Спаситель (СИ) - Прохоров Иван

– А ну раскуй и другова, Петька! – крикнул приказчик солдату, убирая кошель за пазуху. – Сведалось, не раскольщики то, а холопы Мартемьяна Захарыча.

– И кто же ты таков, Филипп? – спросил Бартов у Завадского, когда они вышли на свет из мрачной избы. – Чернец – не чернец, не купец, не крестьянин и не служилый, сказал бы немец – ан нет, видал я их, бывают промеж них толмачи грамоте зело ученые, а все неровно толкуют. Ты же чудно молвишь, ан ровно. Кто же ты?

Завадский впервые услышал здесь этот вопрос и задумчиво посмотрел в лицо приказчику. Взгляд того опять уплывал на сторону.

– Я почитай сибиряк.

Бартов понимающе кивнул и улыбнулся.

– Слыхал як сказывают? В Сибирь по нужде али по воле, от грехов старых. Ведаешь понеже?

Завадский еще раз глянул на приказчика и устремил прищуренный взгляд на верхушки сосен вдали.

– Понеже матушка Сибирь прошлого не помнит.

– Верно, – согласился приказчик.

В этот момент оглушительно засвистели дозорные на башне – те самые Патрик и Анисим.

Следом за свистом, раздался душераздирающий крик:

– Степняки-и-и!

– Сколько?! – тут же в ответ заорал Бартов и сорвался с места, одновременно махая толпе казачков.

– Тьма! На приступ валом идут!

Свисты раздавались со всех башен, одна за другой.

Тут Завадский понял, что давно уже слышит какой-то гул, который нарастая превратился в топот множества копыт и понял, конные атаки – это страшно. И хотя на их пути частокол (виденный ров и насыпь с остатками деревянного «чеснока» он в расчет не брал – курам на смех) Завадскому не верилось, что пускай и высокий, и толстый, но все же деревянный забор станет серьезной преградой человеческому уму и намерению.

И все же он оказался надежен – простой частокол, основа крепости русских острогов. Благо никаких пушек степняки не имели. С разных сторон застучало – это особенно забеспокоило солдат и приказчика – они активнее забегали. Из арсенала казак охапкой вынес мушкеты, которые расхватали в мгновение ока. Завадский слабо представлял, что будут делать невидимые пока степняки, чтобы взять острог. Представлялось, что ставить какие-то лесенки и пытаться по ним взбираться как в битве за Хельмову Падь во «Властелине колец», который они смотрели с дочерью, однако как выяснилось – киргизы со всех сторон бросились рубить топорами стены, прикрываясь от башенных обламов щитами.

– Подсобляйте, чернецы! – крикнул раскольникам рослый казак, видимо пятидесятник, проталкивая шомпол в дуло длинной пищали, которую легко удерживал одной рукой. – Коли ворвутся, помирать все будем!

Раскольники поглядели на Завадского, тот коротко кивнул.

– Под Чулымкой берите мост, справа враз под вашу десятку. Наперво воды лишат.

– Пороху дай, казак!

– С арсеналу майте!

Казаки толпились на угловых башнях, стреляли вниз и по диагонали вдоль стен. От трескучих залпов едко пахло порохом и подымались дымные облака. Со стороны Чулыма тоже струился дым – подожгли острожью стругу. В это время раздался вопль – с центральной башни свалился Патрик, пронзенный стрелой в глаз, и дико кричал, корчась на земле. Под дозорной было жарче всего. Некоторые казаки швыряли с верхних мостов через частокол заранее приготовленные булыжники. Видимо не очень продумано. Уже двоих таких метателей скосили стрелы.

Завадский забрался на верхний мост, где отбивались его староверы и выглянул за частокол, хотя его сразу же аккуратно рукой отодвинул Данила. Он поразился тому, что успел увидеть – всю прибрежную кромку от Чулыма до рва заполонили озверелые азиаты. Они гораздо ловчее, чем русские управлялись с конями, ловко носились на них, стреляя на ходу из лука. Стрелы при этом летели со страшной стремительностью и со свистом, словно пущенные из арбалета. Одна воткнулась в опору моста рядом с рукой Завадского и загудела, передавая колебания в руку. Киргизы – в стеганых кафтанах, некоторые в легкой кольчуге. До боли знакомые лица строителей и курьеров Яндекс.Еды отличались только наличием тонких бороденок и висячих усов, как у китайского мастера и что Завадского поразило больше всего – обилие узнаваемых киргизских национальных шапок – «калпаков», которые белели словно горные эдельвейсы на кровавом поле. У Завадского самого была такая войлочная шапка – ему подарили, когда он ездил с делегацией историков в Бишкек не межвузовскую конференцию.

