Владимир Поселягин - Я - истребитель
— Малой, я Гора. Приказываю атаковать «юнкерсы». Как поняли? Прием! — долетел до меня чей-то искаженный голос с командными интонациями.
— Гора. Я Малой, вас понял. Атакую!
Я к этому времени уже был над пикировщиками и, выбрав цель — понятное дело ведущего одной из групп, — бросил истребитель в пике и с ходу поджег «штуку».
Не глядя, как тот воткнулся в землю, вышел из пике и снова сделал «ухват» — поджег последнего в строю лаптежника. От моей трассы почти в упор он практически развалился в воздухе. После атаки я потерял скорость и тут меня подловили бортстрелки «штук».
Получив мощный удар, я вывел истребитель в пологое пикирование. На лобовое стекло стало брызгать маслом. Несколько раз стукнув, заглох двигатель. Посмотрев на замершую лопасть винта, я стал осматривать землю, выбирая, куда сесть. Прыгать не хотелось. В основном из-за того, что не хотел терять свой истребитель.
«Вот и подловили „аса“, гады!» — зло думал я.
— Гора, я Малой. Во время атаки сбил два «юнкерса». Штурмовка наших колонн сорвана. «Штуки» уходят к себе. Во время боя получил тяжелые повреждения самолета, вынужден выйти из боя. Прием!
— Малой, я Гора. Где вы находитесь? Прием!
— Гора, я Малой. Нахожусь над колоннами наших войск. Прием! — Говорить свой квадрат не хотелось, кто его знает, что это за «Гора».
— Малой, я Гора. С вами все в порядке? Прием!
Припомнив свой любимый фильм «В бой идут одни старики», я ответил в тему:
— Гора, я Малой. Все в порядке… падаю!
Дальше говорить было уже невозможно, высоты почти не осталось, пора заняться посадкой.
Для вынужденной я выбрал часть дороги, свободной от дымящейся техники и бойцов. Люди в основном все еще находились в укрытиях, в кюветах, в лесу, где прятались от штурмовиков. Я не знал, сколько их тут, но точно больше дивизии. Наверняка корпус.
Выпустив шасси, под свист рассекаемого крыльями воздуха ЛаГГа мягко коснулся колесами дорожного покрытия, и если бы оно было ровным, то совсем бы было хорошо. Однако в России две беды: первая — это я, другая — это то, на что я сел.
Когда ястребок перестал катиться, я отпустил тормоза и откинул фонарь. Того, что меня могут принять за немца, не опасался, звезды на истребителе были отчетливо видны, да и слепых тут не должно быть.
Едва успел я расстегнуть ремни, как подбежавшие бойцы и командиры вытащили меня из кабины и стали кидать в воздух, радостно выражая свои чувства, при этом не обращая внимания на крики боли.
— Да отпустите!!! У меня вся спина изранена!!! — орал я.
По-видимому, какой-то командир все же услышал мои вопли и приказал отпустить меня.
— Капитан Волына, командир батальона восьмой стрелковой дивизии, — представился он.
Дождавшись, когда земля и небо перестанут крутиться перед глазами, я отдал честь и ответил:
— Старший сержант Суворов, летчик-истребитель семнадцатого бомбардировочного полка.
— Бомбардировочного? — Капитан недоуменно округлил глаза.
— Введен в штат для сопровождения и охраны бомбардировщиков, — пояснил я, проверяя, как спина.
— Серьезно ранен? — спросил меня с трудом прорвавшийся сквозь строй обступивших нас бойцов военфельдшер.
— Осколком гранаты всю спину избороздило, врач несколько швов наложила. — И пояснил, заметив их недоумение: — Это меня еще в начале войны, когда по немецким тылам шел, в рукопашной. Я в санчасти лечусь, а тут перебазирование. Летчиков не хватает, вот и приказали АККУРАТНО перегнать самолет на новое место дислокации, но… Приказ не выполнил. Просто не смог пролететь мимо.
— Молодец, летчик, — тихо сказал один из обступивших нас бойцов.
— Так, чего столпились? Ротные, стройте батальон! — немедленно заорал капитан, предоставив фельдшеру осмотреть меня.
— Все нормально, несмотря на выкрутасы в воздухе и на земле, швы не разошлись, что странно, — комментировал медик, заново бинтуя мою спину.
На него заметно произвел впечатление мой новенький орден, который он разглядел, когда я стянул верх комбинезона и снимал гимнастерку.
В это время послышался приближающиеся шум моторов, и около нас остановились несколько «эмок», из первой выскочил невысокий плотный генерал-майор.
— Так вот он, наш герой! Видел, как ты бой вел. Молодец!
Я вскочил при приближении генерала, сверкая свежей белоснежной повязкой. Моя форма лежала на крыле, я просто не мог успеть ее одеть.
— Что, ранен? — встревоженно спросил он у меня.
