Владимир Голубев - 1894. Часть 2 (СИ)
Допрос единственного оставшегося в живых бандита ничего не дал. Это был обычный боевик, расходный материал, он ничего не знал о заказчике.
* * *
Полицейским Ершов озвучил японский след, с политической точки зрения Николаю было выгодно представить Японию в самом невыгодном свете. Сержант скрупулезно записал все показания, но выразил сомнения в участии японцев, ни одного азиата среди нападающих не было.
- Японцы, больше некому. Они уже покушались на меня в Гонолулу. До сих пор рана болит, - поморщился Ершов, - Тогда они наняли дюжину белых убийц. Одиннадцать из них вызвали подозрение полиции в порту, такие уголовные рожи, пробы ставить некуда, а последний бандит ничем особым не выделялся. Он выследим меня, и стрелял на улице, я чудом выжил. Каждому из киллеров за мое убийство была обещана огромная сумма: от одной до двух тысяч долларов.
- Опасная у вас профессия, сэр, - посочувствовал сержант, - я помню, как был убит Джеймс Абрам Гарфилд. Тогда я служил обычным постовым.
- Я смотрю: ваши люди собираются увозить трупы? - забеспокоился Ершов.
- Мы всё осмотрели. Я подумал, вам они портят внешний вид дома. Или, "нет ничего слаще, чем запах трупа врага"? - засмеялся сержант.
- Нет. Конечно, нет. У меня просьба: пропустите за оцепление репортеров, а потом уж увозите тела убитых, - Ершов достал десять долларов, очень приличные деньги для сержанта.
- Если вам это поможет, сэр ..., - сержант довольно заулыбался, и помахал рукой подчиненным, - Пропустите прессу!!!
* * *
Нервная встряска дала о себе знать - у Ершова начался откат. Он зевал, ему хотелось напиться и уснуть. Только он достал большую бутылку коньяка, как Виктория привезла Клячкина. Тот ошарашил Ершова отвратительной новостью. Железная дорога, на которую работала банда Лопеса, принадлежала "Кун и Лоеб". Именно отделения банков этой компании во время беспорядков в Нью-Йорке грабили казаки в отместку за нападения анархистов, детективов компании и киллеров, нанятых "Кун и Лоеб".Яков Шифф, глава компании, завязал тесные контакты с крупнейшей судоходной компанией Японии "Ниппон юсэн кабусики гайся". Она была образована в прошлом году при слиянии "Мицубиси" и "Кёдо унъю гайся".
- Как оно всё запуталось в один клубок! - расстроился Клячкин.
- О! Я понял, откуда мне знакомо это имя: Яков Шифф. Он обеспечил кредитами Японию для строительства флота перед русско-японской войной!!! - воскликнул Николай.
- Совсем даже не так! Это Троцкий брал у него деньги на революцию. Помнишь, во время грабежей в Нью-Йорке я тебя просил сбавить обороты? На его деньги через двадцать лет мы уничтожим самодержавие, - попытался успокоить Николая Клячкин.
- Никаких скидок на революционную филантропию! Я дам заказ на его отстрел! Пойми, госдеп не пойдет мне навстречу в японском вопросе, влияние Шиффа огромно, президент у него на крючке, - решил Николай.
- Мы договорились в Питере: друг другу не мешать!!! У меня и у Валерки нет столько денег. Без Якова Шиффа революция в России обречена! Не смей его трогать! - разъярился Клячкин.
- Не бузи, ты не Бузов! - засмеялся Ершов, - Кроме долларов Шиффа, есть еще немецкие марки, японские йены и английские фунты.
- Нет! Так нельзя, из-за какой-то бумажки-договора убивать великого филантропа! - негодовал Клячкин.
- Серый, поговори с Шиффом сам, убеди его не препятствовать заключению договора в госдепе.
- Коля, он меня слушать не будет. Боюсь, даже не примет! Кто он и кто я?! Шифф управляет самим президентом!
- Сережа, попробуй шантажировать его Лопесом. Можно сказать Шиффу, что бандиты только чудом не убили принцессу при нападении на наше посольство. А за это я, Гусев и Вилкокс ему голову отрежем.
- Коля, это не прокатит. Есть другой вариант. Сейчас в США валютный кризис. В этом году казначейство попыталось восстановить золотой запас, предложив подписку на пятипроцентные десяти годовые облигации. После всех наших трат: Вилкокса на истребители, Гусева на баржу с ракетами и твои на подкуп политиков, в бюджете осталось три миллиона долларов. Купи у президента облигаций на миллион, он тебе пойдет навстречу, вопреки мнению Шиффа.
- Сережа, мы не будем поддерживать казначейство США.
