Your Name - Квинт Лициний
— Кстати, я нашёл решение своей проблемы, — чуть запрокинув голову, безуспешно пытаюсь добиться того, чтоб наши глаза были на одной высоте. — Обещаю вырасти к осени. Буду выше тебя… если без каблуков.
Легко такое говорить, помня, как за лето перед девятым классом рванул на двенадцать сантиметров.
— Не выше, а длиннее, — усмехается Тома.
— Томочка, у нас экзамен по геометрии в этом году, а ты до сих пор не запомнила, что если в высоту — то выше. Длиннее — это если мы оба ляжем.
— Никуда мы ложиться не будем, — щёки у неё слегка темнеют. Продумав, добавляет спокойнее, — и всё равно — длиннее!
— Ладно, согласен. Готов перейти на неевклидову геометрию. Первый пункт аксиоматики — я буду длиннее тебя по всем осям. Видишь, как легко договориться со мной по наиболее важным для тебя вопросам?
Медленный танец, к моему огромному сожалению, быстро закончился, и грянула энергичная Санта Эсмиральда. Девчонки, собравшись в кружок, веселым хором подпевают «don't let me be misunderstood», я смело затесался в их ряды и стараюсь наработать прихваченное умение. Хип-хоп и поппинг я признал слишком революционным и отложил на будущее, а вот встраивание элементов шаффла в полотно школьной дискотеки мне показалось вполне уместными. Даже с учетом моей неловкости, что-то начинает уже получаться — невесомо скольжу над полом лунатической походкой, ощущая себя в перекрестье заинтересованных взоров.
— Что-то ты лихо разошелся, Дюш, — задорно бросает мне Женька в лихом развороте.
— Легко на сердце от песни веселой, — парирую я, подмигнув. И, правда, легко. Очень.
Глава 6
Хозяин этого кабинета настолько скромен, что во внутреннем телефонном справочнике ЦК КПСС он — единственный, чья фамилия не печатается. Простая строчка «зав. сектором органов КГБ» в разделе Отдела административных органов ЦК КПСС — и все. А вот власть у него — колоссальная. Именно он принимает окончательное решение о кадровых назначениях в Конторе, визируя или не визируя, такое тоже случалось, решения Андропова. Сюда, в этот кабинет, руководители управлений и служб КГБ обязаны дублировать все важные сообщения и, особенно, сигналы, что бы Партия могла уверенно контролировать покорность органов.
И не важно, что Председатель КГБ входит в Политбюро и неоднократно проверен на преданность и партии и Генеральному секретарю. Не важно, что он обложен замами, Цвигуном и Циневым, преданными лично Брежневу. В системе есть ещё один важный противовес, который бдит, выслеживая малейшие признаки бонапартизма и нелояльности.
За полчаса до конца рабочего дня в этом кабинете раздался звонок секретарши:
— Олег Иванович, к вам офицер фельдсвязи.
— Пусть заходит, — бросил он в трубку и привычно убрал документы в папку.
Тяжёлая дубовая дверь приоткрылась, и на пороге возник знакомый подполковник с оливковой сумкой-баулом в левой руке.
— Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант, — четко откозырял он.
— Проходи, давай, что там у тебя в «Феде» для меня.
— Пакет из шестерки ОТУ, — доложил, сдержано улыбнувшись, фельдъегерь и достал из «вечной» сумки светло-зелёный конверт.
Олег Иванович неторопливо проверил целостность, прочёл квитанцию, хмыкнув на метке «срочно», поставил время и расписался.
Когда за визитером закрылась дверь, он ещё немного посверлил взглядом лежащую на столешнице доставку, но так и не смог придумать причину по которой служба перлюстрации использовала столь необычную для них пометку «срочно». Как назло, в голову лезло только что-то непотребное из анекдотов про Штирлица. ещё раз невнятно хмыкнув, он аккуратно отстриг ножницами край конверта, извлек вложение и, развернув первый лист, прочёл:
Сов. секретно
Председателю КГБ при Совете Министров СССР
фельд-почтой, срочно
Копия: Зав. сектором органов КГБ Отдела административных органов ЦК КПСС
(для сведения)
СЛУЖЕБНОЕ ПИСЬМО
Настоящим докладываю, что 28 марта в 15.25 контролером перлюстрации почтовой корреспонденции прапорщиком ГУСЕВОЙ А.И. при проверке корреспонденции, направленной по адресам списка 3, обнаружено вложение (Приложение 1), содержащее признаки государственной тайны.
Письмо отправлено 25 марта из г. Ленинград, обратный адрес указан.
Адресат письма — начальник ВГУ КГБ генерал-лейтенант ГРИГОРЕНКО Г.Ф.
