Станислав Сергеев - Достойны ли мы отцов и дедов Часть 2
Сталин и Берия, с интересом уставились на меня, ведь в разговоре я проявил инициативу, а насколько я помнил, Сталин уважал инициативных людей если они были способны доказать свою позицию.
— Говорите, Сергей Иванович.
— Когда я готовился к этой встрече, то изучил много информации о вас, о товарище Берии, о многих людях из вашего окружения, чтобы понять с кем буду иметь дело и как выстраивать свою позицию.
Опять недолгая пауза, Сталин уже смотрит одобрительно, видно понимает, что я хочу на прощанье сказать что-то хорошее.
— Большинство информации имело явные следы подчисток, корректировок, а многое было явной ложью, поэтому реальные сведения были отрывочные. Но вот одну вещь, которую люди, пришедшие к власти после вас, старались замалчивать, и как мне показалось, боялись до ужаса, поэтому и постарались очернить память о Сталине. И это была введенная после вашего ухода, неприкосновенность партийных деятелей разного уровня. Органам государственной безопасности чуть ли не прямым текстом запрещалось заниматься сбором компрометирующей информации. Вот именно с этого момента и пошла деградация партии. Она шла тридцать лет. Знаете, как в наше время возмущала вседозволенность чиновников. Один, после того как насмерть сбив человека на автомобиле, стал губернатором целой области, а расследование дела было прекращено. Никто из них по большому счету не был наказан за свои преступления. Причем, придя во власть, они начинали просто набивать свои карманы, организовывая свои фирмы, оформляя их на родственников, перечисляя через них государственные средства, элементарно воровали, списывая на якобы сделанные ремонты, строительства. Возможностей было много, но вот на моей памяти никого так и не посадили. А если и посадили, то это были единицы и то попавшие под арест в результате междуклановых войн за теплые, денежные места. А вот у вас тут, даже министры, ну точнее народные комиссары не застрахованы. Сколько их арестовали и к стенке, были причины или нет, это не мне решать, но вот сама практика, когда даже высшие чиновники не неприкасаемы, меня как-то очень обнадеживает. Уж очень насмотрелся я на эти наглые… даже лицами назвать нельзя, считающих себя хозяевами жизни. Сколько раз в наше время говорили 'Сталина на вас нет'. Это показатель. Думаю если с такой точки зрения рассматривать вас в истории СССР, то понятно нелюбовь последующих руководств страны, и особенно прозападных демократов, с таким остервенением переписывающих историю.
Сталин с Берией переглянулись, и почти синхронно ухмыльнулись.
— Спасибо Сергей Иванович, очень интересно было с вами пообщаться. Действительно, товарищ Берия прав, у вас свой взгляд на многие вопросы, но, тем не менее, вы сумели некоторые обыденные вещи даже мне показать в новом свете. Думаю это наша не последняя встреча. Вы нам дали много пищи для размышления и интересные предложения, которые мы должны обдумать. Давайте завтра снова встретимся, обсудим еще несколько вопросов.
Мы с Берией почти синхронно встали и двинулись в сторону двери. Там в кабинете дожидался Морошко, и судя по его лицу в явном нетерпении. Он тоже понимал, что за дверями происходило судьбоносная для страны встреча. Берия передал меня Морошко, коротко попрощался и вернулся в кабинет Сталина, видимо обсуждать наш разговор, а я опять спускался коридорами, в сопровождении Морошко и двух человек из ведомства генерала Власика. На одном из постов нам вернули сданное оружие, и снова погрузившись в нашу машину, выскочили за ворота Кремля. Там к нам пристроились машины охраны, и на приличной скорости кортеж двинулся к безымянной даче, на которой я проживал все это время.
Глава 13
Утро прошло уже по привычной схеме: подъем, утренний моцион, завтрак и прогулка, на которой ко мне присоединялся Морошко. На этот раз никаких стратегических вопросов в разговоре не поднималось. Александр Александрович, просто меня поставил в известность, что в пригороде Москвы, оборудован специальный дом для работы со мной. И, как я понял, что в данной ситуации это начинается формирование нового хозяйственного управления, идею создания которого я недавно подкинул Берии.
А пока на сегодня до обеда была запланирована уже привычная работа в здании на Лубянке, а затем переезд на новое место, где работа будет идти уже более активно. По словам Морошко, новое здание уже подготовлено и остался только мой переезд, а вечером меня снова ждет товарищ Сталин.
До обеда с Зерновым занимались расшифровками немецких донесений и с Морошко делали выборку по возможным действиям немецкого командования. Но, как я понял, уже формировался специальный штат аналитиков, который будет работать в рамках нового управления, и часть документации, чтоб не терять время я просто выводил на бумагу, стопку которой, Морошко мне торжественно презентовал утром. Конечно, каждый лист был пронумерован, я бы удивился, если было иначе.
После обеда, уже стали собирать вещи. Тут мне принесли мой сверток с камуфляжем, оружием, бронежилетом и остальным снаряжением. Упаковав ноутбук и аксессуары в сумку, в сопровождении охраны, помогающей нести наши вещи, снова вышли во внутренний двор, где нас ожидали машины. На этот раз все вещи я взял с собой в салон, хотя Морошко попытался протестовать, но наличие под рукой своего оружия как-то успокаивало.
Кортеж опять несся по улицам Москвы. Теперь это происходило днем, и я наконец-то смог нормально рассмотреть город во всех подробностях. Явственно чувствовалась чуждость этого города, который жил свой жизнью. Машин почти не было, а те, что редко попадались на встречу, были в основном военного назначения. Несколько раз видел армейские патрули. Хотя город не создавал впечатление прифронтового, как это было заметно в кинохронике, но там был запечатлен город в момент самых яростных боев на подступах и все трассы перегораживали противотанковые ежи, а тут пока этого не замечалось.
За такими мыслями, я не заметил, что выехали в пригород. По дороге Морошко завел разговор о моем снаряжении, и мы с большим удовольствием разговорились на предмет моего автомата, пистолета и бронежилета, который я даже достал из скатки и стал демонстрировать, подняв его перед собой, хлопая кулаков в нагрудную пластину. В этот момент машина притормозила, весь кортеж остановили на каком-то контрольно-пропускном пункте. Я не сильно обратил на это внимание, но вот то, как насторожился Морошко, меня вывело из состояния продавца, рекламирующего свой товар. Я тоже стал рассматривать остановивший нас патруль. И вот то что напротив нас стояла полуторка меня насторожило, причем не меня одного. Уже по привычке я перетянул к себе свой автомат, передернул затвор и взял его в правую руку, держа левой рукой перед собой бронежилет. Морошко увидев такие приготовления, тоже достал из кобуры свой ТТ.
Над бортом полуторки поднялся красноармеец и из немецкого MG-34, практически в упор исполосовал головную машину с охраной. Мощные винтовочные патроны легко пробивали тонкий кузов легкового автомобиля, убивая сидевших в салоне людей.
В нашей машине посыпались стекла, и меня обрызгало чем-то мокрым и тягучим. Я успел опустить голову и прикрыться бронежилетом, в который тут же пару раз сильно ударило, чуть не вывернув руку. Рядом захрипел Морошко, попытавшийся открыть дверь, но получив пулю в грудь, так и не смог выскочить из машины.