- Облигации - это замена одних бумажек другими. Это не золото! Наши казаки на Аляске добывают каждый год золота на двадцать миллионов долларов. Мы продаем его в Канаде и России. Канадская часть перетекает в США, потому что нам нужны американские доллары.
- Серый! В Канаду мы направляем только десять процентов золотого песка, чтобы хватило налички на выкуп земли на Гавайях. В этом году даже этого делать не будем, Вилкокс одержим идеей открыть монетный двор. Будем выпускать свои золотые, серебряные и медные монеты.
- Коля, правительству, тебе, как премьеру, в любом случае нужна валюта.
- Не думаю. Основные затраты на вооружение уже сделаны. В этом году начнем продавать сахар и фрукты в Россию в обмен на лес, уголь и нефть. Короче. Ты идешь и уговариваешь Шиффа, иначе...
- Что? Что "иначе"? Ты совсем недавно убеждал меня, будто, стал пацифистом!
- Чем Шифф лучше бандитов, которых я убил сегодня? Тем, что сидит в кабинете с чистыми руками, а они рискуют своей головой?
- Хорошо! Я попробую! Успокойся!
Клячкин ушел, нервно ругаясь шепотом, монотонно и бездарно: твою мать, твою мать, твою мать. Ершов проводил его до калитки, потом долго смотрел ему вслед. Ему самому хотелось ругаться. Николай ушел в самый дальний конец сада, где росла карликовая вишня, вся в цвету. Он улегся в удивительно высокую траву, благодаря в душе лень садовника. Рыжие муравьи забегали по левой руке, путаясь в волосиках и щекоча. Николай, сдувая их, постепенно успокоился.
"Сакура в цвету", - Ершов вспомнил, как летал в Японию в конце марта первого года на праздник. Буддийские и синтоистские храмы с цветущей сакурой были полны людей, вечером деревья красиво подсвечены, что создавало атмосферу романтики и таинственного чуда. Японцы видели в коротком цветении сакуры быстротечность жизни. Именно об этом и задумался сейчас Ершов.
"Бодаемся с Шиффом, бодаемся. Он за доли процентов прибыли, которую сулит ему Япония. Я за сомнительные политические дивиденды. А на кону его жизнь! И моя жизнь тоже! Глупо, ой как глупо", - Ершов вспомнил о стоящей на столе бутылке коньяка, поднялся и потрусил к дому.
* * *
Пока Ершов пил в одиночестве коньяк, не закусывая, не запивая, Клячкин уговаривал знакомого редактора газеты помочь ему встретиться с Шиффом. Газетчик, польский еврей, выходец из Клецка, был шапочно знаком с прапрадедом Сергея, которого Клячкин называл здесь отцом. Сведений о своих далеких родственниках у Сергея было мало: название улицы, имя прапрадеда и причина отъезда его в Петербург. Клячкин посетил Клецк, когда ездил по делам в Минск. Дом предков был еще цел. Найти его помогло то, что в Клецке на табличках внизу указывают исторические названия улиц. Дверные проемы старинного одноэтажного дома вросли в землю. В стоящем неподалеку здании главной синагоги размещался магазин.
Газетчик считал Клячкина земляком, старался помочь, хотя не одобрял пренебрежения национальными ценностями со стороны Сергея. Еврейское землячество Клецка насчитывало в США около двухсот семей, а Клячкин не платил взносов, и не посещал собраний. Для встречи с Шиффом нужно было ехать в Нью-Йорк, теряя целые сутки, чего газетчик не желал делать. Уговоры продолжались часа три, пока в кабинет не вошла прекрасная Ребекка. Клячкин при ней всегда смущался, она в точности соответствовала значению своего имени. Для Сергея Ребекка была - ловушка, западня, берущая в плен.
- Бека, что случилось? - отец звал дочь на польский манер.
- Звонили по телефону, проблемы в редакции, - первую часть фразы Ребекка произнесла так, будто сообщала не о наличии телефона, а автомобиля или роскошной яхты.
- Сергиуш, я буквально на минутку. Сейчас переговорю с редакцией и вернусь.
- Бека, угости гостя лимонадом.
- Серж, вы нас совсем забыли, - девушка сразу приступила к осаде.
- Нет-нет! Ривочка, я был занят. Много работы. Приехал старый друг. Он болен. Тяжелая рана..., - растерялся Клячкин.
- Тем более, тем более. Вы забыли, Серж? Искусство врачевания ран у нас наследственное.
- Сейчас Нику лучше. Мне прислали настойку женьшеня.
- Эти восточные знахари не стоят мизинца нашей мудрости. Китайцы?! Темные, необразованные, забитые дикари. Как вам не стыдно доверять им? Серж?
