Академия Управления глобальными и региональными процессами социального и экономического развития - Сравнительное Богословие Книга 2
Высшее жречество древнего Египта стояло особняком и сочетало в организации своей деятельности оба принципа: нечета и чёта. Во времена, предшествующие исходу евреев из Египта, оно состояло из десятки высших посвящённых Севера и десятки высших посвященных Юга, а каждая из десяток возглавлялась одиннадцатым жрецом, её первоиерархом и руководителем.
То есть, каждый из руководителей десяток, в случае голосований в ней, по своему разумению, будучи наивысшим из посвящённых (т.е. наиболее знающим в составе одиннадцати), поддерживал одно из двух мнений, между которыми могли поровну разделиться ему подчиненные жрецы десятки, знающие меньше чем он по условиям построения иерархии. Это обеспечивало неизбежное принятие определённого решения по каждому из вопросов каждой из команд в целом, хоть на Севере, хоть на Юге, вне зависимости от того, как разделилась во мнениях десятка, подчинённая своему первоиерарху.
Но если обе команды (Севера и Юга) работали вместе, то ситуация “голосований”, в которой мнения разделялись 11 - «за», 11 - «против», не только не была однозначно исключена, но была статистически запрограммирована самими принципами построения системы, поскольку высшие посвящённые первоиерархи, руководившие каждой из десяток были равноправны, а их мнения были равно авторитетны для всех прочих.
Если голоса даже не обеих команд в целом, а только их первоиерархов разделялись поровну между двумя взаимно исключающими друг друга мнениями в отношении одного и того же вопроса, то равноправие руководителей команд ставило их в положение, в котором они обязаны были вдвоем прийти к общему для них единому мнению.
Таким образом, высшая властная структура древнего Египта математически описывалась весьма своеобразной формулой: 2 ґ (1 + 10).
Конечно, легко представить, что двое наивысших жрецов могли договориться между собой бросить жребий, и какое решение вопроса выпадет по жребию, то и принять. Такой подход к решению проблемы разрешения неопределённости в принятии решения (в случае распределения голосов поровну между двумя взаимно исключающими вариантами) понятен и приемлем для подавляющего большинства любителей «машин голосования». И построение многих из них на принципе нечётности числа участников голосований играет роль именно такого рода бросания жребия, поскольку мало кто заранее может предсказать, как именно распределятся голоса при синхронном голосовании группы, и на чьей стороне окажется единственный решающий голос.
Однако, хотя по высказанному предположению руководители десяток и могли договориться между собой бросить жребий, но это было бы с их стороны нарушением системообразующих принципов их рабочей структуры «2 ґ (1 + 10)», которую умышленно построили и поддерживали при смене поколений таковой, чтобы она статистически запрограммировано допускала возможность разделения голосов поровну между двумя взаимно исключающими друг друга мнениями по одному и тому же вопросу.
Иными словами, хотя первоиерархи, руководившие десятками высшего жречества, были явно не глупее нынешних демократизаторов и могли догадаться, что такого рода невозможность принятия определённого решения при равенстве числа голосов «за» и «против» легко снимается простым бросанием жребия, но сверх того они понимали и другое: что лучше этого не делать. И именно того, что решение вопроса действительно лучше не отдавать на волю непостижимого случая, а в ряде обстоятельств и не доверять большинству голосов [79], не понимают наивные сторонники машин голосования; а также и сторонники монархии, заботящиеся об автоматически неизбежном принятии решения по любому вопросу преимуществом минимум в один голос при нечётном количестве участников голосующего “комитета”.
Эта особенность построения рабочей жреческой структуры «2 ґ (1 + 10)» подразумевает, что при несовпадении мнений двух равноправных первоиерархов по одному и тому же вопросу, они оба должны были стать участниками какого-то иного процесса выработки и принятия решения, исключающего осознанно непостижимую случайность выпадения жребия а равно единственного решающего голоса. Это - единственное разумное объяснение такому системно выраженному отвращению высшего жречества Египта к принятию решения на основе непостижимости случайного выпадения жребия, а равно и в результате непостижимости случайного перевеса в один голос.
