Андрей Посняков - Воевода заморских земель
В это самое время, уже под утро, в двух десятках верст к югу от Ново-Михайловского посада, в отрогах гор, позднее названных испанцами Западными Сьерра-Мадре, спускался к побережью небольшой отряд. Носильщики, сгибающиеся под тяжестью тюков, вооруженные копьями воины в накидках из агавы – охрана, впереди, на украшенных разноцветными перьями носилках – двое. По виду – типичные купцы, да и кому тут еще быть-то? Один – с выпученными глазами, толстый, даже какой-то вздутый, словно вытащенная на берег глубоководная рыба, второй наоборот, худой, горбоносый, взъерошенный, похожий на общипанную ворону. Дремавшему под мерное покачивание носилок толстяку на вид было лет тридцать, тощий постарше, позлобнее, видимо, он был главным компаньоном в этой паре. Он не спал, вертел по сторонам головой, и носильщики ежились под его пронзительным взглядом. Идущие впереди воины вдруг остановились, настороженно прислушались, выставив вперед копья.
– Что? Что такое? – озабоченно поинтересовался тощий.
Один из воинов обернулся:
– Все в порядке, уважаемый Таштетль. Это проводник, сын койота, свернул не на ту тропу.
– Проводник? А ну, позвать его сюда!
Воин исчез в зарослях.
– Друг мой Таштетль, почему стоим? – проснулся толстяк. Закрутил круглой башкой, вытер со лба капли пота.
Таштетль бросил на него быстрый презрительный взгляд. Затем улыбнулся:
– Все нормально, друг Аканак. Это все наш проводничок путается. А кто его предложил взять, а?
Толстый Аканак по-бабьи всплеснул руками:
– Да где ж найдешь сейчас нормальных проводников? Тем более – сюда, на север. Ладно бы, на юг, к сапотекам…
– К сапотекам каждый ребенок дорогу знает, – язвительно перебил его Таштетль. – А вот и наш провожатый! Что скажешь, Тламак?
Тламак – тощий смуглокожий подросток – откинув со лба длинные волосы цвета воронова крыла, почтительно сложил на груди руки. На левой руке была хорошо заметна татуировка – зигзаги, перекрещивающие две прямые линии.
– Немножко сбился, уважаемые, – поклонился проводник. – Три года назад был в этих местах. Но я уже отыскал дорогу!
– В следующий раз получишь с десяток ударов палкой, – надменно бросил Таштетль. – И помни – боги Уицилапочтли и Тескатлипока смотрят на тебя.
Таштетль чуть скривил губы в змеиной улыбке:
– Похоже, татуировка на твоем запястье означает: заведу зигзагами неизвестно куда и назад не выйду.
Толстый Аканак расхохотался. Улыбнулся и Тламак. Вообще-то, он до ужаса боялся горбоносого Таштетля – пучеглазый Аканак почему-то относился к нему намного лучше – но подумал, что виноватая улыбка может им понравиться.
Так и вышло. Довольный удачной шуткой Таштетль милостиво разрешил проводнику удалиться. А ведь поначалу хотел строго его наказать!
– Как ты сказал-то? – смеясь, переспросил Аканак. – Зигзагами – и назад не выйдет? Ха-ха. – Он вытащил из-под маисового матраса оплетенную соломой флягу с октли – хмельным питьем из забродившего сока агавы. Таштетль неодобрительно посмотрел на компаньона, но ничего не сказал. Сам же от выпивки отказался. Что сегодня – праздник, что ли?
– А ведь скоро конец пути, – оторвавшись от фляги, довольно произнес Аканак. – К вечеру будем в Ново-Михайловском, если, конечно, верить Тламаку.
Услыхав имя проводника, Таштетль лишь презрительно скривился. Затем оглянулся – тропинка вилась меж горными утесами, поросшими колючими зарослями.
– Надеюсь, ты не забыл имя нашего человека, друг Аканак? – обернувшись, шепотом поинтересовался он.
Толстяк поперхнулся октли.
– Не забыл, уважаемый. Э… – Он задумался. – Как же его… Такое трудное имя, сразу и не выговоришь. Э… Криротль… нет… Крипотль… О! Кривдятль! Точно – Кривдятль.
– Думаешь, он будет верен нам?
– Ха! – Аканак передернул плечами. – Три года назад я спас его от смерти – забредший далеко на север отряд молодых воинов во главе со славным Тисоком уже собирался принести его в жертву Тескатлипоке. Хорошо, я оказался рядом, возвращаясь с товаром из земель отоми, и счел, что пленный будет нам куда как полезней живым. И свободным.
– И что, Тисок вот так запросто тебе подчинился? – недоверчиво переспросил Таштетль. – Я слышал эту историю, но не знаю подробностей.
– Ха! – самодовольно ухмыльнулся толстяк. – Еще бы он не подчинился. Если б ты только знал, благородный Таштетль, сколько всего Тисок задолжал нашему клану уважаемых торговцев-почтека!
