Никита Сомов - Тринадцатый Император. Часть 2
При взгляде на лежащие перед ним бумаги Петр Даниловича охватил озноб. Это были отнюдь не те бумаги, которые он писал ранее. Но не это было самое страшно - там было ВСЁ! АБСОЛЮТНО ВСЁ! Даже то, что он и сам бы не вспомнил даже под страхом смертной казни.
- Но позвольте, я же уже у господина штабс-капитана уже писал..., - жалко пролепетал помещик.
- Ну так, для нас же главное что - ваше искреннее раскаянье-с и готовность искупить, так сказать, - залопотал Яков Вениаминович, в глазах которого появились хитрые искорки, как у лисы смотрящую на жирную курицу, - мы понимаем, что условия здешние-с... так сказать не способствуют. Могли забыть-с что-нибудь, не от злого умысла, боже упаси! Нет, от усталости, воздух тут, да... не Ливадия-с. Так что мы сами за вас все бумаги составляем, а вы только роспись-с значит ставите...
На этих словах Лейфман выжидательно уставился на поднявшего дрожащей рукой перо Красновского. 'Не выйти! Пока всё не отдам, не выйти!' - с отчаяньем понял Петр, - 'Что же мне, опять в камеру? Нет уж, только не это! Но что же делать, что делать?'
'Счета европейские! Вот оно!' - озарило вдруг его.- 'Их-то они не изымут! Они в банках английских, не наших! Там писулька эта силы иметь не будет!'. Обрадованный неожиданно найденным решением Петр Данилович пододвинул к себе бумаги, окунул перо в чернильницу и вывел на листах размашистую роспись.
- Ну вот и чудьненько! - ловко выхватил у него бумаги Лейфман и тут же присыпал их песочком. - Кстати вы знаете, что творится? - снова тараторил он. - После того как поляки и прочие заговорщики покушались на Государя и убили наследника-цесаревича, императрица-то наша, принцесса английская, при смерти, а матушка её королева Виктория, верите ли, в ярости! Указала английским банкирам конфисковать деньги изменников. Правда те пока без своего интереса не соглашаются, а наши-то чины высшие в делах таких не еще освоилось, гневаться изволит. Пётр Данилович, да что с вами?! - испуганно прервал свою речь начальник бюро.
Поражённый страшной вестью, Красновский без сил упал на спинку стула. У него вдруг перехватило дыхание. Покраснев, он судорожно пытался сделать вдох, но лишь впустую хватал ртом воздух, как рыба, вытащенная на берег.
- Что это с вами, милостивый государь-с, - забеспокоился Лейфман глядя на посеревшего лицом собеседника, - Неужто вы ещё не знали!? Это ж во всех газетах писали, еще седмицу назад. Ах, да, вы новостей слышать не могли...
- Помогите! Яков Вениаминович, богом прошу, помогите! - отдышавшись плаксиво зашептал Красновский, - Не оставьте детей без пропитания! Не погубите! Отдайте бумаги с подписью моей. Надеялся я на счета английские, когда бумаги подписывал. Не знал, что выданы они будут. Помогите, Бога ради! Я в долгу не останусь, десятую часть состояния отдам, нет пятую...
- Да, что вы, что вы! Я же на государевой службе, как можно-с... - замахал руками старый чиновник.
- Треть! - судорожно выдохнул Петр Данилович.
Глаза Лейфмана в раз посерьёзнели. Он задумчиво посмотрел на арестанта и как бы нехотя сказал:
- Предложение ваше... конечно интересное-с, но бумаги подделать никак нельзя, Кротов дознается. Въедливый он больно. Может вас устроит перевод к другому следователю, а потом месяца через два...
Красновский замотал головой, снова попадать в руки следователей снова ему отнюдь не хотелось.
- Может, барон R. вас заберёт? - перебирал варианты Лейфман, - Он едет завтра в Бельгию, вклады остальных заговорщиков по доверенностям изъять, с сопровождением-с. А вас ведь все равно высылают... Выйдете завтра отсюда, сходите в банк к моему знакомому, он вам поможет счета в Англии закрыть и перевести их в Banque Liegeoise. Поедете с бароном, в Бельгии снимите деньги и заживете припеваючи.
- Да. Да, - ухватился обеими руками за эту возможность Красновский. - Это мне подходит.
- Ну и чудненько, - старый еврей ловким движением вынул из ящика стола ещё одну кипу документов и пододвинул их, вместе с чернильницей и пером к Петру, - заполняйте-с бумаги, а я пока вам набросаю записку для моего знакомца в банке.
Некоторое время оба деловито шуршали перьями. Лейфман справился быстрее и терпеливо ждал, пока Красновский закончит ставить свои вензеля на бумагах. Как только бывший арестант закончил, чиновник протянул ему сложенный вчетверо листок.
