Андрей Бондаренко - Звонкий ветер странствий
– И как такое может быть? Нестыковка – на лицо…
– Тут есть только одно правдоподобное объяснение! – предположила Гертруда Лаудруп, которая, как выяснилось совсем недавно, знала о серьёзных морских делах отнюдь не понаслышке. – Допустим, что очень-очень много лет назад, у берегов какой-то далёкой южной страны потерпел крушения английский корабль. Но кто-то из команды – самым счастливым образом – спасся… Долгие годы эти люди готовились к строительству нового надёжного судна, искали необходимые материалы, запасались подходящим инструментом. Наконец, они, приложив неимоверные усилия, построили новый корабль, подняли паруса и поплыли на Родину… Но тут везение и удача от них окончательно отвернулись. Нарвались на пиратов. Не повезло. Знаете ли, на море и не такое случается…
На глазах впечатлительной и добросердечной Сашенции тут же навернулись крупные слёзы и, всхлипнув пару-тройку раз, она проговорила – голосом смертельно-обиженного ребёнка:
– Как же так? Это же несправедливо! Столько лет мечтать о встрече с родным берегом, с родственниками и друзьями, столько выдержать и… А эти пираты? У них, что же, вместо сердец в груди – камни? Как же так? Есть же природная человеческая жалость…
– Пиратам не ведома жалость! – подытожил этот непростой разговор Лаудруп. – Именно поэтому мы – в своё время – и создали братство «Белых флибустьеров». Пираты – жестокие нелюди. Все, без исключения! Смерть – вот, единственное, чего они заслуживают!
До лениво горящего корвета оставалось метров триста пятьдесят. Вдруг, с той стороны долетели странные и жалостливые, едва слышимые звуки.
– Тихо всем! – скомандовал Лаудруп и через минуту предположил: – Кажется, кричит молодая женщина. Только ничего не разобрать, язык какой-то незнакомый, птичий…
– Вон же она! – объявила Гертруда, глядя в сторону горящего судна в подзорную трубу, конфискованную у мужа. – Бежит вдоль правого борта…
Егор внимательно посмотрел в указанном направлении через окуляр своего оптического прибора – жаркое пламя беспрепятственно разгуливало по палубе неизвестного судна, передняя мачта напоминала собой высокую сосну, попавшую в самое пекло лесного пожара. Только вместо сосновых шишек она была густо облеплена тлеющими телами повешенных. Вот, одно из тел неожиданно сорвалось вниз, второе, над палубой допотопного корвета высоко вверх взлетел сноп ярких искр…
– Верёвки постепенно перегорают, – кратко пояснила Герда.
Только корма корвета оставалась неподвластной коварному огню, и именно там заполошно металась худенькая фигурка в тёмной одежде.
Женщина встала на самый край кормового ограждения и, с трудом удерживаясь руками за последние остатки корабельных снастей, жалобно закричала… Звуки её голоса напомнили Егору отчаянные причитания смертельно раненой косули, получившей под сердце стрелу, выпущенную из безжалостного охотничьего арбалета.
Неожиданно налетел шквалистый порыв ветра, пламя коварно рванулось к корме, ещё краткое мгновение и тёмная худенькая фигурка, прокричав – на этот раз резким голосом испуганной чайки – сорвалась в высокие морские волны. Тут же с борта «Орла», который находился с другой стороны от горящего корвета, но метров на пятьдесят-шестьдесят ближе, в воду бросился кто-то из членов экипажа.
– Енсен, спустить на воду две шлюпки! – велел Лаудруп. – Пусть одна направляется к пловцам, а на второй мы подойдём к корвету. Очевидно, что весь порох с этого корабля пираты перегрузили на свои суда, иначе, давно бы уже рвануло… Кстати, огонь по ветру полностью ушёл на корму, так что, возьмём с собой абордажные крючья на длинных верёвках и попробуем залезть на нос. Может, и выясним историю этого странного корабля – откуда он взялся, и кто ходил на нём по морям и океанам…
Егор тоже хотел спуститься в одну из шлюпок, но Санька не пустила, непреклонно и категорично заявив:
– Саша, ты же уже давно не мальчик, сорок лет скоро разменяешь, а ведёшь себя иногда – как последний малолетка. Забыл, что у тебя плечо проткнуто шпагой? Как же ты с ним будешь лазать по канатам и штормтрапам? Хочешь, чтобы кровотечение вновь открылось и началось гадостное нагноение?
Первой вернулась шлюпка, предназначенная для помощи людям, оказавшимся в морской воде. Ванька Ухов-Безухов, бывший в этой шлюпке за старшего, поднявшись на борт «Короля», доложил Егору, улыбаясь при этом широко и чуть смущённо:
– Не успели мы, командир! Да нет, я не в том смысле. Жива эта девица, жива… Ильюшка Солев, торопыга известный, нас немного опередил. Это же он лично, позабыв о раненом в Плимуте бедре, сиганул за борт. Или подзорная труба у него оказалась мощнее, или просто «Орёл» находился ближе всех к горящему корвету, только Илья чётко рассмотрел, что девчонка эта – очень, уж, необычная и красивая… Вот, он – сломя голову – и бросился в воду. Да и шлюпка орловская подошла раньше нашей… Короче говоря, узкоглазую симпатяшку Солев себе забрал, в смысле, на «Орёл». А барышня спасённая – вся такая пикантная из себя: глаза миндалевидные и влажные, испуганные такие, лицо белое-белое, как будто специально намазанное белилами, губы ярко-алые, словно бы испачканные в крови, маленький носик с чуть заметной горбинкой…
Видимо, поняв, что Ванька готов ещё битый час рассказывать о прекрасной незнакомке, а Егор и не собирается его останавливать, Гертруда сочла за благо вмешаться. Она, привлекая к себе общее внимание, громко постучала серебряной ложкой по пустой фарфоровой тарелке и начала задавать вопросы строго по делу:
– Извините, мой милый Безухов, но нельзя ли немного повременить с этими лирическими отступлениями? Как называется горящее судно? Куда оно шло и откуда? Какой национальности? Как зовут эту девицу – с миндалевидными и влажными глазами? Почему она одна осталась в живых? Что случилось с остальной командой? Куда ушли флибустьеры? Сколько всего было пиратских кораблей? Как они назывались?
