Нил Стивенсон - Движение
— Ещё бы! — воскликнул Иоганн. — Зачем вы делаете карты из золота?
— Оно пластично, поэтому из него легко изготовить карты одинаковый толщины, и при этом единственное из металлов не покрывается ржавчиной или патиной. Однако капитал нужен нам для другого. Как ни странно звучит, у нас в хранилище довольно золота, чтобы перенести на него все карты, которые я привёз с собой.
— Нельзя ли поподробнее? — спросила Элиза.
— Я привёз из Бостона несколько ящиков с картами — вполне довольно для первых испытаний машины.
— Почему вы решили взять их с собой?
— Потому, мадам, что Институт технологических искусств колони Массачусетского залива щедро поддерживали некие значительные особы, и мне подумалось, что им захочется увидеть зримое свидетельство моих трудов. Нет, этого я не предвидел. — Даниель протянул руку к машине, затем, чуть опустив веки, кивнул в сторону Каролины.
— Так в Бостоне есть ещё карты?
— Я оставил в Массачусетсе почти все; сейчас их, с Божьей помощью, уже грузят на известную вам «Минерву». Она вышла из Лондона в конце апреля и должна была на прошлой неделе достичь Бостона.
— Когда «Минерва», с Божьей помощью, вернётся в Лондон, вам потребуется ещё золото для карт, — заметил Иоганн.
— По счастливой случайности, — усмехнулся Даниель, — тогда же и тоже морем нам доставят ещё золото. Говоря о необходимости капитала, я не имею в виду золото для набивки карт.
— Вам, как человеку, продвигающему новую технологию, простительно и даже положено питать оптимизм, который в других областях, скажем, в финансовой, считался бы признаком неопытности, — сказала Элиза. — Меня просят выступить финансистом, и я не могу позволить себе такую роскошь. На мой взгляд, не следует полагаться на то, что два корабля, с картами и с золотом, прибудут в Лондон благополучно и в одно время.
— Я понял, — сказал Даниель. — Позвольте внести ясность: золото и карты едут на одном корабле.
— На «Минерве»?
— И вам, полагаю, известно, какой это превосходный корабль. Я скорее доверю золото трюму «Минервы», нежели хранилищу иного банка. Можно уверенно обещать, что в начале августа, когда она бросит якорь в Лондонской гавани, у нас будет всё потребное для набивки большого количества карт. Сейчас нам нужно финансирование Клеркенуэлл-корта, чтобы построить логическую машину.
— Верно ли я понимаю, что вы уже обращались к своему благодетелю с просьбой о дополнительной поддержке и получили отказ?
— Роджер Комсток посоветовал мне обраться к вам, мадам.
— Вот уж не думала, что у такого человека могут кончиться деньги.
— Строго говоря, речь о свободных средствах. Вы сами знаете, сколь многое сейчас лежит на весах. Опасности, вынудившие принцессу Каролину искать убежища вдали от садов Ганновера, не обошли стороной и маркиза Равенскара. Он тратит все силы на то, чтобы вооружиться для борьбы с Болингброком.
— И не безрезультатно, если верны вчерашние новости из парламента, — вставил Иоганн.
— Вчерашний день принёс Комстоку победу, но это была не более чем стычка. Сражения — впереди.
— Удивительно, что у него вообще находятся деньги и время на логическую машину, — заметил Иоганн.
— По правде сказать, у него нет для неё ни того, ни другого, и он пока совершенно о нас забыл, — отвечал Даниель.
— Таким образом, вы просите о переходном займе, — сказала Элиза.
— О да, мадам.
— Нельзя отправляться в переход, не зная, какое расстояние предстоит покрыть.
— От сего дня до того, когда Ганновер станет венчанным королем Великобритании.
— Что может не произойти никогда.
— И тем не менее, как заметила одна мудрая особа, все мы на это ставим.
— Однако могут пройти годы.
— Скорее я продам себя на главной площади Неаполя в качестве жиголо, чем королева Анна доживёт до конца 1714 года, — заверил Даниель.
— Какую сумму вы просите?
— Регулярное пособие в течение некоторого времени. Мистер Хам набросал кое-какие цифры.
— Боюсь, это будет скучновато, — проговорила Элиза. — Я предлагаю разделиться. Иоганн хорошо считает, он побеседует с мистером Хамом. Хильдегарда, возможно, захочет остаться с ним.
— А вы, мадам?
— Я хорошо умею вести переговоры, — сказала Элиза, — поэтому отвезу вас обратно в Клеркенуэлл-корт, а по дороге мы побеседуем. Если без обиняков, я хочу знать, что вы намерены представить в качестве залога.
