Евгений Красницкий - Сотник. Беру все на себя
Мишка поднес пламя лучины к жгуту из пакли и стрела яркой звездочкой ушла по крутой траектории, казалось к самым тучам. Достигнув верхней точки полета она развернулась наконечником вниз и по красивой параболе упала к нижней части городского вала — лучник все рассчитал точно.
— Вот и ладно, как задумали, так и вышло. — Удовлетворенно пробормотал Петр. — Давай вторую, парень.
— Рано, подождать надо. — Не согласился Мишка.
— Чего ждать-то?
— Ну, если б ты на самом деле промахнулся, то что бы мы сейчас делали?
— Гы… Егора бы слушали! Как ругается!
— А еще: новую грамотку бы писали, новую стрелу готовили и… — Мишка поколебался, но все же продолжил: — Другого лучника искали бы.
— Это чего другого-то?
— А если б господин десятник тебе в ухо дал?
— Гы-гы… а тут промазал и ничего. Красота! Гы…
— Ладно, гыгыкало, ты только не привыкни мимо стрелять! — По голосу чувствовалось, что Егор улыбается. — Ишь, понравилось ему…
Выждав нужное время, выстрелили второй раз, и снова у Петра все получилось, как надо — огонек горящей пакли скрылся за городскими стенами.
— Во, Егор, а ты говорил привыкну мазать!
— Ну да, великий лучник! — язвительно отозвался Егор. — В такую мелкую и шуструю цель, как целый город не промазал! Лука Говорун обзавидуется!
— Гы… А что? Мы могем!
— Х-холодно… — неожиданно подал голос Семен Дырка.
— Ты как? — Егор склонился к лежащему на животе раненому. — Михайла, посвети-ка… тудыть, повязка промокла, чего ж с тебя льет-то так? Или жилу кровяную порвало? Да не должно бы…
— Знахарка говорила, что полнокровный я, дырка сзаду…
— Ага, с нее и льется… а не размахивай задом под стрелами!
Мишку словно какой-то черт за язык тянул, к тому же вспомнился кинофильм «Батальоны просят огня»:
— Да не размахивал он! Просто полочане в главную ценность на нашей ладье целили! Хорошо, Семен Варсонофьич зад рукой придержал, а то рубанули срезнем и ищи ветра в поле!
— Хо-хо! — хохотнул Егор.
— Гы-гы-гы — загоготал Петр.
— Хи-хи-хи… ой… хи-хи-хи — вторил им тоненьким, совершенно несоответствующим его объемистой комплекции, голоском Семен Дырка.
«С чего веселимся-то, сэр Майкл? Отходняк приплыл? Глядите, плакать бы не пришлось! О-хо-хо, жизнь есть жизнь — чего б там ни было, а молодой организм свое берет…».
— Со стен огонь мечут! — выкрикнул кто-то из отроков.
Все дружно обернулись на медленно уходящий назад темный силуэт городских укреплений. Действительно, в одном месте со стены вниз кидали что-то горящее, похоже, факелы. Кидали как раз туда, где упала первая стрела, выпущенная ратником Петром.
— Гляди-ка, Михайла, чего твоя задумка натворила! Полочане за стрелой к валу сунулись, а пинчане их отгоняют — светят и, надо понимать, стрелами бьют. — Егор, помолчав, хмыкнул. — Вот досада-то ворогу будет, когда ничего прочесть на грамотке не смогут… О, даже как!
Последнее замечание, видимо, относилось к тому, что с городской стены слетел вниз клубок огня, значительно превышающий размерами факел — не то горящий бочонок, не то корзина.
— Ага! Сжечь стрелу с грамоткой хотят! — Прокомментировал Петр. — Гы… Ой, не могу, такие страсти из-за… гы-гы-гы… из-за ничего совсем! А народу-то постреляют и пожгут! А самый ловкий-то стрелу добудет и загордится! А там… гы-гы, ой, держите меня… гы-гы-гы, а там и нет ничего-о-о!!! А он-то… гы-гы, он-то! Ну, Михайла, потешил! Он-то, дурак, награ-а-аду получить… гы-гы-гы… награду получить надеется!!!
Петр согнулся пополам от хохота, не обращая ни малейшего внимания на то, что его смех никто не поддерживает. Мишка и раньше слыхал о том, что ратник Петр, в общем-то очень неплохой боец, был нелюбим товарищами за, прямо-таки, дубовое чувство юмора, и постоянно влипал в мелкие неприятности из-за своих дурацких шуток и розыгрышей, но воочию наблюдал это впервые.
— Кончай кудахтать, яйцо снесешь! — недовольным тоном пробурчал Егор. Кажется, ему стало неудобно за своего подчиненного перед мальчишками. — Умолкни, я сказал!