– Сколько вопросов сразу! – притворно удивился Ухов и тут же погрустнел. – Извините, мадам Герда, но не смогу удовлетворить вашего любопытства. Дело в том, что эта симпатичная и милая девушка говорит лишь на мелодичном языке, который никто из нас так и не смог понять. Ни единого слова! Совместными усилиями удалось только выяснить, что её зовут – Наоми. Правда, ведь, очень необычное и звучное имя?
«Наоми?», – тут же оживился внутренний голос. – «Неужели – японка? И имя, и общее описание внешности соответствуют. Ещё бы узнать, во что…».
– А во что она была одета? – словно бы прочитав мысли Егора, спросила Сашенция.
– Ну, это не объяснить двумя словами! – снова расплылся Ухов-Безухов в дурацкой улыбке. – Очень длинный халат, но без всяких пуговиц, имеется только широкий пояс. Какого халат цвета? Тёмно-лиловый, весь расшитый разноцветными и пышными цветами, а на спине выткан сердитый золотой Змей Горыныч. Или же дракон, как этих зверей называл Яков Брюс, ныне покойный… Причёска – необычная и высокая, собранна вокруг головы при помощи многочисленных костяных гребней. Шея – очень длинная, стройная и тонкая. А глаза – такие чудесные, что простыми словами и не описать… Солев однозначно и надолго запал на эту Наоми. Такими сердитыми глазами смотрел на меня! Это – что-то… Я уже подумал, что не избежать дуэли…
Ещё через час вернулась и вторая шлюпка. Поднявшийся на борт «Короля» хмурый Лаудруп при женщинах был скуп на слова, сообщив только следующее:
– Кораблю уже ничем не помочь, течь в бортах сильная, скоро затонет. Не сейчас, так во время первого же шторма. Да и пожар ещё продолжается, выгорело всё, что могло выгореть… Откуда идёт это судно и где оно построено – определить не удалось. Одно только могу сказать точно – судя по ракушкам, щедро облепившим борта и дно этого «Странника», он последние два-три года безвылазно провёл в тёплых тропических морях.
Гертруда, словно бы что-то усиленно вспоминая, наморщила белоснежный лоб и задумчиво забормотала:
– Странник, странник… Что-то очень знакомое. Кажется, так назывался один шотландский корвет, с которым была связана какая-то давняя и весьма романтическая история. Нет, не могу вспомнить…
– Енсен, поднять сигнал: – «Всем следовать за мной!», – велел Лаудруп. – Идём на португальский порт Синиш. По такому слабому ветру нам не попасть в Ла-Корунью, около мыса Финистерре очень сильное встречное течение. Кстати, в Португалии и товары все намного дешевле, чем в гордом Испанском королевстве. Заодно, и денег сэкономим…
После этого датчанин незаметно отозвал Егора в сторону и рассказал, болезненно и брезгливо морщась:
– Очень похоже, что это были пираты из эскадры всё того же Эдварда Теча – Чёрной Бороды. Больно, уж, зверствовали, злодеи кровожадные. Не просто убивали, так ещё – перед смертью – всех пытали, кожу сдирали с живых… Это я про мужчин. А на борту находилось ещё и полтора десятка женщин. Что сделали с ними, я даже рассказывать не буду, сам, сэр Александэр, догадаешься… Эта японская Наоми, что осталась в живых? Да, просто всё, наверняка, спряталась в трюме, в каком-нибудь тайном и укромном месте, где и пересидела весь этот кошмар. Повезло девчонке… Тут другое непонятно… Почему пираты убили всех других женщин, а не взяли их с собой? Такой товар, даже уже и многократно пользованный, очень ценится на алжирских и марокканских невольничьих рынках… Ладно, теперь по обнаруженным трупам. То есть, по тем, которые обгорели не до конца… Похоже, что в словах моей Герды есть рациональное зерно. Двое из покойников, висевших на центральной мачте, явные англосаксы. Скорее всего, шотландцы. Причём, достаточно пожилые. А все остальные – какой-то непонятной мне национальности. Узкоглазые, жёлтокожие, невысокие. Никогда не видел ничего подобного… Мёртвые же женщины, вообще, не понять, кто такие. Кожа – всевозможных цветом и оттенков. Но большинство из них очень похожи на спасённую Наоми. Не исключаю, что все убитые дамы тоже оказывали пиратам сопротивление – с оружием в руках. Впрочем, какое там сопротивление? На борту этого «Странника» мы обнаружили всего-то две старинные пушки… Полностью права Гертруда! Шотландцы, наверняка, потерпели кораблекрушение у каких-то далёких берегов. Потом долгие годы строили новый корвет, но – сугубо по старым чертежам и понятиям. А с морского дна, то есть, со своего затонувшего корабля им удалось поднять только две пушки. Не знаю, был ли у них порох и ядра… Да, жалко ребят! Столько лет стремиться на Родину, и такой страшный и несправедливый конец…
