Александр Башибузук - Бастард
— Ладно… Если что — говори, остановимся, посмотрю твои раны.
— Все в порядке, монсьор.
— Да что ты заладил: монсьор да монсьор… О, смотри, кого это несет? — Я заметил группку людей на дороге.
Впереди шел странной дергающейся походкой какой-то мужик, а за ним тянулась маленькая толпа.
— Не знаю… — Тук приложил руку козырьком ко лбу, прикрываясь от солнца. — Оружия вроде нет. Может, паломники?
— Тебе видней… Наготове, если что, будь…
Странная процессия приблизилась, и я рассмотрел людей подробнее. Впереди шел обнаженный по пояс мужик, что-то уныло и однообразно распевая на латыни, и в ритм лупил себя по спине плетью. Компания из десяти человек, идущая за ним, в точности повторяла его движения и тоже завывала, добавляя громкости в момент ударов.
— Ochrenetj… — только и смог сказать.
Мужики реально себя лупили. Ни о какой имитации и речи не было. На хвостах плеток блестели маленькие гвоздики, при каждом ударе врезающиеся в тело. Кровь текла ручьями, но странную процессию это не останавливало.
Поравнявшись с нами, предводитель выкрикнул короткую команду и вместе со своими спутниками упал на дорогу. Причем все попадали в разных позах. Некоторые на спину, некоторые на живот. Пара мужиков, лежа на боку, замерла в младенческой позе, еще несколько прижимали пальцы к губам, один вообще загнулся в позе, связанной с упоминанием одного популярного ракообразного.
Полежав несколько секунд, главный опять рявкнул команду, все повскакивали и, перестав себя бичевать, побрели дальше, оставив меня в величайшем охренении.
— Тук, что это было? — поинтересовался я у скалившего зубы шотландца.
— Флаггеланты, монсьор.
— А подробней?
— Последователи францисканца Антония Падуанского. Искупают грехи, уязвляя плоть свою. — Тук небрежно махнул в сторону странной процессии.
— А чего на землю падали?
— А они завсегда так. Те, кто на пузо падали, — прелюбодеи, на спину — вроде убийцы…
— А те, что пальцы к губам прижимали, что-то лишнее сболтнули? — догадался я.
— Что-то вроде. Клятвопреступники, скорее всего. Тот, что загнулся, наверное, содомит. Раньше церковь приветствовала их аскезу, а сейчас не одобряет. Почитает за сектантов, но и не препятствует. Странные люди, монсьор. Питаются только хлебом, водой и злаками, спят только на соломе. Женщин к себе на арбалетный выстрел не подпускают.
— С женщинами — это да… — Упоминание женщин вызвало у моего организма уже обещающую стать постоянной определенную реакцию.
Вот напасть… Хоть Тука дери. Тьфу ты, нечистый… всякая хрень в голову лезет. Я разозлился.
— А ты чего зубы скалишь, скотина. Люди грехи свои искупают, а ты ржешь. Как дам по башке! А еще бывший монах…
— Нельзя меня по башке, монсьор, — Тук улыбнулся, — я геройски раненный при защите вашей милости. Рука у вас не поднимется.
— Еще как поднимется. Ладно, proechali…
— А на каком это языке вы говорите, ваша милость? — осторожненько поинтересовался Тук. — Что-то очень знакомое.
— А ты что, языкам обучен? — Я не ответил на его вопрос.
Вряд ли он подозревает о русском языке. А врать не хотелось.
— Ну да… Гельское, ну то есть родное свое скоттское наречие знаю, франков понимаю, окситанский, васконский, латынь… — Тук запнулся. — Почти знаю. Немного на языке дойчей говорю.
— Это… Это русский язык. Был у меня один… один соратник, научил.
— А-а… русы… знаю. Я понял, о каких вы русах, монсьор. То есть языка их я не знаю, но про русов слышал. Хорошие воины, говорят. Но сам их никогда не видел.
— Это они могли, — согласился я.
Вот бы повстречать земляков… Да нет их здесь.
— А что, в этих местах их совсем нет?
— Нет, ваша милость. Разве что у сарацинов в рабах встречаются.
— А ты еще каких-то русов знаешь?
— Конечно, монсьор, переписывал я как-то карту. Так вот, есть русы из Русильона, что в Провансе, есть из княжества Русланд, что в герцогстве Австрийском. Какие еще… Вот русы из Венгерского королевства. Или с юга Ютланда еще, из графства Шверинского и знаю, что есть русы с Арконы, что на острове Руян в Варяжском море, но те — закоренелые язычники. Вот.
— Ничего себе… — тихонько пробормотал я.
Ого, сколько русов. Но эти все не те, я о других. Поинтересовался у Тука:
— Я не о тех, что ты упомянул. Я о литовских, московских и новгородских русах. О них что-то знаешь?