Глава 14

Киргизы под стенами неистовствовали не хуже паствы на сеансе массового гипноза – Завадский предположил даже следствие какого-то ритуала или употребления особых снадобий. Они корчили рожи, скалили зубы, визжали, но что удивительно – действовали при этом организованно – со всех сторон они прикрывали щитами рубивших стены внизу, пока остальные скача на лошадях и притаившись за насыпью огрызались градом стрел, мешая казакам палить из ружей. Пуски стрел и свое активное буйство они сопровождали агрессивными выкриками. Завадский, разумеется, ничего не понимал, узнавались только змеино-шипящие звуки, разбавленные «ыканьем». Страшное зрелище, у Филиппа захватило дух от мысли, что будет, если свалиться туда к ним. Впрочем, ему удалось вскоре это увидеть – с другой башни упал с обходки раненый казак. Киргизы с оглушающим визгом набросились на него с топориками, принялись остервенело рубить, вырывая вместе с мясом дикие вопли умирающего. Казаки высунулись гуртами из обеих башен в надежде отбить товарища. Несколько киргизов упали замертво, но с башен тоже свалились двое казаков. Один рухнул на мост со стрелой в груди и часто и коротко дышал, глядя на небо.

Жарче всего было с восточной стороны, перед въездной башней. Там киргизы, попрятавшись в сгоревших избах, пускали стрелы, много шумели, слышались даже матерные русские слова. Страшновато, но толку мало. Между тем первая серьезная проблема пришла откуда не ждали – с наименее атакуемой южной стороны. В горячке битвы забыли про нее, а обороняющихся там было немного. Киргизы взяли количеством и раздергали юго-западную башню бомбардируя ее стрелами. И без того отвлекаемые битвой за главные ворота казаки, не могли толком высунуться. Стена на востоке шла выпуклой дугой без просадки. Башня на другом углу воевала с киргизами, пытавшимися сделать проруб внизу. Однако рубили они еще и за изгибом и вскоре сделали лаз. За спинами казаков раздался женский визг. Около пары десятков киргизов проникли в острог, высыпав из примыкавшей к частоколу двухэтажной избы. Вооруженные короткими метровыми копьями и топориками, они сходу изрубили пятерых казаков на острожной площади. Казаки отстреливались с мостов. Завадский, присев за опорой с ужасом наблюдал как чертовски долго заряжают казаки шомполами тяжелые мушкеты, которые до кучи то и дело осекались и не всегда валили киргизов на убой. Один казак с южной стены стрелял в бегущего на него с диким ором киргиза, но тот лишь моргнул при хлопке, а подбежав всадил казаку топорик промеж глаз.

В ближнем бою эти ружья практически бесполезны. Но казаки по русской смекалке побросали лестницы и не подпускали киргизов близко к мостам. Завадский сделал знак Даниле, и указал на вход в избу. Казаки сообразили, что первым делом надо заткнуть эту дыру и разделившись позалпово взяли под примитивный огневой контроль место прорыва. Врывавшиеся киргизы падали как подкошенные под градом пуль. И хотя они были очень воинственны, и явно не страшились смерти, скоро их трупы лежали уже горой у дверей избы, и новые лезть не спешили. Видимо, меняли тактику. Успевшие ворваться перерубили всех казаков внизу, а также женщину и дьячка, прятавшихся в приказной избе. Забраться на мосты им не удавалось. Они попрятались под ними и в избах, запускали стрелы из темноты. Возникла тактическая пауза. У казаков командиром был высокий пятидесятник, но он был больше хорошим воином, чем командиром и не мог ничего придумать. Киргизы тоже не блистали хитроумной тактикой. Агрессивная атака превратилась в вялотекущую хаотичную бойню. Казаки переключились в основном на внешние стены, стали помогать просевшим башенным стрелкам, но выяснилось, что приступов там уже и нет. Все киргизы ринулись к прорубленному лазу на южной стене, а что делать теперь и сами не знали. Перед Чулымом в траве, во рву и на насыпи лежало много мертвых киргизов и лошадей, кто-то стонал. Выжившие попрятались за обрывом, но стрел не запускали – было видно только как за насыпью двигаются наконечники их копей и белые шапки.