Граф (СИ) - Злотников Роман Валерьевич
Как бы там ни было — с тайной выгрузкой золота тоже справились. Поскольку корабль после столь долгого путешествия требовал ремонта… ну, или, если уж быть откровенными — разборки на дрова, его вполне легитимно отогнали в Кронштадт и поставили к дальнему причалу. После чего вплотную к нему подогнали пароход, принадлежавший компании «Павловские механические заводы» на который доверенные люди Даниила аккуратно перегрузили «чугунный балласт» со старого корабля, каковой потом «повезли на переплавку». Сразу после чего пароход был отогнан к Олонцу, где на нём была заменена команда, которая повезла груз в далёкое путешествие на Урал, где оно должно было быть переплавлено в стандартные слитки и уже после этого часть его должна была вернуться назад, в Петербург. Ну а другая часть — отправиться совсем в другую сторону.
Что же касается прикрытия — то Данька вспомнил о Ленских приисках, из-за которых вождь мирового пролетариата — Владимир Ильич Ленин и приобрёл свой псевдоним. После запроса в Горное ведомство выяснилось, что пока никаких относительно крупных приисков на Лене не существовало… так что Николай распорядился немедленно подготовить весьма многочисленную экспедицию в те места. Понятно, что река Лена — огромна и имеет протяжённость более четырёх тысяч километров, так что искать месторождение на её берегах можно очень долго, но бывший майор припомнил ещё один топоним. Бодайбо! В его времени это был город, которого нынче, понятное дело, не существовало, но, судя по тому, как звучит это слово — в качестве названия был взять какой-то местный топоним. Непонятно какой — гора, река, урочище, озеро… но отыскать его было вполне реально. Ну а там — разберутся…
В самой же имперской столице ситуация, между тем, так же набирала обороты. Пока Даниил занимался привезённым золотом, Николай собрал специальное заседание Государственного совета, на котором был поставлен вопрос усиленной колонизации Калифорнии. Его итогом стало решение открыть в этой новой российской губернии монетный двор и отделение Государственного казначейства. А также в ближайшие пять лет переселить на земли Калифорнии ещё не менее сорока тысяч человек. Для чего кликнуть клич по городам, весям и казачьим землям, а также обязать всех помещиков-должников Дворянского банка выделить из состава своих поместий по одной-две-три семьи (в зависимости от размеров заложенного поместья) для переселения за море, обеспечив их инвентарём, скарбом и пропитанием на время дороги…
Забегая вперёд, следует сказать, что поначалу дворянство отнеслось к затее весьма наплевательски, но после того, как в прессе начали регулярно появляться статьи о наложении штрафа, а то и запуске процесса отчуждения поместий у лиц, пренебрегших исполнением данного указа — дело сдвинулось с мёртвой точки. Впрочем, всё равно большая часть переселенцев, отправившихся в Калифорнию, оказалась отнюдь не из числа помещичьих крепостных.
Кроме того, было принято решение отправить в Калифорнию эскадру пароходофрегатов. Да-да, тех самых, разработанных с подачи Даниила бывшими моряками из числа декабристов. То есть, теперь уже, не только бывшими — за столь эпический труд, как разработки нового типа корабля и запуск его в серию тому же Бестужеву с несколькими сотоварищами было объявлено о помиловании. Но запрет на появление в столицах и некоторых крупных городах у них по-прежнему сохранился. Так что у Даньки появилось предположение кто будет исполнять обязанности офицеров и капитанов на кораблях той эскадры, которая отправится в Калифорнию.
С пароходами, кстати, пришлось повозиться. Пока окончательно отработали архитектуру, обводы, машину — прошло почти пять лет. Особенно много пришлось возиться с винтами. Прежде чем удалось отработать конструкцию и весь пул технологий производства — с разработчиков семь потов сошло. Всё время то каверны на лопастях, то биение, то форма лопастей плавала… Но — справились. Со всем. Так что сейчас уже было не страшно отправлять корабли в долгий поход на другую сторону «шарика».