— Старые раны, товарищ генерал-майор.
Я быстро объяснил, откуда и зачем вылетел, не сообщая новое место дислокации полка. Так, на всякий случай.
— Молодец, помощь нужна?
— Да, товарищ генерал-майор. Справка, подтверждающая о сбитых, и транспорт, чтобы эвакуировать самолет в полк.
— Будет. Все будет. Ай, молодец. Как ты их, раз, и один в землю воткнулся. Два, и другой падает.
— Да, товарищ генерал, если бы меня бортстрелки на уходе не подловили, я бы еще сбил. Теперь я ученый, больше такого не повторится. Нужно было уходить ниже.
— Ну, тебе виднее. Самойлов, ну что там? Справка готова?
— Да, товарищ генерал, вот, около печати подпись поставьте, — почти сразу откликнулся пожилой полковник, давая расписаться генералу.
Мельком осмотрев справку, там было семь фамилий, начиная с командира корпуса генерала Ермакова и до начальника политуправления того же корпуса, бригадного комиссара, убрал ее в планшет.
— Сейчас тебе ЗИС подгонят, бойцы помогут загрузить самолет, — сказал генерал и, подойдя к самолету, посмотрел на дырку в капоте от бронебойной пули.
— В двигатель попали? — спросил он.
— Да, товарищ генерал.
Несколько секунд порассматривав меня, он неожиданно спросил:
— А это не про тебя была заметка, что сразу пятерых сбил?
— Да, товарищ генерал, про меня.
— Молодец. Самойлов, пиши наградной лист на сержанта. Все-таки сколько он наших бойцов от смерти с воздуха спас. Пиши.
Походив вокруг самолета, генерал пожал мне руку и, сев в машину, уехал дальше вместе со своим эскортом и охраной.
Как только я успел одеться и привести себя в порядок, фельдшер, который закончил собирать свою сумку, стал прощаться, после чего влился в колонну красноармейцев.
Минут через двадцать послышалось завывания мотора, и у хвоста самолета остановился ЗИС, из которого выскочил ефрейтор лет тридцати пяти, поправляя на ходу пилотку. Прибыло ожидаемое транспортное средство, обещанное генералом.
— Товарищ старший сержант, а далеко ехать? — спросил ефрейтор Малютов, водитель «кобылы», что мне дали.
Я взял в руки планшет и присмотрелся, после чего закрутил головой. Новое место базирования полка было у города Червеня, а до него…
— Судя по карте, километров сорок. И это если по прямой, а так, я думаю, километров семьдесят чапать будем. У тебя как с горючим?
— Норма. В кузове бочку видели?
— Ну.
— Вот двести литров. До Москвы хватит.
— Понятно. Кстати, просвет появился, погнали дальше, пока артиллерия не подошла.
Мимо проскочили последние четыре Т-26, и мы снова выехали на дорогу. Я постоянно оборачивался, глядя, как там мой ястребок.
Везли мы его с неотстыкованными плоскостями. Да и кто их будет отстыковывать? У ефрейтора нужных инструментов не было, вот я и решил перевозить самолет так. Проходящие мимо бойцы помогли затащить хвост в кузов машины, где мы с ефрейтором закрепили его и вот уже сорок минут везли по разбитым бомбежками и гусеницами танков дороге.
— Стемнеет скоро, — сказал я, посмотрев на садящееся солнце.
— Ночью поедем?
— Столкнуться с кем-нибудь хочешь? Нет, тут через два километра проселочная дорога будет, она, правда, половину пути идет через лес, но зато в нужную нам сторону, так что сворачивай на нее.
— Это вон та?
— Да, где танк стоит, — подтвердил я, убирая карту обратно в планшет.
Съехав с дороги, мы, прибавив скорости, поехали по пустому проселку, на нем даже вездесущих беженцев не было.
— Вон, у леса встанешь, технику замаскируем, и можно щеку подавить.
— Чего подавить, товарищ старший сержант? — переспросил Малютов.
— Щеку. Спать будем.
— А-а-а. Ну, тогда ладно.
Подъехав к лесу, мы развернули машину и загнали самолет под деревья.
— Стой! Да стой, тебе говорю!
— Все, товарищ старший сержант?
— Да, дальше не пойдет. Давай топорик, будем машину маскировать.
Подхватив поданный из кузова топорик, я отошел метров на пятьдесят и стал рубить ветки, которые ефрейтор стал относить к ЗИСу.
— Все, товарищ старший сержант, хватит, — сказал Малютов, беря последнюю охапку.
Проследовав за ним, я помог накрыть ветками часть кузова и направился к дереву, поправляя на ходу гимнастерку. Летный комбинезон я скинул, еще когда одевался после осмотра ранения, убрав его в кабину ЛаГГа вместе с парашютом. Очки для сохранности положил в сидор.
