Никита Баранов - Иномирец
– Видишь лодки?
Телохранитель кивнул.
– Берешь Волеславу и, что есть духу, мчишься к этим лодкам. Грузитесь в одну из них, и ты сразу отчаливаешь. Нас не ждешь. Понял меня?
Помедлив, Туробой снова кивнул.
– Все, давай!
Телохранитель, после секундного колебания, подхватил, застонавшую жрицу на руки и начал спускаться по склону лощины, целясь на указанный причал.
– Теперь с тобой, – обернулся я к Хегни. – Твоя задача бежать сейчас к соседней лодке у той же пристани. Отвязать ее и приготовить к отплытию. Весло там, в руки возьми, что ли, что бы было чем оттолкнуться. Ну да не мне тебя учить. И ждешь меня. Как только я к тебе запрыгну – отчаливаем. Пошел!
Варанг, однако, выполнять приказ не спешил.
– Ну, чего стоим, кого ждем!?
– А, что собрался делать ты, господин? – спокойно и негромко спросил он.
Было понятно, что ответить нужно – упрямый варанг не сдвинется с места, пока не услышит внятный ответ. Ну, хорошо.
– Я попробую задержать вон тот отряд румийцев, идущий вдоль берега. Надо дать нашим добраться до кораблей.
– Ты собираешься сделать это в одиночку? Думаешь это возможно? – задал, в общем-то, вполне резонный вопрос Хегни.
– Попытаюсь. Опять же, ты забыл: перед тобой посланник богов, вообще-то.
– Это так…. – уронил мой будущий воевода. Особого воодушевления в его голосе слышно не было. Секунду помолчал, видимо, что-то прикидывая, и потом выдал:
– Я с тобой. Отчалить успеем вместе.
Стало ясно, что спорить бесполезно, а времени уже не остается.
– Ладно, пошли.
Я прыгнул вниз и, обрушивая глыбы глины, съехал на дно лощины. Бой заметно приблизился. Небольшая кучка румийских всадников гарцевала не более чем в пятидесяти метрах. К счастью, все их внимание было обращено в сторону приближающейся кучки варанго-славов, и нас они не заметили. Со всей возможной скоростью я и Хегни рванули к выходу из лощины, миновали его, свернули направо и, пробежав еще с сотню метров, остановились. До бегущих к нам, гремящих доспехами румийских пехотинцев, оставалось метров пятьдесят, и это расстояние быстро сокращалось. Похоже, они не собирались даже приостанавливаться, чтобы разобраться с двумя, не весть, откуда взявшимися сумасшедшими славами, предполагая просто сбить их с ног своей массой и затоптать в прибрежный песок. Надо было как-то их притормозить. Я вскинул руки с сохраненным кавалерийским щитом в левой и мечом в правой и заорал так, что даже у самого в ушах зазвенело:
– Стоять, канальи!!!
Мне очень нужно было остановить этот железный поток. И он остановился: видно, была в моем вопле некая энергетика. А что вы хотите – посланник богов, все же! Бегущие впереди воины, встали метрах в двадцати от нас. Уткнувшись им в спины, остановились задние ряды. Шумно дыша, несколько сот разгоряченных бегом и предстоящим боем мужиков, с удивлением разглядывали, вставших у них на пути наглецов. Ждать, когда румийцы опомнятся и сметут нас роем пилумов, было нельзя.
– Стой здесь, – негромко посоветовал я Хегни.
Сам же начал действовать чисто по наитию. Энергия в теле все еще продолжала бурлить и это самое тело, не смотря на отягощенность доспехами, казалось непривычно легким. Хвала местным богам! Ну, поехали! Резкий старт, хороший разбег, толчок ногами, в паре метров от уже выстроившихся в линию легионеров, прыжок вверх и вперед. Потом был короткий полет над первыми тремя шеренгами и приземление в самую гущу румийцев. Двоих из них удалось подмять под себя. Судя по хрусту костей, сопровождающих процесс, эта пара надолго, если не навсегда, вышла из строя. При всем при этом, мне даже удалось устоять на ногах. Такой прыти румийцы явно не ожидали. Вокруг меня мгновенно образовалось кольцо свободного пространства метра три шириной, правда стена воинов, это кольцо образующее, неприятно ощетинилась острыми железками.
Двигаться, двигаться! В непрерывном движении мой единственный шанс выйти целым, или, по крайней мере, живым изо всей этой передряги. В перекате метнулся вперед, под ноги опешившим солдатам, оставляя сверху, нацеленные на меня мечи и копья. Похоже, подобная тактика ближнего боя румийцам была не слишком привычна и они не успели пришпилить мою тушку к влажному, хрустящему под моими бронированными боками, песку. Мне же, благодаря дополнительной массе, приобретенной за счет доспехов, удалось, как кегли, сбить с ног еще двоих. При подъеме на ноги я успел ткнуть острием меча под кожаную юбку ближайшего, устоявшего на ногах легионера. Этот, теперь, тоже не боец, да еще, возможно, и не мужчина. Рывок вперед, краем щита в лицо следующему противнику и острием меча в горло его соседу. Остальные отшатываются, стараясь держаться подальше от взбесившегося слава, то бишь меня. Разворот на сто восемьдесят градусов. Во время: здесь враги успели немного очухаться и приготовились проверить на прочность мою шкуру. Рывок вперед, переход в низкий сед, рубящий удар по бедру, между юбкой и поножем самому здоровому и шустрому, уход перекатом от летящих в меня нескольких копий, подъем на ноги с отбивом двух, целящих мне в грудь мечей, на обратном ходе полоснуть по неосторожно подставленному предплечью руки, сжимающей меч. Снова кувырок в сторону, уход от ударов, прыжок вверх, с вертикальным рубящим ударом при приземлении в плечо. Хороший меч – кираса прорублена, ну, да и удар был неплох.