В соответствии с п.23.4 инструкции 09/сс-69 доставка письма приостановлена. Прошу указаний относительно дальнейших действий.
Начальник 6 отдела ОТУ КГБ
полковник СМИРНОВ Г.И.
28 марта 1977 г.
Отложив служебное письмо в сторону, генерал взялся за приложения.
— Чёрт, — пробормотал после второго абзаца, наливаясь краснотой, — чёрт, чёрт…
Возбужденно раскачиваясь в кресле, дочитал до конца и, закрыв глаза, откинулся на спинку, впрессовывая текст в тренированную память. Через минуту встрепенулся, медленно прочёл ещё раз и потянулся к телефону:
— Алёна, сделай чайку покрепче.
Затем набрал ещё один номер:
— Мурзик, это я. Задержусь сегодня… Угу… Да… Хорошо… Да, целую.
Подошёл к окну и, незряче глядя с четвертого этажа на Старую площадь, побарабанил пальцами по холодному стеклу. Покосился в дородную спину уходящей секретарши, вернулся в кресло и опять начал медленно вчитываться, нервно постукивая обгрызенным торцом карандаша по столу и, время от времени, звучно прихлебывая из большой глиняной кружки горячий чай.
Вот оно. Об этом его инструктировали в семьдесят четвертом, сразу после назначения на должность. Брежнев и Суслов неторопливо и обходительно, в течение двух с половиной часов вели беседу о том и о сем, и, когда уже казалось, что разговор заканчивается, на пороге вдруг возник третий, по-стариковски осторожно пробрел к столу, медленно опустился напротив, и, сумев вытянуться в кресле в постройке смирно, замер.
— Это товарищ Янис, — представил его Суслов. — Он руководит оперативной работой комитета партийного контроля и является вашим куратором от лица высшего партийного руководства. Всегда помните самое главное, Олег Иванович: прежде всего, вы — солдат партии. Всё остальное идёт после этого. Если увидите что-то особо, подчеркну, — на этом слове Суслов чуть наклонился вперёд, пристально глядя глаза в глаза, и ткнул указательным пальцем вверх, — особо! тревожное или особо необычное, вы должны сообщить об этом своему куратору. О мелочах и повседневной текучке по этому каналу сообщать не надо. Это устный приказ, о котором, кроме нас четверых, будет знать ещё только товарищ Пельше. Все, больше никому. Подробности взаимодействия вы обсудите с Янисом без нас.
Брежнев подтвердил сказанное энергичным кивком и добавил со значением:
— Мы рассчитываем на вас, Олег Иванович. Удачи.
Попрощались и ушли, оставив его наедине с человеком, от которого всё ощутимее веяло холодком лёгкого безумия. Генерал, прошедший всю войну, Корею и Вьетнам, не боящийся ни чёрта, ни бога, внезапно понял, что забыл дышать.
С минуту они молча осматривали друг друга. Автоматически включилась привычка оперативника составлять портреты и психологические профили объектов: усыпанная пигментными пятнами лысина подёрнута бесцветным старческим пушком, вытянутое костистое лицо с небольшим шрамом на правой скуле, тонкие бескровные губы, фанатично светящиеся холодные светло-голубые глаза. И выправка не изменилась после ухода лидеров — ещё одно мелкое указания на то, что немощь умело агравируется.
Потом Янис слегка улыбнулся, отчего его рот ощутимо перекосило налево, и сказал неожиданно густым голосом:
— Начнем, пожалуй…
Хозяин кабинета кивнул своим мыслям — да, это тот самый случай, тревожный и необычный, выбивающийся из рамок обыденной рутины Конторы. Прокрутил в голове инструкцию и сел за стол переписывать рапорт и приложение. Затем, закрыв документы в сейфе, направился в «буфет N1 от столовой N1».
По вечернему времени в цековской столовой было малолюдно. Олег Иванович взял ломоть тушеной телятины с грибным соусом, отварной картофель, обильно политый растопленным сливочным маслом и щедро присыпанный рубленой зеленью, румяный пирог с яйцом и капустой и клюквенный морс. Протолкнул поднос к кассе и негромко пожаловался кассирше:
— Эх, Тоня, так грибков солененьких иногда хочется — и нет. Сейчас бы белых груздочков соленых, с чесночком и сметаной…
На мгновенье пальцы кассирши замерли над кнопками, и она, чуть пригнувшись, метнула поверх своего агрегата короткий выцеливающий взгляд, став на миг похожей на ту себя прежнюю, гвардии сержанта пятой ударной, охотящуюся под Харьковом на вторую сотню фрицев, до того, как осколок шального снаряда оторвал ей по колено левую ногу.
