Михаил Гвор - Щит
Допросы, беседы, доклады, составление берес, опять допросы, снова бересы, получение начальственных люлей, еще бересы, короткий сон провалом в темень, и новые бересы…
А потом наступила тишина. Разом. Все, кто надо, оказались допрошены. Всё, что положено — написано. Дело сдано и, по сути, закончено. До суда еще не близко, но дальнейшее — сплошные уточнения. А работу в других городах и без него сделают. Не только в столице волхвы имеются. Можно ехать домой и выспаться. Тем более впереди выходные, а до конца служебного дня осталось всего ничего.
Садиться за руль старвол[51] не решился, слишком устал. Вызвал управский самобег с возницей по праву усталости[52] и расслабленно развалился на заднем сиденье, бездумно уставившись в окно. Тут зажужжал в трясучке разговорник, пытаясь вывалиться из неглубокого нагрудного кармана уставной кашули…
— Да, — откликнулся Лютый, пытаясь не вывернуть челюсть в отчаянном зевке.
— Исполать, волхв, — раздался в трубе довольный голос Скворца. — Ты там живой?
— Слегка, — ответил Буривой. — Но, если между нами, даже дышать не хочется. Заездили.
— Терпи, бача, курбаши станешь! — хохотнул в трубку Скворец, припомнив старую поговорку, времен Пуштунской Войны. — Воеводу не повесили?
— Молод еще, — отшутился Лютый. — Плечи узкие, погоны воеводские не удержатся.
Шутка согрела. За нохчское дело, да и в совокупности со старыми заслугами, вполне могли младшего дать[53]. А уж какая-то награда по-любому светила. Похоже, воевод-розмысл кое-что знал сверх положенного. Не в деталях, конечно, даже не в сути, но что-то знал. Например, что все службы на ушах стоят….
— Найдешь силы до меня добраться? Или совсем от усталости падаешь? А то у меня тут варенья банка закисает. С большой ложкой.
— Только ради варенья еду! — Лютый зевнул. Смачно, до хруста в челюсти. И бросил вознице:
— Поворачивай, Влотко. В Большую Гридницу.
Река Десна, лето 6447 от Сотворения мира, серпень
Подскочивший, словно по тревоге, на непонятный шум Серый влетел в шатер князя. И остолбенел, лишь невероятным усилием воли не дав челюсти стукнуть себя по груди. У вошедшего следом Вашко с самообладанием было похуже. Дружинник, не сдержавшись, выругался. Светлен оглядел ошарашенные рожи русинов и хмуро произнес:
— Ну? Что уставились? Хорош?
И добавил несколько фраз, явно почерпнутых из лексикона посольства. Во всяком случае, ни у вятичей, ни у полян слов таких раньше не встречалось. Оказывается, русским командным древлянин владел очень неплохо. Пока князь ругался, оба успели прийти в себя и сообразили, что произошло.
— А тебе идет, — сказал Вашко, с трудом сдерживая улыбку.
— Что идет?! Ты у меня сейчас пойдешь, — Светлен опять перешел на мат, а потом обратно. — Не посмотрю, что посол! Это что такое? — он ткнул пальцем в район головы. И снова добавил пару крепких выражений.
— Судя по всему, — ухмыльнулся Вашко, — ты обидел малолетнюю шаманку. Или малолетняя шаманка на тебя обиделась. Это неприятно, но не опасно.
Серому смеяться не хотелось. Дура-девка мало того, что сама сунула голову в петлю, так еще и их может подвести под неприятности. И значительные… Прикажет разъяренный князь посечь головы и бестолковой колдунье, и ее заступникам, и посекут, не взирая на наметившуюся дружбу. Не столько жизни свои жалко, сколько навсегда испорченных отношений с Киевом! Из-за пионерлагерных шуток приблудившейся школьницы!
— Не опасно, говоришь? — прошипел князь, настроение которого колебалось между отметками «легкое бешенство» и «кого бы казнить в особо извращенной форме». — Кто мне клялся, что от мавки беды не будет? Сегодня же на дым переведем, пока всю дружину не околдовала!
— Да чтоб у меня все беды такими были! — попер в атаку Вашко, за время пути успевший сдружиться с древлянином. — Свет, хочешь, шаманку попрошу, и меня покрасит? Будем фиолетовыми побратимами!
— У вас что, побратимы волосы в один цвет красят? — ярость немного приутихла. Отходчив всё же Светлен. Особенно если отвлечь чем-нибудь.
— У нас — нет, — замотал головой Вашко. — У южаков — частенько.
— У южаков… — задумался князь, — это что ж, бывают фиолетовые побратимы, красные, голубые…
— Голубые — нежелательно, — поспешно сказал Вашко.
— Почему? Цвет неба!