— Любопытный монетный двор вы создали, — заметила Элиза.
Даниель очнулся от сонного полузабытья. Всю дорогу вдоль Флитской канавы до Холборнского моста герцогиня Аркашон-Йглмская молчала, глядя в окно. Сейчас они застряли в Филд-лейн — узком жёлобе, полном кирпича и конского навоза.
Лондон пробуждался неохотно. Народ растратил все силы на вчерашнюю казнь. Даже те, кому не удалось пробиться сквозь толпу и увидеть само повешение, были заняты: обчищали карманы либо утоляли голод и жажду тех, кто пробился. Знать тем временем упивалась жестоким зрелищем совершенно иного рода: в парламенте виги вдруг принялись допытываться, куда делись доходы от асиенто. Представители высшего света допоздна сбывали акции Компании Южных морей, а затем в кофейнях и клубах пичкали друг друга неверными сведениями.
Однако сейчас, ко второй половине дня, завсегдатаи Тайберн-кросс и Вестминстерского дворца наконец пробудились окончательно. Все, кроме Даниеля Уотерхауза. Он уже задрёмывал, когда странное замечание Элизы заставило его вздрогнуть и поднять голову.
— Простите? — спросил он, выгадывая время, чтобы проснуться.
— Я пытаюсь подобрать сравнение для ваших брайдуэллских занятий, — отвечала Элиза, затем, видя, что не прояснила свою мысль, выпрямилась, как кошка, и поглядела Даниелю в лицо. Она была так прекрасна, что он поёжился.
— Считается, что всё золото одинаково, — продолжала Элиза, — и между его унцией здесь, в Шахджаханабаде и в Амстердаме нет никакой разницы.
«Вот бы кто-нибудь объяснил это Исааку», — подумал Даниель и тут же устыдился своей мысли. Исаак так и не оправился от приступа, который пережил в Вестминстере две недели назад. Он по-прежнему был в доме Роджера Комстока и не вставал с постели.
— Финансист, у которого просят ссуду, тщательно оценивает имущество заёмщика, убеждаясь, что ссуда будет надёжно обеспеченна, — продолжала Элиза. — У вас есть золото. Его можно взвесить. Лучше обеспечения не придумаешь. Однако тут возникает сложность. Вы используете золото не как золото, а как хранилище информации. Пропущенная через орган, карта обретает ценность — по крайней мере для вас, — которой не обладала прежде. Если её расплавить, ценность будет утрачена. Мне приходит в голову только одно сравнение — с монетным двором, где гладкие золотые диски, выйдя из-под чекана, приобретают дополнительную ценность. Вот почему я сказала, что ваш орган в Брайдуэлле подобен маленькому монетному двору, а ваши пробитые карты — монеты нового мира.
— Вы меня убедили, — сказал Даниель. — Надеюсь лишь, что сэр Исаак этого не услышит и не зачислит меня в соперники.
— Если слухи о здоровье сэра Исаака правдивы, — отвечала Элиза, — то вскоре Монетный двор возглавит кто-то другой. Впрочем, это к делу не относится. Предположим, вы создали логическую машину и она заработала. В таком случае ценность — я говорю об экономической, а не эстетической, моральной или духовной ценности — вашего предприятия заключена в возможности выполнять логические и арифметические действия при помощи карт.
— Да, мадам, это всё, что мы можем предложить.
— Если кредитор изымет карты в погашение долга и расплавит, информация, записанная на них, погибнет, логическая машина лишится возможности работать и ценность, о которой мы говорили, обратится в ноль.
— Верно.
— Отсюда следует, что золото, превращённое в пробитые карты, плохой залог — его нельзя обратить в деньги, не погубив ваше предприятие.
— Полностью согласен, что это золото не может быть обеспечением ссуды.
— Более того, если я правильно понимаю, карты и машина, как только она заработает, отправятся в Санкт-Петербургскую академию наук.
— Да, таков должен быть первый этап.
— А следующие, если вы их построите, перейдут в собственность маркиза Равенскара.
— Как предполагается, да.
— А мне достанутся лишь некие новости, которые можно использовать на рынке. В такую игру я успешно играла в молодости, когда мне нечего было терять и никто от меня не зависел. Теперь я хочу получать за свои вложения нечто ощутимое. Я инвестирую головой, а не сердцем.
— И вместе с тем вы поддерживаете Даппу, а также, я слышал, щедро жертвуете на больницы для бывших солдат и бродяг.
— На благотворительность, да. Но вам поздно превращать свой институт в благотворительное учреждение.