– Ты правильно поступил, друг Аканак, – кивнул Таштетль. – Свой человек на чужой стороне – куда лучше, чем лишнее сердце на алтаре Тескатлипоки.
Аканак закашлялся. Уж от кого-кого, а от Таштетля он никак не ожидал такого циничного святотатства.
– А нам поверят там, уважаемый? – хлебнув из фляги, переспросил он. – Ну, в этом Ново-Михайловском. Ну и название – язык сломаешь! Поверят, что мы отоми?
– А почему бы нет? – удивился Таштетль. – Воинов и носильщиков мы набирали в землях отоми, языки наши схожи. Тем более, вряд ли кто здесь бывал в городе Семпоале – это слишком далеко от здешних отоми. Вот только проводник меня смущает. Не проговорится? Да и этот… Кривдятль.
Аканак лишь усмехнулся, выразив полнейшую уверенность в преданности проводника. А что касаемо Кривдятля, то он настолько любит золото, что продаст за малый кусочек родную мать.
– А золота мы ему везем много, – соглашаясь, кивнул Таштетль. – И еще привезем, лишь бы верно служил нам. Впрочем, думаю, в Ново-Михайловском мы со временем сможем найти и других верных людей. Эти белые «новгородчи», говорят, все сильно любят золото. Что ж – пусть они им подавятся! А уже весной, когда распустятся цветы, наш великий император Ашаякатль расправится с пришельцами.
– Уже весной? – Шепотом переспросил Аканак. – Так скоро!
– Да, скоро. Наше задача – вызнать все. Количество воинов, оружие, укрепления… Все! – Таштетль, словно принюхиваясь, поводил по сторонам огромным крючковатым носом. – И в этом нам поможет наш друг Кривдятль. Он узнает тебя, друг Аканак?
– Думаю, что должен.
Проводник нашел верный путь. Уже к обеду тропинка выбралась из каменистых расщелин и спустилась вниз. Пахнуло соленым ветром. Впереди показалась безбрежная синь океана.
Олег Иваныч – в лазоревом легком кафтане, расшитом золотой канителью, важно восседал в центре большой, выложенной разноцветными изразцами залы, располагавшейся в адмиральских палатах. По левую и правую руку от него тянулись покрытые бархатом лавки. На лавках сидели должностные лица – чиновники и бояре: старший дьяк Григорий Сафонов, главный лекарь Геронтий, буквально вчера получивший дворянский чин, капитаны прибывших в Ново-Михайловский посад судов и местные «лучшие люди», выбранные на вече. Все вместе назывались – «Ново-Михайловская Господа», или «Правительство посада Ново-Михайловский». Главой правительства, естественно, являлся новгородский боярин Олег Иваныч Завойский, носивший высокий чин адмирал-воеводы. Доклад главы местного ополчения о состоянии войска Олег Иваныч выслушал еще вчера и долго ругался. Под конец махнул рукой – чего уж тут разоряться, нужно дело выправлять. С этой целью издал несколько указов: об организации экспедиции по поиску месторождений руды и селитры, о создании наемного войска и об обязательных общественных работах на строительстве укреплений. Последний указ сразу же вызвал явное недовольство многих местных жителей, впрочем, Олег Иваныч этого и ждал – заранее отдал приказ выявлять и хватать всех смутьянов-зачинщиков да кидать до суда в поруб. Троих уже схватили к утру – остальные попритихли. Выйдут на строительство, никуда не денутся! Суд наверняка пойманным солидные штрафы начислит, к бабке не ходи. С судьей – сухоньким старикашкой Анкидином Михалычем – Олег Иваныч познакомился в первый же день и близко сошелся на почве необходимости строгого соблюдения законов. Суд в Ново-Михайловском был что надо! Сам Анкидин Михалыч производил впечатление строгого буквоеда-законника, да и остальные судьи были ему подстать. Имелись даже вполне квалифицированные приставы, вот только жаль, института судебного следствия пока не было, ну – на то сюда и взят Гришаня Сафонов – старший дьяк по особым поручениям. Пусть следствие возглавляет, ну и заодно агентурой займется, следствие без агентов – пустой звук.
Олег Иваныч скосил глаза на Гришу. Тот чинно сидел на своем месте, слева от адмиральского кресла, парился в дорогом бархатном кафтане, ярко-красном, с золотой вышивкой. Из-под собольей шапки ручьями стекал пот. Остальные члены Совета Господ вид имели не лучший. Даже местные индейцы – купеческий староста и тиун – тоже явились на заседание в сапогах и тяжелых кафтанах. От жары не спасали даже распахнутые настежь окна. Женщин на Совете пока не было – запаздывали новгородские веяния, Олег Иваныч пока побаивался резко нарушить здешний патриархальный уклад – объявить об избирательных правах женщин. Ну да ладно. Успеется еще. Сегодня не по этому поводу собрались – другое важное событие – послы отоми.
