Василий Головачёв - Запрещенная реальность. Том 2
И все слова, которые готовил Василий, чтобы сказать их любимой, оказались совершенно лишними. Он видел это по глазам Ульяны, в которых сквозь легкое замешательство, и удивление, и сомнение пробивался родник ответных чувств, нечаянной радости и ожидания любви.
Они и потом не сказали друг другу ни слова, когда пришла пора решать, что делать дальше. Только словно невзначай касались друг друга руками, ощущая разряды неведомой энергии, пронизывающей и соединяющей обоих. Самандар видел этот безмолвный разговор и, возможно, переживал, но молча, и оставался бесстрастным, хотя вряд ли смирился с тем, что соревнование с Котовым он проиграл.
— Василий Никифорович, — обратился к старшему Котову Юрьев, делая вид, что не замечает его состояния. — Тут у нас возник чисто теоретический спор, хотелось бы услышать ваше мнение.
Василий глянул на кардинала, в глазах которого читалось насмешливое осуждение, порозовел, выпустил руку Ульяны и принял свой обычный угрюмоватый вид.
— Может быть, мы сначала решим, что будем делать дальше?
— По-моему, это давно решено, — сказал Самандар. — Искать Соболева.
— Нет, — покачал головой Парамонов. — Проблема так просто не решается. Необходимо обговорить все тонкости предстоящего дела, а заодно и отдохнуть. Но не здесь. Удди скоро вернется и наверняка не один, а с армией.
— Вы знаете место, где мы будем в безопасности?
— Земля, то есть родная реальность.
— Там нас ждут ликвидатор и господин Рыков со своими «эсэсовцами».
— Вряд ли им удастся вычислить нас сразу после перехода границы, тем более если мы пойдем тхабсом, не оставляющим следов. Несколько часов для отдыха и решения проблем у нас будет.
Василий задумался, потом глянул на Ульяну, ответившую ему затуманенным и чуточку растерянным взглядом — она еще не привыкла к тому обстоятельству, что старший Котов — Посвященный! — и проговорил решительно:
— Поплыли!
Вахид Тожиевич открыл рот, чтобы спросить: где ты собираешься выходить? — но Василий уже сориентировал тхабс, и семерка людей Круга оказалась в Рязани, в квартире Анны Павловны, тетки Ульяны.
ВОЛОСЫ ДЫБОМ
Анне Павловне пошел восемьдесят четвертый год, но была она еще подвижной и бодрой бабулей, способной позаботиться о себе и об окружающих. Появление племянницы, отсутствовавшей десять лет и считавшейся без вести пропавшей, произвело на нее сильное впечатление, однако она, всплакнув, быстро пришла в себя и захлопотала по хозяйству, даже не пытаясь выяснить, каким образом в ее квартире оказались гости. Вскоре на кухне варились щи, жарились овощи, нарезался хлеб и сыр, кипел чайник и готовился яблочный пирог. Сама же Анна Павловна успевала и готовить, и слушать рассказ племянницы, и делиться собственными переживаниями и новостями, то и дело поднося к глазам платок — старческие глаза скоры на слезу.
Мужчины в это время мылись по очереди в ванной и разговаривали, не задевая важных тем. Решили сначала привести себя в порядок, расслабиться и отдохнуть. Обсуждать план действий следовало на свежую голову.
Так как Мария вместе с Ульяной ушла на кухню помогать хозяйке, Стас после купания остался в зале и уселся в уголке на диване, прислушиваясь одним ухом к разговорам старших, а другим к женским голосам, доносившимся из кухни.
Юрьев снова попросил Котова-старшего разрешить спор, который у него завязался с Парамоновым и Самандаром, и Василий, упиваясь удивительным комфортом, установившимся в душе после встречи с Ульяной, согласился наконец его выслушать.
— Отставим в сторону ближайшие проблемы, — начал Юрий Венедиктович, так и оставшийся в своем домашнем халате, поскольку переодеться ему было не во что, как, впрочем, и остальным. — Но вот вопрос: что вы будете делать, когда закончится война с ликвидатором?
— Не знаю, — озадачился вопросом Василий. — Дел вообще-то полно… до этого надо еще дожить…
— О каких делах речь? Снова возьметесь возрождать «чистилище»?
— Да хотя бы.
— Но ведь деятельность «чистилища» не решает проблемы. Уничтожая лидеров преступного мира, вы тем самым выдвигаете новых. Таковы законы социума, таков человек.
