Гуд бай, Америка! Книга 2 (СИ) - Цой Юрий
Тестюшка раздухарился, а я с грустью размышлял, что предпринять прямо сейчас и какие вообще стратегические перспективы проживания на территории Америки. Раз уж тут Кеннеди не так уж давно грохнули, то спрятаться от неприятностей практически нереально, да и бессмысленно. Какая это будет жизнь за забором и под охраной? К тому же я прекрасно помню последние годы своей прошлой жизни и ситуацию, которая воцарилась в этом государстве стремительно утопающая во всеобщей деградации, наркомании, попрании всякой законности грозящей ввергнуть страну в гражданскую войну. Новая реальность конечно слегка отличалась, но общая концепция не изменилась и кто сказал, что не приведет к тому же результату, что и в моем времени. А вот в СССР многое поменялось! Сталин живее всех живых, страна развивается, переосмысливает концепцию развития и худо-бедно делает все, чтобы простому народу жилось с каждым годом лучше и безопасней. Я посмаковал в уме последнюю мысль и уже на следующий день набрал номер телефона, имеющийся на визитке от резидента советского представительства.
— День добрый мистер Биркин! Удачно, что я дозвонился! Нельзя ли мне воспользоваться вашим предложением и посетить повторно вашу страну? Конечно же с семьей! Да, неделю можно подождать. Спасибо!
Через неделю я получил от посыльного конверт с приглашением от Советского Правительства посетить их страну в любое время. За эти дни я оформил нам паспорта и приобрел билеты на самолет до Стокгольма. Заодно подписал у нотариуса доверительное управление своими акциями на своего тестя, который принял это совершенно спокойно, так как ценность их на данный момент была смехотворно мала. Китти услышав о нашем турне за границу, причем я озвучил только наше посещение Европы, так как «занавес» в СССР, хоть и не железный, но все же имелся, только вот, Китти сильно обиделась что ее не берут с собой и принялась мстить с особой жестокостью, выжимая из меня все соки, преследуя и заставляя заниматься с ней сексом при каждом удобном, в ее понимании, случае. Так как понимание у нее было своеобразное, то можно сказать, что мы делали это постоянно, как только я восстанавливался от предыдущего акта любви и был готов к новому подвигу, что младшая легко определяла повисая на мне и, притиснувшись своим восхитительным телом, задавала после поцелуя томным голосом вопрос: «Стоя или раком?». Мери ничем не смогла мне помочь отбивать эти атаки, чувствуя себя немного виноватой перед сестрой, и из дома мы оба уезжали с видимым облегчением, провожаемые в аэропорт всем семейством.
Вещей мы взяли совсем немного, везя нашу малютку в небольшой складывающейся коляске, которую сдали в багаж. Взойдя на высокий трап с дочкой на руках, я оглянулся на строение международного аэропорта, на синее небо над головой, вздохнул и мысленно произнес: «Гуд бай, Америка!».
Очень скоро мы уже летели над океаном, совсем не беспокоя соседей, так как я легко успокоил после взлета малышку Эмилию, транслируя ей чувство безопасности и толику энергии, от чего она почти сразу заснула и проснулась только в конце полета.
— Как хорошо ты придумал! Европа! Хочу в Париж! Мы ведь поедем в Париж⁈ — Мери была счастлива легко перенося болтанку воздушного судна, и не догадывалась о моих коварных замыслах вернуться на «историческую родину». Я решил показать ей СССР и уже там решить останемся мы или нет. Официального запрета на посещение страны Советов нет, и мы сможем если что вернуться оттуда в Америку, но жизнь нам это точно осложнит, по крайней мере о преподавании в университете можно будет забыть.
Стокгольм нам показался скучным, но весенняя погода сделала его более симпатичным, разукрасив первоцветами и первой зеленью. Поэтому мы не долго тут задержались и уже через два дня сели в Мальме на паром и за несколько часов переправились в Копенгаген, оказавшись в Дании, от которой можно было поездами добраться до любой точки Европы. Я решил не отказывать себе в удовольствии осмотреть Европу, еще не испорченную толпами арабов и негров и тем более воинствующими украинцами. К тому же в России пока еще холодно, а сроков по въезду у нас не имелось, что так и значилось в письменном приглашении подписанное Молотовым: «В любое удобное для нас время».
