Валерий Белоусов - Горсть песка-12
В этот час, согласно приказа (именно так! В РККА писали — согласна приказА) Соколова, поступившие с ноля часов в распоряжение 4-армии бойцы Августовского и Брестского погранотрядов оставили линию границы, передав её частям РККА. Пограничники отошли к своим комендатурам, где началось формирование — из застав- рот, из комендатур- батальонов…Соответственно, погранотряды становились отдельными мотострелковым полками армейского подчинения. Всё хорошо! Только вот тяжелого вооружения- батальонных миномётов 82-мм, противотанковых орудий, зенитных средств, полковой артиллерии — пограничники как не имели, так и не имеют…Обещали армейцы поставить- очень скоро. Через какие-нибудь два-три дня…
Только Кижеватов со своей Девятой на Пограничном острове остался — сочли нецелесообразным выводить, так как находится в боевом соприкосновении с противником…А проще говоря- Гаврилов надавил на жалость…Вот стрелков — чемпионов, которые оказались не хуже олимпийских- вывели…Поразвлеклись и будет, пора в свои части…
В этот час, неслышные, подобно теням, в чёрных шёлковых масках, одетых подобно чулкам на головах, альпийские стрелки из дивизии Шлипера бесшумно пересекли в надувных жилетах Буг севернее Крепости. Немецкие разведчики установили, что Иваны действительно покидают свои смешные окопчики…Куда русские направляются, взятый в плен оплошный солдатик пояснить не мог…А может, просто не хотел — потому что воспользовавшись тем, что ему открыли для беседы рот- попытался закричать и был тут же тихо зарезан…Хотя ведь его, недочеловека- добром предупреждали не шуметь. Да что с них, недочеловеков, взять — никакого понятия о ценности личности…азиаты.
В этот час комсомолка Никанорова вторично намотала на голову Мохначу целую чалму собственноручно ею для этой цели украденных в медпункте бинтов. Младшего лейтенанта царапнуло по «кумполу», когда выбивали гадов с Госпитального, хорошо что вскользь — рикошет-с…
Мохнач так и остался в распоряжении у Гаврилова, гребущего под себя всё что движется. Молодой человек об этом с очень сожалел: «Эх, где моя рота?!». В благодарность за оказанную медпомощь он минуту назад чмокнул комсомолку Никанорову в щёчку…Комсомолка застенчиво покраснела настолько, что нескромному зрителю это видно даже в темноте…
В этот час мимо Крепости проскользнул по Мухавцу в Буг колёсный речной пароходик «Кооперация». Речники из Днепро-Бугского пароходства (кстати, в рейс пошли только добровольцы)доставили Флотилии топливо, боеприпасы, продукты и даже культтовары- свежие газеты и два кинофильма-«Чапаев» и «Волга-Волга». Мирному судёнышку, ещё в субботу возившему из Пинска в Чернобыль тёток и дядьков на колхозный рынок, пришлось сначала — шлюзоваться под бомбами, а потом нагло прорываться мимо вражеских позиций, одуревших от такого авангардизма. Все эти напрасные подвиги речникам пришлось совершать — только лишь потому, что командование 4-ой Армии на просьбу помочь Флотилии с боекомплектом очень удивилось. И правда- с какой стати делиться, у них ведь совсем ДРУГОЙ Наркомат?
В этот час Авиационная дивизия Дальнего Действия любимца Сталина полковника Голованова, (так и говорившего- «Моя АДД!») сформированная из лучших лётчиков Полярной Авиации ГВФ, совершила первый в эту войну налёт на Кенигсберг, на заводы «Шкода» в Праге и на вокзалы Варшавы…Дивизию повёл в бой сам Голованов…
В этот час, когда решалось- кому жить на этой земле дальше…В этот час…В этот час…
Четыре часа утра. 23 июня 1941 года.
Они обрушились- как топор разбойника на голову ночного прохожего…II и III/StGl, I и III/StG2 Fligerkorps. действующие по наводке высотных Ю-86 «Группы Ровеля»….
А отчего бы и не обрушиться? Замаскированные по всем правилам довоенных учений, штаб Армии как и штаб корпуса, чётко выделялся паутиной тропинок, заботливо посыпанных жёлтеньким песочком, чтобы штабной сволочи удобнее было в сортир ходить…
….Сандалов бежал, не разбирая дороги…Вокруг всё гремело, ревело, свистело…бушевал огненный ад…Внезапно кто-то сильно толкнул его в спину- и он полетел в узенькую канавку, заботливо выкопанную, чтобы воду от штаба отвести…Сверху на генерала, закрывая его собой, рухнул кто-то тяжёлый…Рядом сильно грохнуло- так, что зазвенело в ушах…
Сандалов откинул тяжёлое, мешком перевернувшееся тело…Иван, пуская кровавые пузыри, глухо хрипел…Генерал брезгливо вытер о его гимнастёрку испачканные в тине руки, и полез из канавки, совершенно случайно наступив на лицо своего водителя («Ну да ведь Ивану было уже всё равно, Вы не находите, коллега?»)…Впрочем, конечно, Сандалов не преминул сказать кому-то из случайно пробегавших мимо штабных, чтобы Ивану помогли…Но штабной об этом тут же случайно позабыл…
Штаб был мёртв. Хуже всего- была мертва, как говорил Сандалов, «проволочная связь». Войска остались без управления…
Четыре часа одна минута. Крепость.