— Значит, нужен новый человек, — весело заявил появившийся в зале Парамонов с полотенцем через плечо; он мылся последним. — Вам должно быть известно, что нынешнее человечество — переходная стадия к цивилизации новой волны. Хранители Круга — ядро этой цивилизации. Вот если бы никто не вмешивался в земную жизнь, не делал революций и разного рода экспериментов, изменений, ни Монарх, ни иерархи, ни Безусловно Первый, жизнь наша была бы намного спокойней. А мы только и делаем, что воюем… за право не воевать и идти своей дорогой.
— Итак, «чистилище»? — посмотрел Юрьев на Василия, терпеливо выслушав тираду Ивана Терентьевича.
— Не знаю, — хмуро сказал Василий. — У вас есть другие предложения?
— Именно так, Василий Никифорович. Я предлагаю организовать новый Союз Неизвестных и возродить Круг, такой, каким он был в начале человеческой эры.
В гостиной Анны Павловны стало тихо.
— Вы надеетесь выйти на уровень прямой коррекции социума? — проговорил с вежливым удивлением Парамонов.
— Идеальных решений лечения социума не существует, вы должны это понимать. Я же хочу воссоздать систему — пусть она будет называться иначе, не Круг, а Сфера, или как-нибудь еще, — которая стабилизировала бы законы реальности, не давала им резко изменяться. Ведь Союзы Неизвестных были созданы именно для стабилизации отношений, для сохранения Изначального Плана бытия.
— Возможно, намерения ваши и благие, но известная формула: «благими намерениями вымощена дорога в ад», — еще ни разу не давала осечки.
— А ваше мнение? — все так же терпеливо, не ввязываясь в дискуссию с Парамоновым, обратился Юрьев к Василию. — Я предлагаю вам место кардинала в обновленном Союзе, причем с ответственностью резонатора распространения нового качества — справедливого воздаяния. Вы будете вторым лицом Союза после координатора.
— А вы первым? — слабо улыбнулся Василий.
Юрьев не смутился, пребывая в уверенности, что ни один человек не в состоянии уберечься от соблазна стать одним из настоящих повелителей не только отдельного государства, но и всей реальности.
— Да, координатором буду я, — спокойно сказал он. — Я хорошо знаю обязанности и ответственность этой фигуры управления и равновесия и готов принять соответствующее Посвящение. Принимаете предложение?
— Спасибо, — покачал головой Василий, — но я не хочу никем руководить и навязывать свою модель мира. Бывший Союз преуспел в этом начинании, диктуя свою волю, внушая всем живущим, что мир плох и жесток, впечатывая в сознание, в психику каждого сценарий катастрофы и вечной войны, базовые установки добра и зла. Да не нуждается добро в вечной борьбе со злом! Миру необходимы технологии согласия, а не борьбы или спора, соблюдение баланса инь и ян, мужского и женского, принципа гармонии всех начал. Даосская философия права. Единственное, чему я могу посвятить свой остаток жизни, так это разработке техник согласия, восстановлению утраченной людьми гармонии, да еще, пожалуй, поиску первопричин и истоков жизни. Руководить социумом — не моя стезя.
В зале снова установилась тишина, потом из прихожей появилась Ульяна с теркой в руке — она тоже слышала речь Котова-старшего, — подошла к сидящему Василию и поцеловала его в щеку.
— Ты все-таки бесподобен! — И убежала обратно.
— Жаль, — вздохнул без особого разочарования Юрьев. — Я рассчитывал на вас. Ну а вы, Вахид Тожиевич? Тоже откажетесь?
— Никакая форма бутылки не способна изменить ее содержания, — сказал Самандар. — Как вы ни называйте Союз, он все равно останется органом принуждения, как и прежний. Если только не изменится база, принципиальная основа коррекции социума. Быть кардиналом я не желаю, но могу взяться за теоретическую проработку законодательства обратной связи.
— Хорошо, мы поговорим об этом отдельно. — Юрий Венедиктович посмотрел на примолкшего Стаса. — А как относится к теме разговора молодежь?
— Я слушаю, — смутился Стас. — Пожалуй, мне более близка точка зрения дяди Васи. Я думал несколько о другом…
— О чем же?
— О внешнем воздействии на нашу реальность. Я не понимаю одной простой вещи: почему даже Монарх, отец человечества, не может прямо воздействовать на реальность? Все ищет какие-то окольные пути, лазейки, использует людей… Что ему мешает? И почему именно наша «запрещенная» реальность так притягивает его и всех последователей — иерархов? Она что, медом намазана?
— На этот вопрос могу ответить я, если позволите, — раздался в гостиной чей-то приятный звучный голос, и прямо из воздуха посреди комнаты вышел высокий человек с сединой в черных волосах, одетый в пятнистый плащ и сапоги.