И если рабочая структура «2 ґ (1 + 10)» [80] существовала в течение веков без склок между первоиерархами её ветвей и не была заменена структурой выражающей принцип нечётности, то это означает, что первоиерархи действительно умели обеспечить работоспособность системы на основе принципа «ум - хорошо, а два - лучше» и обосновано целесообразно выбрать из двух взаимно исключающих мнений наилучшее, либо выработать третье мнение, превосходящее два прежних несовместных. Иными словами, они умело осуществляли тандемный принцип в своей интеллектуальной и в психической в целом деятельности.
Жречество Древнего Египта опиралось в своей деятельности на тандемный принцип, но методы обучения интеллектуальной деятельности на его основе в системе посвящений Древнего Египта были:
· либо неявными (это более вероятно по нашему пониманию законов сохранения и распространения информации в обществе: этому способствует многоуровневая иероглифика и фонетика языка);
· либо явные методы были достоянием исключительно наивысших посвященных (это, на наш взгляд менее вероятно, поскольку кто-нибудь оставил бы, если не прямые указания на него, то иносказательные, а таковые неизвестны).
* * *
В Египте не было традиции автономного существования городов-государств (традиции, которая позже сыграла большую роль в становлении “демократических” идей и институтов в античной Греции), столь заметной в Месопотамии. Зато обожествление правителя достигло здесь небывалых размеров. Фараон был обоготворен, считался сыном бога солнца и почитался как символ благосостояния и процветания страны, носитель высшей божественной силы. В качестве такового он совершал наиболее важные ритуалы, включая торжественный обряд первовспашки: проводя первую борозду, он как бы оплодотворял нильскую долину от имени стоявших за ним богов.
Столь высокая степень централизации древнеегипетского государства способствовала усилению власти “жрецов”, выполнявших функции чиновников центра, но обычно служивших при этом какому-либо из могущественных местных богов. Богам этим, наследникам древних номовых божеств, приносились обильные жертвы. В их честь строили пышные храмы, а наиболее известные из них, как бог солнца Ра (Амон-Ра), провозглашались отцами правителя. Совмещая функции администраторов и служителей храмов, древнеегипетские “жрецы” сосредоточили в своих руках практически всё руководство страной как в сфере экономики и политики, так и в области духовной культуры, будь то грамотность, знание, образование или иные отрасли культурной традиции.
Именно “жрецы” были служителями древнеегипетского культа, мастерами тщательно разработанного ритуала. На нужды культа и ритуала тратились огромные средства [81], примером чему может служить сооружение колоссальных пирамид для погребения обожествлённых правителей. Пирамиды - во многих отношениях символ древнего Египта, символ степени обожествления его фараонов, щедрого употребления “избыточного продукта” на нужды цементировавшего общество ритуала, символ огромной власти администрации центра, наконец, символ веры, иерархии власти.
Согласно анимистическим верованиям древних египтян, после смерти человека его души вели себя по-разному: «ба» возносилась на небо, к солнцу (это в первую очередь имело отношение к фараону), а «ка» оставалась с телом, причем от степени сохранности её и тела зависели как благополучие умершего в загробном мире, так и потенциальная возможность реинкарнации, т. е. возрождения в той или иной форме. Этим поддерживался эгрегориальный культ бессмертия бога-фараона и всего “хорошего”, что за ним тянется - на базе бездумного поклонения толпы усопшему идолу и мощи его культового сооружения (пирамиды, которая, согласно своим геометрическим «золотым» “гармониям”, к тому же ещё обладала многими магическими свойствами, известными жрецам по памяти, сохранившейся от магического опыта предыдущих цивилизаций).
Именно поэтому тело фараона так тщательно бальзамировали, приготовляя из него мумию, а для его души «ка» в гробнице создавали поистине царские условия - достаточное представление о них дают раскопки гробницы Тутанхамона. Естественно, что для сохранения мумии и сокровищ в неприкосновенности нужны были немалые предосторожности: надёжнее всего было упрятать их в середину огромной пирамиды, которая служила и символом славы, элементом престижа покойного правителя.
