Новичок в XIX веке. Снова в полиции! (СИ) - Леккор Михаил
— Нижайше имею честь представиться! — четко сказал он, прежде всего, императору, а потом, мило улыбнувшись Марии, — князь Долгорукий Константин Николаевич, сотрудник Московской полиции, коллежский асессор. Прибыл в связи с награждением, но могу посодействовать в поисках украденного бриллиантового гарнитура и аресте означенного злоумышленника.
Ради разнообразия, император на эти слова князя не рассердился и даже не обиделся. Более того, поощрительно улыбнулся.
Но князь Долгорукий оказался тем еще фруктом. Представившись, он затем замолчал. Лишь коротко улыбнулся Марии — я про тебя помню и на тебя не обижен. И все!
С точки зрения человека демократического XXI века все было вполне нормально. Но для российского поданного XIX столетия, находящегося при самом государе-императоре это было, как минимум, довольно-таки странно. И даже дерзко и для высокого аристократа.
Николай Павлович многозначительно переглянулся с дочерью, медленно вплотную пошел к князю. По своей природе и военному воспитанию, император был высок и строен. Почти все поданные его были ниже ростом и смотрели на него снизу вверх не только фигурально, на словах, но и физически, реально.
Что же, князь Долгорукий был, видимо, досадным исключением из общей массы российских поданных. Во всяком случае, взгляд Константин Николаевича, который хотя и являлся немного ниже, был направлен прямо в лицо императора, а не на район груди или плеч. Это было внове для Николая Павловича, но совсем не нервировало его. Благо смотрел князь почтительно и очень по-деловому, практически как главноуправляющим III отделения его канцелярии и шеф отдельного корпуса жандармов Бенкендорф. Такой подход понравился императору. А молчалив, что же не всем быть болтливыми, как английские лорды!
Так и не услышав продолжения разговора со стороны гостя, император неспешно продолжил:
— Вас вызвали в Санкт-Петербург первоначально только для награждения. По-моему ордена святого равноапостольного князя Владимира второго класса и святого князя Александра Невского. Для вашего чина это очень высокие ордена. И хотя это не запрещено, но, по крайней мере, удивительно и мною не поощряется. Если не сказать больше.
Есть масса орденов низших степеней и невысоко статуса, медалей, награждение ими не менее почетно и пользительно для награждаемого. Ведь происходит изменение его положения в государства от крестьянина до почетного гражданина, наконец. Хотя к вам, князь рюриковой крови это не относится. И все же так обычно не делается.
Ваш директор полиции Аристарх Поликарпович был очень настоятелен и представил достаточно убедительные доказательства. Но окончательную точку в этом вопросе поставили мои министры. Так-то я бы не согласился, но министр финансов Е. Ф. Канкрин настоял, что удивительно. Он его активно поддержал и со своей стороны предложил выдать вам в аренду три тысячи ревизских душ на двенадцать лет. А ведь по иным награжденным он по-прежнему сохранял крайне негативное мнение. Даже если это всего лишь сотня душ списочного состава крестьян. И для кого! Уважаемые люди — генералы, тайные советники, люди, убеленные сединами.
Конечно, время от времени я настаиваю на своем. Выдавали наградные, как по списку, так и индивидуально. Но с постоянно негативным отношением к этому Канкрина. И вдруг…
Николай вдруг по заговорщицки улыбнулся, показывая, что сейчас к его словам можно не относится серьезно:
— Скажите, князь, я уже хорошо знаю Егора Францевича много лет. только министром финансов он является где-то около десяти лет, а сейчас я не узнаю его. Как вы сумели буквально околдовать его?
К такому вопросу попаданец Георгий Васильевич был подготовлен заранее и подготовил складный ответ:
— Ваше императорское величество, с его высокопревосходительством я встретился в Москве на профессиональной почве. Министр был обокраден, а полиция была, к сожалению, бессильна. Я тогда только начинал работать и поэтому подключился с опозданием. Мне понадобилось половина дня, чтобы закрыть уголовное дело и оправдать невинных.