Петр, явно делая над собой усилие, еще пару раз гыгыкнул, пробормотал, что-то про «Михайла измыслил» и умолк. Похоже было, что Егор окорачивает его уже вполне привычно, и какие Петра ждут неприятности в случае продолжения смеха, тот прекрасно знает. Над ладьей повисла тишина, прерываемая только плеском весел, постукиванием в уключинах, да мерными командами Карася:
— И-и раз, и-и раз… На левом борту, не спешите, слушать меня! И-и раз, и-и раз…
— Зря суетятся! — подал голос огневец, сидящий загребным с правого борта. — Утром туман падет, тогда можно будет стрелу с грамоткой и забрать безопасно, а так только людей зазря губят… дуроломы.
— М-м? Верно? Туман будет? — переспросил Егор у кормщика.
— Угу. Гляди, дождик кончился и тучи разгоняет. Скоро совсем развиднеется, а к утру похолодает… Быть туману, непременно.
Холодать, впрочем, начало уже сейчас. Мишка спохватился, что все еще стоит по пояс голый и тело уже давно покрылось гусиной кожей, но как-то не до того раньше было. Отроки-то на веслах согрелись, а вот ему…
— Кто-нибудь, гляньте… там рубаха моя валяться должна!
Через пару минут ему передали ком мокрой ткани, по которому, похоже, еще и как следует потоптались ногами. Одевать это на себя было просто страшно. Тут же вспомнилось, что Семен Дырка пожаловался на холод, значит, его знобило не только от потери крови.
— Эй, кто от гребли свободен! Покопайтесь в товаре, найдите полотно или мягкую рухлядь, какую-нибудь! Раненого укрыть надо, да и сами укутайтесь, нам еще попростужаться не хватало!
«Отец рассказывал, что на фронте почти не болели. Мерзли, мокли, ночевали на морозе и под дождем, но никакая простуда не брала. Видимо постоянная угроза смерти задействовала какие-то резервы организма… зато потом, через много лет после войны… Нет, не зря я ребят в любую погоду по утрам купаться заставляю, будем надеяться, обойдется, да и взрослые мужики тоже в мокрых рубахах щеголяют, и ничего, как будто так и надо…».
— Карась, дырка сзаду! — неожиданно вскинулся Семен. — Уши заложило? Я те прочищу!
— Суши весла! — мгновенно отреагировал кормщик. — Тихо! Не шуметь, не разговаривать!
Карась, приоткрыв рот, повел головой из стороны в сторону.
— Чего там… — попытался спросить ратник Петр, но тут же огреб затрещину от Егора.
— Лодки… две! — Сообщил Карась после короткого молчания. — Большие… по две пары весел… или больше. Погоня! Семен, чего делать будем? С этими гребцами не уйдем!
— Не ссы, дырка сзаду! По-тихому к берегу и затаиться, не дышать. По стрежню идут, проскочат, не заметят.
— Весла на воду, тихо, не шуметь! — Карсь пошевелил рулевым веслом. — Два раза гребанули… и-и раз… и-и два… еще два раза, да посильнее вы, задохлики… и-и раз… и-и два… все, суши весла. Тихо… не дышать!
Над ладьей снова повисла тишина, было слышно, как с лопастей весел падают в реку капли воды. Ладью сносило течением, ее движения совершенно не чувствовалось.
— Егор, — вполголоса обратился к десятнику Карась — держи правило, мы с Гунькой подгребем по-тихому, а то детишки шумят сильно.
— Давай.
Карась согнал с места загребного левого борта кого-то из отроков, и ладья, под двумя веслам бесшумно двинулась к берегу. Шорох днища по песчаному дну показался таким громким, что у Мишки даже заломило виски.
«Нервы, сэр Майкл, нервы…».
Впрочем, нервы были не у одного только Мишки. Когда кто-то из отроков закашлялся, зажимая себе рот ладонями, Семен Дырка пообещал его удавить таким голосом, что невольно вспомнилось вычитанное где-то выражение: «Если в аду есть музыка, то она состоит наполовину из шипения змеи, а наполовину из шелеста денежных купюр».
Теперь уже и Мишка отчетливо различал звуки погони: плеск воды, стук в уключинах и размеренные команды:
— И-и… эх! И-и… эх! Навались! И-и эх!
Не заметив приткнувшуюся к берегу ладью, погоня проскочила ниже по течению.
— Наших предупредить надо. — Озаботился Егор. — Михайла, у тебя еще осталось чего, чтобы стрелу с огнем соорудить?
— Нет, нету ничего больше.
— Ты же ладьи поджигать собирался, если угнать не выйдет!
— Так на насадах все осталось… кто же знал…
— Эх ты, тютя!
— Погоди! — влез Семен Дырка. — Ты чего делать собрался?
— Наших предупредить о погоне, не все ж такие ушастые, как ты…
— Да ты что? Заметят же нас, дырка сзаду!
— Они все вперед смотрят, не поймут, откуда стреляли…
— Да хрен бы с этими! Другие! Ты что, дырка сзаду, думаешь в Пинске всего две лодки нашлось? Да там их несчитано! Просто пооотстали!
— Так… — Егор на секунду задумался. — Тогда нам прятаться не резон, все на последнюю ладью навалятся… ну, не на последнюю, так на следующую, не все же у берега укрыться догадаются! Еще скольких-то пропустим, а потом остальным дорогу загородим. Петруха, есть из чего стрелу с огнем…