Такая вот карусель продолжалась довольно долго, минуты полторы-две. За это время мне удалось вывести из строя больше десятка румийцев, самому, при этом, не получив даже царапины – слава местным богам! Через означенное время в сражении возникла пауза. Румийцы разорвали дистанцию между собой и мной, метров до десяти и как только я пытался это расстояние преодолеть, отскакивали еще дальше. Периодически летели пилумы, от которых я довольно легко уклонялся, а чаще отбивал щитом или мечом. Несколько штук, правда, в меня угодили, но спасли дареные доспехи. В конце концов, легкости в теле поубавилось, почувствовался вес щита и доспехов. М-да, до кондиций супермена местные боги в отношении меня, что-то не дотянули. Спокойно стоять, чертовы румийцы, естественно, не давали: поток пилумов, летящих в меня, усиливался. Причем, норовили запустить копьецо, по большей части, в спину. Приходилось вертеться, как юле, пригибаться, уклоняться, в общем, служить подвижной мишенью.
Как там Хегни, кстати? Надеюсь, ему достало ума не переть в одиночку на румийский строй – хватит здесь и одного такого придурка. С той стороны, где остался варанг доносились крики и лязг металла. Да, похоже, мой несостоявшийся воевода не внял голосу разума. И насколько его хватит? Вряд ли надолго. Надо помочь. Следующую атаку я предпринял в направлении шума схватки. Румийцы опять, было, подались назад, но тут же, подстегнутые чьей-то отрывистой командой, остановились и, сомкнув щиты, ощетинились острыми железками. На это раз атака по нижнему уровню едва не закончилась для меня плачевно. Легионеры выработали контрприем, опустив длинные щиты на землю. В их нижний край я и врезался. Хорошо сумел сразу сгруппироваться и отскочить назад, заработав, все же, при этом колотую рану наконечником копья, проникшим в сочленение пластин правого набедренника. Болело несильно, но кровило, насколько я успел заметить, изрядно. А это не есть хорошо – с солидной потерей крови долго не попрыгаю. Легионеры сразу просекли, что сумели меня зацепить. Опять же, выработали тактику против моих непривычных атак. Щиты, их сомкнулись еще плотнее, и они, не спеша, начали сжимать кольцо. Если бы не рана в бедре, можно было бы повторить фокус с прыжком через головы врагов, но нога быстро немела и я, если бы попытался повторить такое, рисковал повиснуть на копьях первых же двух рядов легионеров. Тем более те уже ожидают от меня чего-то подобного. Кольцо сжималось. Похоже, приключения мои в этом мире подходили к концу.
Дальше события разворачивались, как в дешевом боевике. Это когда помощь к гибнущему герою приходит в самый последний момент. Откуда-то с тыла румийского отряда, послышались дикие вопли и какое-то волчье завывание. Потом раздался топот копыт, смягченный рыхлым песком, дальше – лязг стали, крики боли, конское ржание. Еще через десяток секунд стальное кольцо, окружающее меня, было прорвано плотным строем из нескольких десятков всадников на низкорослых, но коренастых и мускулистых лошадках. В кричащих и улюлюкающих, щедро раздающих направо и налево удары кривыми мечами, всадниках, я опознал степных воинов Хулагу-бека. Сам командир степняков прорубился сквозь румийцев в первых рядах, окинул взглядом открывшуюся перед ним картину и, быстро сориентировавшись, крикнул:
– Посланник, на коня! На круп!
Он осадил своего вороного жеребца рядом со мной. Молясь, чтобы не подвела раненая нога, прыгнул за спину Хулагу и вцепился в него левой рукой (щит пришлось бросить), правой продолжая сжимать меч. Все это заняло, буквально, несколько секунд. Степняки, тем не менее, успели опередить своего вождя и врубились в румийцев, образующих противоположную сторону, окружающего меня кольца. Четверо самых мощных и хорошо вооруженных, окружили лошадь, на которой теперь восседали мы вдвоем. Удостоверившись, что я прочно обосновался позади него, Хулагу пришпорил жеребца. Его воины, тем временем, прорвали строй румийцев, образовав и изо всех сил удерживая коридор для того, чтобы мы могли вырваться из смертельного кольца. Жеребец Хулагу, хоть и отягощенный двойной ношей, стремительно промчался через этот коридор и вырвался на оперативный простор. Где-то в полусотне метров за румийским строем вождь степняков дернул повод, останавливая его и поворачивая боком к врагам. Тут же, приложив согнутую ладонь ко рту, завыл волком. Степные воины, где поодиночке, где группками по три-четыре человека, начали выходить из боя и скапливаться за своим вождем. Сразу же, достав из налучей, прикрепленных к седлам, изогнутые луки, начали засыпать строй румийцев стрелами.