Фрегаты были созданы на базе типа «Спешный», но, в отличие от своих «прародителей» несли не пять или, даже, как у некоторых образцов аж шесть с лишним десятков орудий [21], а всего двадцать. Но все эти пушки были куда мощнее тех, что стояли на вооружении «предков» и, при удаче, должны были доставить серьёзные неприятности даже огромным стопушечным линкорам. На что «прародители» были практически не способны.
А ещё, Аракчеев, после всего сделанного осыпанный Николаем милостями, внезапно, отказался от почётной отставки и выразил желание вернуться обратно «даже и не в статусе губернатора». Слухи о том, почему он так решил, ходили разные, но большинство утверждало, что это было связанно с женщиной, с которой губернатор Калифорнии сошёлся во время своего пребывания там. Личность этой женщины в разных слухах описывалась по-разному — кто-то говорил, что это вдова мексиканского гранда, родом из испанских колонистов, кто-то — что индианка, ставшая сначала его экономкой, а потом и согревшая его постель. Что, впрочем, после ставшей известной свету более десяти лет назад истории с Шумской, никого особенно не удивило. Многие, кстати, ещё при отправлении того каравана с декабристами посчитали, что основной причиной, побудившей Алексея Андреевича принять предложение императора возглавить сие предприятие, была именно та история… Как бы там ни было — желание Аракчеева вернуться обратно в Новый свет изрядно всколыхнуло аристократическое общество Петербурга. И вылилось это в стремлении довольно многих отпрысков дворянских семей составить ему компанию. Более того, среди фрондирующей молодёжи стало модным публично демонстрировать желание уехать на новые земли, потому как там, по их мнению, непременно должна была иметься та самая желанная «свобода»…
В хлопотах по подготовке нового каравана в Калифорнию прошла вся зима и весна, и всё это время именно это готовящееся событие являлось главным новостным драйвером светской жизни. В свете бурно обсуждали кто ещё решил отправиться в Калифорнию, кого берёт с собой, сколько и на что потратился… Хотя, конечно, время от времени, появлялись и другие новости. Так, в январе следующего тысяча восемьсот тридцать седьмого года общество всколыхнул указ императора о разрешении самовыкупа крестьян [22]. Многие усмотрели в нём очередное покушение на исконные права дворянства, но поскольку предельные суммы самовыкупа были установлены достаточно крупные, зародившееся было недовольство быстро сошло на нет. Наоборот — кое для кого из многолетних должников Дворянского банка это решение оказалось чуть ли на манной небесной! Потому что банк, ранее относившейся к «соли земли русской» — её дворянству, весьма лояльно, в последний год начал отчего-то ощутимо закручивать гайки. А в апреле свет всколыхнула новость, что владелец обширных земель на юге России и любимец императора граф Николаев-Уэлсли оформил крупный кредит в Дворянском банке. Многие посчитали это знаком того, что дела у этого выскочки начали идти плохо. Потому что до сего момента он обходился без кредитов и даже более того — иногда, даже, некоторым образом сам кредитовал казну. Например, при строительстве Александровской железной дороги. А нынче вон — за кредитом побежал. Причём, кое-кто пошёл в своих предположениях куда дальше… Потому как для чего люди в Дворянском банке кредиты берут? Ну не на хозяйство же… Вот и граф тоже, скорее всего, эти деньги не на свои заводы потратит, а на балы, приёмы и иные ублажения красотки-супруги. Недаром на неё вся мужская половина высшего света слюни пускает. Но до сего момента она из себя скромную корчила, да, видно, наконец и её время пришло — нашёлся кто-то кто норовистую кобылку объездил. Ну да она часто на балах блистает — вот и попался, похоже, какой молодой корнет или гвардейский поручик. Вот муж и засуетился…
А пятого июня новый караван, в почти полтора десятка судов, пять из которых были новейшими пароходофрегатами, а остальные — частью транспортами, а частью блокшивами из старых линкоров, загруженными переселенцами, инвентарём и оборудованием монетного двора, вышел из устья Невы и двинулся в сторону выхода из Финского залива. Как там оно дальше повернётся с русской Калифорнией — никто точно сказать не мог, но то, что если сегодняшний караван до неё доберётся, шанс на то, что она останется русской, заметно возрастёт — было понятно каждому. Увы, в том числе и недругам России…