Чудовищный удар вновь потряс весь запад Цитадели- снаряд «Тора» ударил опять по Тереспольским воротам, обрушив до конца сильно повреждённую накануне полубашню, разнеся на этот раз её до основания…
Страшной силы ударная волна прошлась по всему сектору кольцевой казармы, примыкающей к полубашне. Не уцелел никто. Те, кто не был расплющен чудовищным перепадом давления, был задавлен рухнувшими обломками стен…
Молот «Тора» продолжает методически падать и падать на стены Крепости.
Вот перед зрителем каземат, где был оборудован лазарет- самый большой отсек, бывшая Ленкомната. Раненые лежат плотно один к другому, беспомощные, не могущие даже вжаться в угол и закрыть голову руками, как делает это одна из медсестёр…Губы её беззвучно шевелятся — либо молитва, либо просто мольба хоть к кому нибудь- чтобы всё поскорее закончилось…Её подруге — гораздо тяжелей. Превозмогая собственный ужас, она мечется по каземату, стараясь одновременно быть всюду- одному надо поднести водички, другого нужно ободрить ласковым словом, третьего, улыбнувшись, просто коснуться своей нежной, сожженной йодом рукой…
И тут- качнулись стены, и грохот рушащихся перекрытий заглушил крики и стоны несчастных страдальцев…
Тем, кто уцелел — не легче…У людей идёт кровь из носа и ушей, кажется- лопаются барабанные перепонки…Мохнач, с открытым ртом- чтобы не оглохнуть — прижал к себе Клашу, и они замерли, засыпаемые рушащимся с потолка песком, как двое потерянных детей…
Опытный Кныш где-то раздобыл старую телогрейку- и всем, кому судьба выпала переносить бедствие с ним в одном каземате- суёт в уши надёрганную из неё серую вату…Помогает, правда, мало…
У одного из бойцов не выдерживают нервы- с криком он бежит к выходу…Его хватают, он вырывается, бьёт своих спасителей. Приходится связать его ремнями.
Впрочем, не смотря ни на что, массовой паники среди красноармейцев нет. Хотя в тёмных углах подвала — можно видеть жалких, испуганных, сломленных людей. Кто-то плачет, кто-то истерично выкрикивает что-то…Таких мало, но они есть…
А есть и другие…Вот боец Огородников- и чёрт ли его оторвал от своих узбеков? Ползёт по двору Цитадели со стороны Белого дворца, да не просто ползёт — а тащит за собой вместе с другим красноармейцем мешок со льдом, который они набрали перед самым обстрелом в леднике. Для раненых…Положить лёд в резиновую грелку, приложить ко лбу — вот и полегчает от нестерпимого жара…
Удар! Над Белым дворцом- столб пыли и пламени…Весь он окутался тучей дыма. Снаряд пробил все этажи знания насквозь и разорвался в подвале…
(Фото: Подвал Белого Дворца…Языки пламени освещают на подвальной стене неровные буквы — «Умираем, не срамя…»)
Огородников оглядывается- и видит, что его напарник убит большой каменной глыбой…Болезненно поморщившись («Эх, земеля, земеля..»), Огородников продолжает волочить мешок уже в одиночку. Не зная, что те, для кого он волочит драгоценный, оплаченный кровью, лёд — тоже мертвы…
Четыре часа две минуты. Севернее Бреста. Немирув. Крайний правый фланг, открытый стык с 10-ой Армией.
Обо всём поговорили встретившиеся на военной дороге однокашники по Академии Генштаба! Перемыли косточки начальству, вспомнили былые проказы взрослых мужиков, в одночасье вырвавшихся из гарнизонов в столицу и почувствовавших себя молодыми и холостыми…Всё обговорили.
Вот только про обеспечение стыков двух Армий как-то…ну Вы же понимаете, коллега?
Именно сюда, под основание Белостокского выступа, в обход ДОТов 62-го УРа, схемы которого усердно всю ночь чертил пленный полковник Леут (пара проводов от обыкновенного полевого телефона, подсоединённые к гениталиям, чрезвычайно освежают память и повышают работоспособность) — и наносится главный удар.
Собственно говоря, немцы, после вчерашнего афронта — сильно перестраховываются…И удар артдивизионов Гудериана пришёлся в пустоту — по опустевшим окопам полевого заполнения…Однако и на острие вражеского клина — находился всего один — единственный батальон 15 стрелкового полка…