— Вот как, — задумчиво сказал Николай Павлович, — про половину дня он ничего не говорил. Хотя ладно, — вернулся он к прежней теме, — совокупные их доводы (директора московской полиции и министра финансов) были настолько убедительны, что я не только согласился наградить вас, но и хотел бы видеть. И министр внутренних дел М. Н. Блудов, едва съездив в Москву, горячо стал поддерживать своего коллегу.
Тем более, газеты я тоже считаю и о блестящей деятельности извещен. В частности, последнее дело об убийстве барона NN вы провели замечательно, а вот жандармы отдельного корпуса наоборот, очень плохо. И я согласился.
А ордена такого уровня выдаются только в Санкт-Петербурге. И только мной лично. А то, что вы энергичны и очень активны, мы с Марией уже увидели. Впечатляет, хотя у меня одобрения не вызывает. Мда-с!
Николай Павлович замолчал, не торопясь, сел, но не за свой служебный стол, а на диван. Только там он продолжил:
— Хотя, не буду скрывать, главная причина, почему вы здесь, чисто рабочая и связана с вашей профессиональной деятельностью.
И я хочу вас спросить, князь, возьметесь ли вы за очень деликатное, связанное только с императорской семьей дело? Кроме уголовного решпекта здесь есть и моральная, и политическая, и, наверняка, дипломатическая стороны. Если что, если об этом узнают, измарают так сильно, что и я не помогу.
Потому сразу предупреждаю — здесь ожидать ордена, скорее всего, не стоит, более того, при случае можно и карьеру обрушить. И Мария Николаевна здесь будет практически не причем. По крайней мере, напрямую. Так что, если вы откажитесь, я на вас и не обижусь. Получите ордена и поедите обратно в Москву.
И забудьте про мою старшую дочь. Она вам не родня! Это я вам говорю, как ее отец и как ваш император!
Николай I договорил, выжидательно и грозно глядя на него.
На это Константин Николаевич, не думая, ответил. У него за спиной были почти два поколения благородных князей. И попаданец только добавил пикантного перца кровь. Получился своего рода взрывоопасный коктейль из прошлого и будущего поколений.
Во-первых, конечно. Вон, как она сидит с императором на диване с упрямым видом, не очень-то довольная отцом. Кажется, он тоже ей, как минимум, нравится! Поэтому, ему всего лишь надо быть рядом с ней. Сама упадет в объятия, не будь он мужчиной временным пространством длиной в две сотни лет!
Во-вторых, новое следственное дело. Его надо раскрыть, ибо это жуткое безобразие — обворовать саму императорскую семью!
И пусть это будет опасная и тяжелая работа с теперешними уголовными элементами. Ему надо обязательно найти любимый Машин гарнитур и схватить одного очень наглого преступника. И разобрать какие-то еще весьма опасные и дурно пахнущие узлы отношений, на что немногословно намекал император Николай Павлович.
— Я — князь Долгорукий, — высокомерно сказал Константин Николаевич, — мне от рода дано беречь благословенную Богом семью Романовых. И я приложу все силы и ум для их защиты. Говорите, государь! Я поймаю злоумышленника и верну драгоценные безделушки!
— Вот. Мария, это настоящий русский дворянин, — не от чина, не от орденов, а от древнего благородного рода, — не мог не сказать гордо и довольно Николай Павлович. Он хотя и был недоволен князем, но не мог не отметить его положительные стороны. Констатировал: — не зря я на него не обиделся. Что же кается дела, оно в следующем…
Как быстро понял Константин Николаевич, дело было с сильной гнильцой. Если вообще не сказать хуже. Хотя это ведь как посмотреть.
По словам императора, на прошлой неделе в воскресенье вечером Николай Павлович с семьей возвращались на конных каретах в сопровождении гвардейского конвоя из Павловска — городка из-под Санкт-Петербурга, любимого императором за свою природу и медленное спокойное развитие жизни.
А ухали они туда только с одной ночевкой, поскольку у августейшего отца многочисленного семейства было много государственных забот в столице. И, разумеется, никого не обеспокоило, что Мария просто оставила свой любимый бриллиантовый гарнитур на столе в одной из комнат (никто даже не помнил, в какой). Но когда они вернулись обратно домой из Павловска, драгоценностей уже не было!