Копенгаген не сильно отличался от Стокгольма, разве что своим портом и более урбанизированной городской структурой, поэтому мы, не долго думая, отправились в спальном вагоне прямо в Берлин, который по прежнему был разделен надвое, что мы обнаружили в первую очередь и я очень удивился, наблюдая беспрепятственный ручеек горожан струившийся в обе стороны мимо будки КПП и опущенного шлагбаума. ГДР в этом мире не отгородился бетонной стеной, а создал у себя условия жизни ничуть не хуже, чем у соседей, и уже правительство ФРГ думало о том, что бы предпринять, чтобы их граждане не переселялись в благополучную Социалистическую Республику. Пока все держалось на паритете, но я точно знал, что рано или поздно извращенный либерализм и псевдодемократия западных стран приведет к расколу мира на два лагеря, отгораживая одних от других и сталкивая вплоть до вооруженных конфликтов. Именно поэтому я и решил оказаться на нужной стороне, хотя до этого еще довольно далеко и не очевидно, что для той, что для этой стороны. Поэтому погуляв на буржуйской стороне, мы с любопытством сходили на ту сторону и, без проблем обменяв доллары на советские марки, прошлись по магазинам, разительно отличавшихся от Московских и почти не уступавшие заграничным, а во многом и выгодно отличающиеся более низкими ценами. А уж социальные блага в виде бесплатной медицины, обучения, детсадов и копеечной оплаты жилья составляло серьезную конкуренцию западному образу жизни. К тому же атмосфера всеобщего братства существовала не на словах, а на деле, отражаясь на счастливых лицах детей и в том числе взрослых, которые услышав наш американский старались во чтобы то ни стало помочь, показать, а то и проводить в то место, которое нужно обязательно посетить любому иностранцу. Короче образцовый кусочек социализма, который подпитывался со стороны Советского Союза, создавая привлекательную витрину социалистического образа жизни, в котором хватало своих «тараканов» и проблем. Надеюсь, товарищ Сталин еще поживет и не допустит того состояния общества, когда шкурничество приобретет новое качество и извратит идеи социализма. Думаю, все решит экономика. Сумеют Советы справится с перекосами промышленности, которая работала отлично, но часто делала не то, что нужно в данный момент своему населению. Соваться с советами мне что-то расхотелось после первого «теплого» приема моего отечества, поэтому остается надеяться на видимые различия с моей реальностью, начиная с этой необычной хромосомы, поныне живущим Сталиным и еще нескольких членов политбюро из старой гвардии и заканчивая менее жестким противостоянием двух идеологических систем.
— Смотри какие симпатичные детки! — Мери с умилением смотрела на колонну ребятишек во главе с воспитательницей преходящих улицу и размахивающие зачем-то красными флажками. Почти все белобрысые, симпатичные и веселые. — Видишь Эми! Хочешь так ходить? — Взял на руки нашу дочу и направил ее любознательный взор в нужную сторону. Мери пропустила мимо своих симпатичных ушек мою фразу, но вечером все же высказалась.
— А ведь на той стороне люди живут совсем по-другому! Ты заметил? Мне они показались более счастливыми и такими… свободными, что ли! Здесь все заняты конкуренцией и добыванием денег, которые являются мерилом благополучия и уважения. А что там?
— А там… А там ценен сам по себе человек и его внутреннее содержание. Чем оно богаче, ярче и направлено в нужную сторону, тем он более уважаем обществом и получает от него материальные блага в соответствии с его вкладом, направленном на улучшение того самого общества. Как-то так. А еще там не крадут детей…
На следующий день мы ходили по Западному Берлину с отстроенными после войны новенькими зданиями, кроме памятника разрушенного рейхстага и, устав от длинных и широких улиц, засели в кафе под тентом на улице и принялись вкушать знаменитые сосиски под Баварское пиво.