— Что вам сказал, и все. Других на карте не было.
— Тогда — неуч ты. Эти самые главные, — вынес я приговор Туку.
— Как скажете, монсьор.
Я почитывал некоторых псевдоисториков и борзых писателей, которые расписывали, как русские витязи колесили по средневековой Европе и в крестовые походы запросто ходили, но честно говоря, сомневаюсь, что это так и было. Разве что отдельные экземпляры, да и то совершенно случайным способом. Врут товарищи безбожно или передергивают. Некоторые из них и современных итальянцев к русскому народу причисляют, мотивируя словом «этруски». Ага… русские, однозначно. А Атлантида — ваще хохлы!
Нет, а все-таки кто сейчас на Руси правит? М-да… История — явно не мой конек. Иван какой-то там, скорее всего. Может, даже и Грозный… или Калита… Нет, не знаю. Вот будет номер, если встречу какого-нибудь витязя Добромысла Никитича. А что, была же княжна Анна Ярославовна королевой франков — Анной Русской, в какие-то совсем древние времена. Мог и витязь забрести. Ладно, встречу — познакомлюсь, а пока о другом голова болит.
— Тук, есть хочешь?
— И пить, монсьор, тоже!
— Я тоже не против. Ищи место…
— Подождите, ваша милость… впереди опять кто-то есть. — Глазастый Тук кого-то рассмотрел впереди на дороге. — Повозка и солдаты, кажись.
Этого еще не хватало… Хотя добраться до замка и никого не встретить — надеяться не стоит однозначно.
Действительно, примерно в паре сотен метров от нас, впереди на дороге стоял какой-то возок и несколько фигур рядом с ним.
— Тук… ты, если что, в схватку не лезь. Заряди арбалет и воюй с расстояния. Понял?
— Понял, монсьор… а если…
— Я те дам «если». Я приказал, ты исполняешь.
Подъехали поближе.
М-да… Сегодня какой-то день знакомства со средневековыми реалиями. Если попаду назад, историки на части порвут как особо ценного очевидца.
На дороге стоял возок с закрепленной на нем железной клеткой. Именно такой, какую частенько можно было увидеть в фильмах про инквизицию. А в клетке сидела на корточках маленькая хрупкая женщина в грубой холщовой рубашке и кожаном, глухом колпаке на голове. Я даже засомневался, женщина ли она вообще, смахивала фигуркой больше на мальчика, но кое-какие выпуклости все-таки рассмотрел. Девушку заковали в ручные и ножные кандалы и вдобавок приклепали цепью к самой клетке.
Лошаденка, что везла возок, лежала на боку рядом с ним, без особого успеха делая слабые попытки встать на ноги. Жалобно всхрапывала и вообще выглядела довольно печально.
Три мужичка, в шапелях, гамбизонах и с алебардами, сидели безучастно на обочине, а вокруг возка метался упитанный монах-францисканец и осыпал проклятиями попеременно девушку, лошадку и стражников. В разной последовательности.
Как бы все понятно, даже мне, неискушенному в местных реалиях. В возке ведьма, кто еще может быть; знаем, в кино видели, так их и возили. Мечется достойный представитель инквизиции, а мужики с алебардами — стражники. Картина налицо. Как интересно… А ведьма хоть настоящая?
Честно говоря, я в них верю. Жена моя бывшая и мамаша ее особенно — самые настоящие ведьмы. Шучу, конечно, но в ведьм верю. Были, знаете, прецеденты.
— Тук, это я все правильно понял?
— Да, ваша милость… ведьма, спаси меня господи… — Шотландец с испуганным лицом часто крестился. — Видите, она и лошадь уморила. Не хочет на судилище ехать.
— На герб глянь. Откуда стражники?
— Да кто его знает… отсюда не видно. Кажись, из Флеранса… давайте мы их объедем… или вообще в лесу переждем. Мы же перекусить собирались… — Тук говорил шепотом, как будто нас могли услышать.
И видно было, что он действительно боится, только я не понимаю: чего?
— Экий ты трус… ничего не бойся. — Я направил жеребца к повозке. — На меня колдовство не действует, и на тебя, как моего эскудеро, соответственно. Не трясись, по шее дам.
По мере нашего продвижения стали доноситься хулительные вопли.
— …бездельники, сделайте же что-нибудь!.. — вопил монах стражникам.
— А что мы можем сделать? Мы вам, фра Бонифаций, сразу говорили: лошадь не справная, надорванная, помрет по дороге, а вы и слышать не хотели… — бубнили стражники в ответ.
— Вот я на вас жалобу великому инквизитору напишу… — грозился фра Бонифаций.
— Да пишите куда хотите, падре, мы тут при чем?.. Может, это она лошаденку погубила, — вяло отбивались стражники.