- Вот вам, Петр Данилович, рекомендательное письмо к моему старому знакомцу - Арону Гольдману из русского представительства Английского банка. Я вкратце описал ваши... затруднения-с, он вам окажет необходимую поддержку. Только вот вам сразу векселя на предъявителя надо будет написать, на нас с Ароном и на господина барона. R. слывет человеком неподкупным, а значит меньше, чем за треть общей суммы он участвовать в вашей судьбе не согласится-с.
- Не забуду, ваше превосходительство, Богом клянусь, не забуду, - постоянно кланяясь и прижав бумаги к груди, Красновский задком выскочил из кабинета.
- Ты уж поверь, не забудешь..., - еле слышно сказал начальник финбюро в уже закрывшуюся дверь. И на лице старого еврея снова появилась 'лисья' усмешка.
* * *Петр Данилович действительно так до конца жизни и не смог забыть 'доброту' старого еврея. Светящийся от счастья, он на следующий день после освобождения ринулся в русское представительство Английского банка. Знакомец начальника финбюро, Арон Израилевич Гольдман, такой же старый и горбоносый, как и его тюремный единородец, быстро и качественно оформил все бумаги по переводу счетов Красновского из Английского банка в бельгийский Liegeoise. И взял себе за услуги вполне по-божески - всего 10% от общей суммы. Обещал на днях свести с господином бароном...
Но вот едва Петр Данилович вышел из здания банка, как тут же лицом к лицу столкнулся с нарядом казаков, возглавляемым все тем же Кротовым. Не слова не говоря Красновского скрутили и отконвоировали в столичный порт, посадили на старую, ветхую баржу и в обществе таких же как и он несчастливцев, воспользовавшихся указом 8-08, отправили в ближайший европейский порт - прусский Данциг. Прибыв через два дня в Пруссию, бывших заговорщиков так же молча выгрузили в порту, после чего согнали в кучу и объявили, что им согласно указу императора Николая была дарована замена смертного приговора на выдворение за пределы Российской империи без возможности возврата. Что и было выполнено, а теперь, мол, они предоставлены сами себе.
Ошарашенный, ничего не понимающий Петр Данилович первым делом конечно отправился в Данцигское представительство бельгийского банка Liegeoise. Отправился не один, а в толпе таких же как и он бывших арестантов. Ещё на барже Красновский по отрывкам приглушенных разговоров понял, что не одному ему 'помогли' Яков Вениаминович и Арон Израилевич.
В отделении бельгийского банка ему пришлось выдержать настоящий бой за возможность первым проскочить в зал. Охрана банка грамотно отсекла основную массу голосящей толпы, но нескольким счастливцам все же удалось проскользнуть в здание. Одним из них был Петр Данилович. Ни по-немецки, ни по-голландски Красновский конечно не говорил, но с клерком кое-как удалось договориться на французском.
Несколько минут ушло на проверку состояния счетов Петра Даниловича. Ответ клерка буквально убил бывшего херсонского помещика. Обобрали! До нитки обобрали! Красновскому хотелось выть. Все деньги, все до копейки, были сняты со счетов как раз в тот день, когда он перевел их из Англии в Бельгию. И судя по крикам и разгорающимся то здесь, то там в зале банка скандалам - он был отнюдь не единственным, кто попал в такую ситуацию. Глубоко вдохнув Петр Данилович присоединился к голосящему хору возмущенных изгнанников, требующих справедливости. Разумеется он ничего не добился. Даже использовав все свои невеликие оставшиеся, по самым 'черным' счетам, средства на суды с Banque Liegeoise ни он, ни один из таких же пострадальцев ничего не получил.
В конце концов они все смирились, кто-то стал чернорабочим в порту Данцига, кто-то мелким лавочником в Любеке, кого-то подкармливали оставшиеся в России родственники, кто-то решил искать свое счастье за океаном. Красновский был среди последних. Скопив достаточно средств, он сел на первый попавшийся корабль до Бостона. Новая страна приняла его отнюдь не с распростертыми объятьями. Было все - и каторжный труд, и голод, и ночлежки с клопами. Но в итоге Петру Даниловичу удалось встать на ноги и даже в какой-то степени вернуть свои капиталы. Начав с мелкой торговли, он к концу жизни стал одним из самых уважаемых торговцев зерном в Бостоне и окрестностях. Одно угнетало Петра Даниловича и многие годы спустя. Согласно информации клерка деньги были сняты в головном офисе банка, в Бельгии, по векселю на предъявителя, заверенному подписью самого Красновского. Многие годы Петр Данилович прокручивал эту ситуацию в голове и так и этак, и не мог понять. Как? Как эти проклятые евреи умудрились это провернуть? Ну ладно перевести счета, в этом сам виноват. Векселя он тоже подписывал, подделать их, имея образец подписи и бланки тоже возможно. Но вот перевезти поддельный вексель из Петербурга через пол Европы за один день и предъявить в Бельгии? Это было невозможно... абсолютно невозможно!