— Не только. У южаков голубой — самому Тенгри принадлежит. Людям не положено. Молнией шарахнет, не хуже Перуна, — сочинив подходящий ответ, проскочил неудобную тему русин. — Да и наша «мавка» умеет только в один цвет красить. Молодая еще. Глупая.
Светлен опять вспылил:
— Зови сюда свою «мавку». Пусть обратно расколдовывает! Тоже мне, молодая и глупая!
— Зачем обратно? — недоуменно уточнил Вашко. — Галка тебе уважение оказала. Степные боги крашеным помогают. Не Перун, конечно, но лишним не будет.
— Так они к девчонке и прислушаются! — недоверчиво хмыкнул князь. — Не смеши мои сапоги, брате! Боги не всегда и старейших выслушивают, а ты на мокрощелку надеешься.
— Не скажи, княже, не скажи, — вмешался в разговор до того тихо сидящий на ковре в глубине шатра Жерех, — боги мавку любят. Вспомни. Купец заморский обидеть возжелал, и где он сейчас? Раков кормит. А дивчина от всего сердца накормила — счастье своё нашла.
Серый с благодарностью кивнул сотнику. Вовремя поддержал. Очень вовремя. Можно бы, конечно, и откреститься от девки ради высокой цели, но мутило от одной мысли о таком предательстве. Русские своих не бросают. Жерех тем временем продолжал, почуяв, что не против княжеской шерсти его речи.
— Боги волхвинку малую любят, — повторил он, — про то вся дружина говорит. Кого знаком метила — того боги южанские добром не обошли. Можно глупость девичью на пользу повернуть. Если с подходом правильным к делу отнестись.
— Сговорились вы, что ли? — хмуро спросил Светлен, все еще косясь на кончик фиолетового чуба, падающего на глаза. — Мне что, так и ходить, народу на посмехание?
— Почему нет? — улыбнулся Серый. — Давай всей малой дружине чубы перекрасим. И обзовем покрасившее да погрознее. К примеру, «волки Велеса». Будет тебе отличительная примета отборных войск.
Князь задумался.
— А что, — уже спокойней произнес он, — неплохая мысль. Давно хотел лучших воев отметить. А то буянит такой в кабаке, сослепу и не разглядишь. А тут, все налицо. Не отбрешутся. Только Велеса к южным богам мешать не будем. Вот Стрибог, тот в самую ту масть ляжет. Обзовем «Стрибоговы дети»!
Присутствующие закивали одобряюще, название понравилось.
— Но шаманку накажите, чтобы невместно было князей по ночам перекрашивать!
Книга
«Разрулить» ситуацию со Светленом удалось чудом. Кабы не Жерех с неожиданной идеей фиолетовочубого спецназа, не сносить Галке головы. И хорошо, если только мелкой хулиганке.
А наказания девчонке удалось избежать. Ей, правда, пришлось перед князем повиниться. В процессе еще и умудрившись рассмешить Света до желудочных колик.
Особо не афишируя, князю поднесли виру от русинов. Мы же обещали, что дуреха себя вести будет адекватно. Нам и расхлебывать. Откупное Вяшко собирал, отрывая от сердца. Но все же сумел расстаться с кевларовым поддоспешником и парой новеньких метательных ножей, на которых еще мухи не любились. После Галкиной косухи, джинсов и краски для волос, аисторизмов боялись куда меньше. Даже Серый особо не бурчал. Хотя паспорт, телефон и брелок с компасом припрятали. Впрочем, компаса у нас и самих были, и куда лучше дешевого брелока, сработанного «великими тайскими мастерами».
Князь с недоброй ухмылкой виру принял. Внимательно выслушал клятвенные заверения, что «она больше не будет», согласился, что всё, что ни делается — к лучшему, и уже в уравновешенном состоянии духа пошел разносить охрану, прохлопавшую малолетнюю террористку. А в процессе, еще и отбирать народ в «группу „Альфа“ с фиолетовым уклоном».
Река Десна, лето 6447 от Сотворения мира, серпень
— Галка!!!
Голос воеводы разнесся над берегом ревом разъяренного тигра. Впрочем, голос можно было и не повышать. Девочка с утра вела себя тише воды, ниже травы. И даже участвовала в приготовлении завтрака. Заслышав рев, она поспешила навстречу Серому с Вашко с глиняными мисками в руках.
— Покушайте, дядя Сережа! — заботливым голосом затараторила кашеварка, старательно отводя глаза. — Похлебка вкусненькая получилась, наваристая!
— Похлебка?! — воевода чуть не вышиб миски из девичьих рук, но за мгновение до этого Галка умудрилась всучить их Вашко. — Похлебка?! Ты мне скажи, какой козел тебя надоумил?! А?! Или сама тупая настолько?! Тебе что, больше заняться нечем?!
— Но дядя Сережа, — заныла девчонка, — все же делом заняты, я одна болтаюсь, как хвост в проруби. А похлебку сварить — больших умений не надо, вот я…
