Русский крейсер исчез. И только днем, когда они снова вернулись в этот район, обнаружили изуродованный корпус, лишенный мачт, трубы и надстроек, у которого удалось разобрать на корме надпись «Фукусима-Мару». Одно из судов-ловушек, которые патрулировали в Корейском проливе, ведя охоту на неуловимую «Косатку». При разбирательстве этого непонятного случая один из офицеров высказал предположение, что «Косатка» вернулась, чтобы добить свою добычу, в которую всадила перед этим две торпеды. Но с ним не согласились. Зачем? После того, как она нанесла удар по конвою, идущему в Фузан, возвращаться так далеко назад? Какой смысл? Отчасти присутствие «Косатки» можно было объяснить тем, что вспомогательный крейсер «Сагами-Мару», направленный для буксировки поврежденного судна-ловушки, сам погиб от взрыва, напоминающего взрыв торпеды. Но «Косатку» никто не видел. И если она была рядом, то почему не атаковала гораздо более достойные цели — крейсера «Акицусима» и «Акаси»? И кто же стрелял с «Фукусима-Мару»? И кто потом открыл огонь по нему самому? И какое полузатопленное судно находилось рядом с ним, если «Сагами-Мару» утонул после взрыва, о чем клятвенно заверял его экипаж? «Фукусима-Мару» пришлось добить артиллерией крейсеров, так как буксировать то, что от него осталось, было просто невозможно. А присутствие «Косатки» так и осталось под большим вопросом. Даже если это она утопила «Сагами-Мару», почему-то проигнорировав «Акицусиму» и «Акаси», то должна была сразу покинуть этот район, вернувшись на предполагаемые маршруты конвоев, где нашла бы для себя значительно большее количество достойных целей. Зачем ей оставаться дальше возле судна-ловушки? Просто, чтобы добить? Но ведь оно уже раскрыло себя и не представляет никакой ценности в глазах командира русской субмарины. А если это не «Косатка», то кто? Версию о русских миноносцах, случайно оказавшихся в этом районе, отбросили сразу. Русские крейсера тоже не стали бы подходить на дистанцию торпедного выстрела в присутствии японских истребителей, сопровождавших конвой, а постарались издалека уничтожить его артиллерией. Что, в общем-то, подтверждало уничтожение артиллерийским огнем «Акебоно», «Инадзума», и «Фукусима-Мару» с неизвестным судном. Значит, все же русский крейсер? Но как он смог подобраться никем не замеченным, и всадить торпеду в «Сагами-Мару»? И почему не обстрелял истребители, которые снимали с него экипаж? Командир третьего отряда истребителей капитан второго ранга Цучия, и командиры этих истребителей, сопровождавших конвой, были единственные, кто не сомневался в том, что «Сагами-Мару» уничтожен «Косаткой». Уж русский крейсер, приближающийся для пуска торпеды, они заметили бы гораздо раньше, чем он подошел на дистанцию выстрела. Но никакого крейсера не было! Как не было и миноносцев противника! Значит, остается «Косатка». И то, что ее не смогли обнаружить, вовсе не означает, что ее там не могло быть. Много вопросов, много версий и ни одного правдоподобного ответа… Этот эпизод, отдающий мистикой, довольно долго оставался загадочным и непонятным для всего японского флота. Впрочем, как и все, связанное с «Косаткой». Когда правда все же открылась, то повергла всех в шок. Причем, некоторые в нее так и не поверили, посчитав дезинформацией, подброшенной противником.
